ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. ЛИТВА :: IMHOclub - Территория особых мнений

ИСТОРИЯ СМИ

16.09.2023

Марина Крылова

инженер-конструктор

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. ЛИТВА

Журнал «Огонёк» (1980 г, №27) к 40-летию Советской Прибалтики. ЧАСТЬ I

Участники дискуссии:

5

15
Последняя реплика:

больше месяца назад

Марк Козыренко, Владимир Иванов, Юрий Васильевич Мартинович, Kęstutis Čeponis, support .

Республики Советской Прибалтики ныне празднуют юбилей: сорокалетие. Торжественное лето наступило с резкими перепадами холода и жары, запоздалым, но бурным цветением, горячей работой в цехах и на пашнях, подготовкой к традиционным праздникам песни и к Олимпийской парусной регате в Таллине.

Сорок лет – зрелая творческая пора. Вершина же творчества – сам творец, человек. Создавая духовные и материальные ценности на благо Отечества, человек по-новому создает и себя.

Лучший способ информации о современности народа – рассказ о его людях. Но ведь в трех прибалтийских республиках несколько миллионов населения: не так-то просто выбрать троих!
Мы ограничили круг выбора ровесниками социалистических преобразований, теми, кто родился в 1940 году. Теми, кто, как и их республики, находится в поре расцвета. И все же в нашем выборе, разумеется, есть элемент случайности. Однако в чертах случайности всегда проступают черты закономерности – таков ход общественного развития.

ЦЕНА ПОДОШВ

Лионгинас Пажусис – он заведует кафедрой английского языка Вильнюсского университета – был приглашен в США, в Буффало, прочитать курс лекций по лингвистике в тамошнем университете. Пажусисом живо заинтересовались журналисты. В Чикаго к нему подошел корреспондент реакционного («оголтелого» — так сказал Пажусис) эмигрантского журнала, издающегося на литовском языке.
- Мы убедились, — мирно начал он, — что Советская власть много дала Литве. Но почему все-таки Литва вошла в состав Советского Союза, а не осталась отдельным государством?
- В 1940 году вы были в Литве? – спросил Пажусис.
- Да.
- А может, вы даже голосовали за депутатов Народного сейма, который обратился потом в Верховный Совет СССР с просьбой принять Литву в состав СССР?
- Голосовал.
- В таком случае я должен вас поблагодарить. Спасибо за то, что и ваш избирательный бюллетень помог Литве стать такой, какая она ныне. Напомню, видимо уже забытую вами статистику: по переписи 1940 года в Литве насчитывалось более ста восьмидесяти тысяч вовсе неграмотных и двести двадцать три тысячи малограмотных. Из крестьян и рабочих, разумеется. Литва была отсталой. Теперь неграмотных и малограмотных у нас нет. За годы Советской власти в Литве подготовлено двести пятьдесят тысяч специалистов среднего звена. А Вильнюсский университет, который я оканчивал и в котором теперь работаю, за послевоенные годы выпустил тридцать тысяч специалистов с высшим образованием. Не помните ли, сколько инженеров подготовил Каунасский политехнический за два десятилетия буржуазной власти? Скажу: триста три инженера. А сейчас их у нас в республике сорок три тысячи. Итак, ещё раз спасибо!

Лионгинас Петрович Пажусис заведует кафедрой в Вильнюсском университете

..Мы сидим с Пажусисом в помещении кафедры английского языка, а находится она в том университетском здании, где на фронтоне написано по-латыни: «Дом филологии». За дверью кипит работа: художники расписывают в черно-терракотовых тонах Вестибюль Муз. В глубине души хочется невозможного – вернуться в невозвратный возраст, поступить в этот университет, стать одной из шестнадцати тысяч его питомцев. Не гостьей, а хозяйкой расхаживать по темноватым старинным коридорам, по солнечным квадратам мощеных дворов. Очень уж он юный и романтичный этот четырехсотлетний университет! И как во всем Вильнюсе живет здесь гармония прошлого и настоящего…

Лионгинас Пажусис выискивает «окна» между лекциями и консультациями, благодаря этим «окнам» мы и заглядываем в его жизнь, даже в самые дальние её уголки.

До 1940 года родители Лионгинаса работали в многоземельном имении епископа, отец – кучером, мать – служанкой. Лионгинас родился весной, в канун лета. А жаркое лето 1940 года словно расплавило старые устои, знойный ветер сломал перегородку, отделяющую слуг от господ, и Литву будто омыло освежающим дождем. Отец Лионгинаса, Пятрас, поступил рабочим на железную дорогу. Мать ещё какое-то время оставалась верна религии, учила сына непонятным католическим молитвам. Но во время оккупации был арестован дядюшка Лионгинаса – советский депутат Кайшядорского горсовета, мать кинулась к ксёндзу за помощью. Тут-то ей и пришлось прозреть: священник попросту выгнал свою прихожанку. Потом мать сердито говорила: — Ксёндзы!.. В проповедях так превозносили добро, а сами фашистским убийцам помогали..

Войну Лионгинас помнит по рассказам. Но есть и собственное, правда, смутное воспоминание: фонтанчики горячей пыли у самой головы. Мать объясняла – фашисты, отступая, бомбили станцию, люди, конечно, бежали, а по ним стреляли из пулемётов. После войны мать по старой привычке всё же водила иногда Лионгинаса в костел. Там было интересно: горят свечи, поёт детский хор, певчие в маленьких белых сутанах. Зрелище! Потом в жизнь вошло кино, школьная самодеятельность, октябрьские и пионерские сборы, — не до костела стало ему. До сих пор вспоминается школьный кружок моделизма. Занимался с ребятами русский, бывший военный. Чему только он не научил мальчишек! Сделали в кружке большую модель целинного совхоза «Березовка». Ребята научились у своего руководителя русской речи – Пажусис говорит по-русски с той же легкостью, что и по-литовски. А потом появился в школе преподаватель английского, подметил в Лионгинасе способность к языкам, привлек к работе над англо-литовским словарем – мальчик вписывал в рукопись фонетические знаки, читал корректуру.

