---

Начало здесь:
Латвия: «бело-коричневый» проект. «Белая гвардия, чёрный барон...» 
ГКЧП и крах «красного» проекта. В августе 1991-го
 

---

 
 

Попытка восстановления конституционного строя и социалистических порядков в Москве 21 августа вызвала панику среди национал-коммунистов в Латвии. Я в это время уже прилетел из Крыма в Ригу.
 
Командование Прибалтийского военного округа вывело на улицы Риги танки и бронетранспортеры. По городу ходили вооруженные патрули солдат Советской армии. Над зданиями Верховного Совета и Совмина барражировали тяжелые вертолеты.

Улицы Риги мгновенно опустели — сопротивляться законной власти никто из штурмовых отрядов народофронтовцев не осмелился. Бутафорских баррикад никто не сооружал.
 

 

По приезде из отпуска в Ригу я сразу заглянул в здание ЦК КПЛ, чтобы выяснить, что происходит в республике.

От знакомых ребят, которые работали в аппарате, узнал, что в Москве восстанавливаются социалистические порядки. Мне сказали также, что Анатолий Горбунов звонил в ПрибВО В.Кузьмину и обещал восстановить власть компартии в течение недели.  А председатель совмина Ивар Годманис прячется у себя на хуторе и связи с ним нет.
 
Созвонился с депутатами ЦДИ из Рижского горсовета, чтобы определиться, что нам делать. Быстро собрались, посовещались и решили, что реально воздействовать на силовые движения в республике мы не в состоянии, а потому от активных действий пока воздержимся. Установили дежурство депутатов в горсовете, хотя большой пользы от него и не было.

Председатель Рижского горсовета Андрис Тейкманис на хутор не убегал, но ходил за мной по коридорам и упрашивал позвонить в Москву и сказать, что в Латвии никто не будет оказывать вооруженное сопротивление законным властям. Чтобы он отстал, я ядовито спросил: «Кому звонить — Борису Карловичу Пуго или Дмитрию Тимофеевичу Язову?»
 

Из-за отсутствия убежденности в правоте и низких морально-волевых качеств высшего руководства страны попытка восстановить социалистические порядки в Москве провалилась.

Руководители республики вернулись с хуторов, где они прятались, и начали разворачивать репрессии против руководства компартии, стоявшей на интернационалистических позициях.
 
Утром 23 августа на моих глазах в здании на ул. Кирова, 2, арестовали первого секретаря ЦК КПЛ А. Рубикса.

 

 

 
Арест первого секретаря ЦК КПЛ Альфреда Рубикса 23 августа 1991 года.
 

Ребята из аппарата были готовы еще 21 августа вывезти Рубикса на машине в Белоруссию, но он отказался — сказал, что будет бороться за правду в судах. А на какую правду в судах можно было рассчитывать, если они полностью контролировались национал-коммунистами?

Альфреда Петровича осудили за попытку совершения государственного переворота, хотя он действовал в рамках никем не отмененного на тот момент союзного законодательства, защищал «красный» проект и основанную на нем Латвийскую ССР.  

Никакой независимой Латвии до 25 декабря 1991 г. — момента распада СССР — не существовало, ведь Латвия не выполнила существовавшие на тот момент процедуры выхода из СССР.

Даже признания независимости Латвии со стороны России, а тем более других стран, на момент ареста А. Рубикса еще не было. Латвия была на тот момент тем, что сейчас называется самопровозглашенной республикой.
 
Рубикса осудили по тем законам, которые приняли в республике спустя год, и он отсидел в тюрьме целых шесть лет. В тюрьме он не сломался и продолжал отстаивать коммунистические идеи. Это был настоящий удерживающий.
 

Здесь надо отметить, что А. Рубикс не призвал людей к силовой защите «красного» проекта. Между тем, сторонников этого проекта в Латвии оставалось достаточно много и среди русских, и среди латышей. В республике еще находился отряд рижского ОМОНа, который был готов к вооруженной борьбе.

В случае призыва А. Рубикса народ, несомненно, поднялся бы защищать завоевания социализма. НФЛ пришлось бы бороться за власть с оружием в руках. В их планах было развернуть террор против коммунистов-интернационалистов и активистов русского движения.

Мне об этих планах народофронтовцев рассказывали потом бывшие сотрудники КГБ ЛССР, имевшие своих агентов в правлении этой организации. Они говорили, что в лесах проходят военную подготовку боевики, составляются списки «нелояльных» националистической верхушке коммунистов и русских активистов.
 
Если бы развернулся террор против русских со стороны штурмовых отрядов НФЛ, то в конфликт вмешались бы советские военные, поскольку у офицеров здесь находились семьи. Всё закончилось бы так же, как в Молдавии, когда молдавские националисты начали уничтожать русских жителей Приднестровья и террор был остановлен силами офицеров и прапорщиков расквартированных в этом регионе воинских частей. В результате Приднестровье отошло от Молдавии и превратилось в самостоятельную республику.

Так и Латвия раскололась бы по Двине, и образовалась бы русская «Придвинская народная республика»... 

Рубикс тогда промолчал — и тем спас Латвию от раскола.