Вскоре словарь вышел в свет. Как парнишка обрадовался, увидев книгу, к которой сам приложил руку. В одиннадцатом классе он уже перевел на литовский – «Первые люди на Луне» Уэллса – до сих пор дома хранится та толстенная тетрадь.

- У меня было множество разных увлечений, — говорит Лионгинас, — в том числе и журналистика. Со студенческих лет до защиты кандидатской работал диктором на радио – сначала в передачах на литовском, потом на английском – для зарубежных слушателей.

Благодаря увлечениям он прожил как бы несколько жизней, разных и интересных. Ходил с рыбаками в Атлантику: шкерил селедку. Работал гидом в Интуристе. Каждое лето отправлялся в колхозы со строительными отрядами. Еще не окончив университета, был назначен деканом подготовительных курсов. Любил пешие турпоходы..

- Меня привлекала работа в комсомоле, в университетской партийной организации, — рассказывает Пажусис, — и сейчас привлекает. По натуре я пропагандист: хочется вовлечь в активную общественную жизнь как можно больше людей.

По окончании университета он остался на кафедре английского языка. Был направлен переводчиком на ЭКСПО-67 в Монреаль.

..Эта поездка помнится и сейчас. Интерес к Советскому Союзу, советскому павильону был особый – пристрастный, иногда до придирчивости, и отрадный. Я даже не думал, что столько людей в мире радуются нашим успехам. Эмигранты были потрясены тем, что литовскую правительственную делегацию встретили в Монреале с почетным эскортом. Канадцы поняли, что Литва суверенна в составе СССР, что она – часть могущественного государства. Тот год был переломным в настроениях литовских эмигрантов – они стали недоверчивы к антисоветской пропаганде, и большими туристическими группами приезжают в Литву. Расспрашивают, как идут дела на стройках, стремятся побольше узнать о нашей живописи, музыке, скульптуре. Расхваливают литовское искусство витража. О новых заводах говорят: «Это в Литве-то, стране кустарных мастерских!» Их поражают большие поля вместо крестьянских лоскутков, урожаи до 30 центнеров с гектара вместо 10-12.

- Во время канадских и американских встреч, продолжает Лионгинас, — меня заинтересовали проблемы развития литовского языка в Северной Америке. Странный он там: окаменелый, неразвивающийся, несмотря на все усилия сохранить и развить его. Меня занимали чисто профессиональные проблемы: кодовые переключения языков, их взаимопроникновение в зависимости от социальных условий, их жизнеспособность и нежизнеспособность..

Десять лет назад Лионгинас Пажусис защитил диссертацию «Фонетическая и морфологическая интеграция английских заимствований в языке литовцев Северной Америки». Сейчас пишет докторскую – «Литовский язык в Северной Америке». Вместе с тем молодой вильнюсский ученый стал известен в англоязычных странах как знаток американского варианта английского языка, Лионгинас читает курс лекций по этой отрасли языкознания не только в СССР, но и за рубежом. И ещё: недавно вышел в свет сборник стихотворений Саломеи Нерис в английском переводе Лионгинаса Пажусиса. Эпиграфом к сборнику он выбрал начало стихотворения: «Маленький мой край – как золотая капелька густого янтаря…»

- Было время, когда в результате эмиграций литовцев за границей оказалось почти столько же, сколько в Литве, — возвращается к главной теме разговора мой собеседник, — теперь за пределами Литвы их всё меньше и меньше. Многие перебрались на родину. А в эмиграции старшее поколение уже умерло, младшие ассимилируются. И ассимилируется, растворяется язык. Вряд ли ещё просуществует в Америке более нескольких лет.

Однажды за океаном Лионгинас Пажусис познакомился со своим сверстником-литовцем, преподавателем университета. Казалось бы, чего ещё! Но тот жаловался:
- Среди преподавателей я чувствую себя человеком второго сорта. Вынужден к ним приспосабливаться и всюду искать выгоду – здесь модус жизни таков. Это наши отцы виноваты: зачем вывезли нас из Литвы?!

На кафедре у Пажусиса занималась девушка, которую эмигранты-родители не взяли с собой, оставили совсем маленькую. Став взрослой, она разыскала родителей, вполне зажиточных людей, и уехала в Америку. Однако через три года вернулась в Литву и вновь поступила в университет. Её спросили: как же она смогла оставить родителей? Девушка ответила:
- Там люди не умеют любить. И цветы не пахнут.

Теперь она уже окончила университет, живет и работает в Вильнюсе.
- Одних эмигрантов мне бывает искренне жаль, — говорит Пажусис, — другие оставляют какое-то тягостное впечатление. «Оголтелые» ещё продолжают свои наскоки. Только вот поводов для наскоков становится все меньше. Развернули было компанию «против запрета религии» — провалились: в Литве религию никто и не собирался запрещать. Теперь пробуют оседлать другого «конька».
- Говорят, у вас в Литве с одеждой не очень-то важно.. – сказал однажды Лионгинасу один американский «соотечественник».
- С чего вы взяли? – удивился не придающий первостепенного значения моде Пажусис. Потом понял, внимательно оглядел себя и собеседника, согласился.
- Да, галстук у меня не так блестящ, как ваш, и подошвы попроще. Но у моих подошв есть незаменимое преимущество: завтра, когда я сойду с самолета, они крепко встанут на литовской земле.

Нина Храброва, фото Михаила Савина, специальные корреспонденты «Огонька»