Его национал-коммунистам надо было не в тюрьму сажать, а присваивать статус латышского национального героя и памятник ставить напротив Совета министров еще при жизни.

 
Руководство НФЛ очень боялось рижского ОМОНа, и поэтому разрешило его личному составу вместе с семьями выехать в Россию, в Тюмень. Важную роль в эвакуации отряда сыграл Сергей Диманис, который вел переговоры на эту тему с правительством России.
 
Ивар Годманис запомнил 21 августа часы страха перед ОМОНОМ и потом отомстил за это Диманису. Против него была подстроена провокация, потом возбуждено уголовное дело, и нашему депутату пришлось уехать в Россию.

Несколько лет назад я созвонился с ним и встретился в Госдуме РФ, в которой он работал консультантом. Сергей был доволен жизнью, но сожалел, что вынужден был покинуть Латвию.
 
Арестовали также помощника А. Рубикса, пару других партийных функционеров высокого ранга. Как широко развернутся репрессии, было непонятно. Ожидая возможного ареста, я сжег с коллегой в ночь на 24 августа в лесу множество документов, которые могли быть использованы против меня и других лиц, задействованных в проекте РХЛ. Костер был до небес и горел несколько часов, но никто из боевиков НФЛ не появился. Несколько дней ночевал вне дома, у своих близких друзей.

В тот раз все обошлось.
 
23 августа 1991 г. компартию Латвии решением Верховного совета ЛР запретили, ее имущество конфисковали. Членов партии, которые остались в ней после 13 января 1991 г., пожизненно лишили права на получение гражданства. Конечно, реально ограничению прав подверглись только те, кто остался в КПЛ, стоящей на интернационалистских позициях, да и то из состава руководящих работников.

Впрочем, даже если ты был руководящим партийным работником, но начинал критиковать коммунизм и советский строй, а еще лучше — проклинать русскую оккупацию, то тебя прощали и доступ к государственной кормушке открывали.
 

Пришедшие к власти в Латвии латышские национал-коммунисты очень боялись, что они будут свергнуты латышскими интернационалистами. Поэтому они и посадили А.Рубикса в тюрьму.

Потом в тюрьму ненадолго посадили секретаря ЦК КПЛ Ояра Потреки.

При невыясненных обстоятельствах за границей погиб Ивар Кезберс, которым Москва заменила в свое время Анатолия Горбунова на посту секретаря ЦК по идеологии.

Все эти люди могли стать в борьбе за «красный» проект удерживающими и для латышей, и для русских.
 

 

Чтобы окончательно покончить с «красным» проектом, латышские национал-коммунисты запретили под угрозой уголовного наказания использование советской символики: флага, гимна, герба. Снесли памятники В. Ленину в Риге и во всех других городах республики.





На памятнике красным латышским стрелкам написали: «Латышские стрелки». Звезды на фуражках и ордена Красного Знамени на шинелях каменных стрелков сбивать не стали. Наверное, опасались, что рабочие собьют звезды неаккуратно и на хорошо отполированном гранитном теле стрелков образуются корявые дыры.
 
Именно такие корявые дыры образовались, например, на бюсте академика Мстислава Всеволодовича Келдыша, который установили в последние годы советской власти в скверике напротив Латвийского государственного университета имени П. Стучки.

Келдыш был за свои большие достижения в науке трижды награжден званием Героя социалистического труда с вручением ордена в форме золотой звезды на колодке. Так эти три позолоченные латунные звезды на бюсте в период борьбы с «проклятым коммунистическим прошлым» отковыряли.

Символическое «лишение наград» М. Келдыша прошло под руководством ректора, математика по специальности Юриса Закиса. Он что, позавидовал славе своего более талантливого коллеги и решил тайком сорвать у него все звезды Героя?
 
Ректора в его варварстве поддержала профессура. Она коллективно выступила за отказ от имени Петра Стучки в названии университета. А ведь именно П. Стучка, будучи главой советского правительства, открыл первую высшую школу, в которой преподавание шло на латышском языке. Зачем надо было поддаваться влиянию кучки неденафицированных в советское время преподаветелей и делать это?
 
А почему глава Союза писателей Латвии Янис Петерс не протестовал против лишения Государственной библиотеки имени великого латышского писателя Вилиса Лациса? Рассчитывал на то, что сможет выпустить в «белой» Латвии больше книг, чем его соперник в «красной» Латвии, и претендовал на то, что библиотеку назовут его именем? Или возражал, но его коллеги национал-коммунисты купили постом посла в России? Какая там зарплата у посла тогда была? Не тридцать ли серебряных монет, отчеканенных незадолго до 15 дня ниссана 33 г. нашей эры?

 

Вышло так, что «белые» латыши-интеллигенты вычеркнули из истории «красных» латышей. Поступили, как обычно действуют люди греха — стали навязывать своим соплеменникам ложную систему духовных ценностей, иначе — беззаконие.  Создали ложных кумиров — и заставили всех им поклоняться.
 

 
 
 

---

Читайте также:
Александр Гапоненко. Люди греха и удерживающие
 

---