---

История развивается по спирали — утверждали классики. И советские студенты, которым об этом рассказывали преподаватели, едва ли представляли себе, насколько это суровый процесс.
 

---

17 сентября 1939 года советские войска перешли границу Польши, которую в этот момент уже добивали немцы, и спустя пару недель 2-й Речи Посполитой пришёл конец. А 12 ноября Западную Белоруссию (тогда этот регион называли так) торжественно приняли в состав БССР — наша родина стала заметно больше.





На новые земли сразу устремились журналисты советских газет. Жизнь в «кресах» выглядела экзотикой и стала одной из главных газетных тем конца 1939-го — начала 1940 года. Даже советскому журналисту неймётся порадовать читателя байками про квартал проституток и всякое такое.


Западная столица

Потом об этом забыли, но тогда, говоря о Западной Белоруссии, подразумевали прежде всего Белосток, и это было настолько же естественно, как считать Львов неформальной столицей Западной Украины.

О православии автохтонов особо не вспоминали, но Белосток был городом кожевенников и ткачей с сильными революционными традициями — в начале ХХ века местные анархисты «зажигали» так, что у царской охранки волосы дыбом становились.

Именно в Белостоке состоялось Народное собрание, просившее о воссоединении с БССР, и именно туда журналисты оформляли командировки. А благодаря энтузиастам оцифровки (ищем на торрентах «Известия» и «Правду») мы можем легко ознакомиться с их творчеством.





И знаете, то, что журналисты видели там тогда, временами подозрительно напоминает то, что мы наблюдаем сейчас. Как будто танки Климента Ефремовича Ворошилова ворвались не на просторы польских «кресов», а в нашу сияющую современность.
 

«Именно тут, во всевозможных ночлежках, оседали люди, окончившие юридические, философские и всякие иные факультеты, докатившиеся до дна, согласные на какую угодно работу — работу официанта, шпагоглотателя, тромбониста, дворника, но не имевшие никакой работы».
 

Это репортаж «Известий» из Белостока. Конечно, сейчас свежеиспеченные юристы, экономисты и прочие филологи живут с родителями, а не в ночлежках, но даже официантами снова берут не всех.


Суровый белостокский стартап

Польша только-только выкарабкалась из мирового экономического кризиса 1929—33 годов (там он лютовал до 1935-го), благодаря которому страна сделала ещё один решительный шаг на пути ликвидации неэффективной промышленности и развития малого бизнеса.

В этой промышленности и так было занято 8,5% западнобелорусского населения. В кризис предприятия с более 500 работниками исчезли как мамонты. Заводов с сотней работяг осталось десятка два. В Пинске из трёх фанерных фабрик работала одна, а из 500 портовых рабочих половина пошла гулять.

Разумеется, сокращали не только заводских — схлопывалась торговля, общепит, и работники прилавка тоже шли на улицу.

Как и положено при свободном рынке, ответом на эту беду стала «самозанятость».

Журналисты «Известий» прошлись с составителями избирательных списков по квартирам. Сперва удивились, что каждый оборванец на вопрос о роде занятий отвечает: «работаю в фирме отца». Посмеялись, узнав, что «фирмой» может быть починка сапог на улице под навесом.
 

«Пять человек торгуют в будке с газированной водой, семь человек работают в крохотной мастерской, делающей чемоданы. Кто это? Служащие? Нет, это родственники хозяина, это сыновья, жёны сыновей, братья жён сыновей.

Лишённые возможности учиться, двигаться вперед, теснимые безработицей, дети мелких ремесленников и торговцев идут в «фирму отца», племянники — в «фирму дяди» и т. д…

Вы встречаете здесь на каждом шагу способнейших молодых людей, занимающихся в «деле отца» продажей пуговиц, тесёмок, картошки».
 

Конечно, родители не хотят такого будущего для своих детей и живо интересуются — правда ли, что новая власть скоро откроет курсы, техникумы и университеты.
 

«Мой Боря сможет теперь учиться? А Боре этому под тридцать, и он уже пятнадцать лет работает в «деле отца», продающего с лотка капусту».
 

Дальше авторы меняют тон — не надо смеяться над бедолагой, он не виноват и уже взялся за учебники. Родина поможет. Станет ещё наш Борька инженером!
 




Знакомый типаж — парню под тридцать, и он (часто после вуза) расставляет кефир на полки в универсаме. Правда, нашего Борю из этого прозябания Родина не собирается вытаскивать.


Яблоки и «безвиз»

Впрочем, городская безработица была проблемой тех 15 или 20 процентов населения, которые проживали в городах. У остальных было как в Америке. Правда, в Южной.

Половина земли принадлежала 1% хозяйств. Разумеется, никакой самый «справный» хозяин 100 и более гектар силами своей семьи не обработает. «Латифундистам» нужны «пеоны» — безземельные или малоземельные крестьяне, которых можно нанять на сезон едва ли не за еду.





Таких было в изобилии. 13% хозяйств имели менее двух гектаров и ещё 35% — от двух до пяти. Гектар — это участок 100 на 100 метров. Два гектара на семью при той агротехнике — определённо ниже прожиточного минимума. А были и совсем безземельные.

Можете сами прикинуть как выглядит гектар на карте, а «Гугл» выдал вот это:





Ещё советские любили считать по «лошадности» хозяйств.

Нет лошади — беда, придётся постоянно брать коняшку напрокат, отдавая часть урожая или отрабатывая. Это наши пеоны-пролетарии, которым «нечего терять, кроме своих цепей». Таких в «кресах» было 28% хозяйств. А 20% были ещё и «бескоровными».

Среди однолошадных были свои градации, но все жили в тонусе. Случись чего, и ждёт прокат коняшки на выгодных условиях, которые оставят тебя безлошадным на веки вечные. Таких было около 55%.

Ну а остальные — это те, кто потом страдал от колхозов и до перестройки поминал советскую власть недобрым тихим словом. От крепких середняков до агро-элиты.



 
Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) 20 января 1941 г. Про «безлошадность» не вспоминали — в колхозе будет трактор.
 

---

Так или иначе, фишкой экономики «кресов» была солидная прослойка «пеонов», которые жили тем, что нанимались к агро-барону помочь в сезон по хозяйству.

Правда, будем справедливы, чтобы собирать яблоки для польского пана, им не нужно было идти в посольство просить «шенген».


Санаторий для Юзика

Всё, что тогда делала новая власть для исправления ситуации — отдельный долгий разговор. С ходу организовала на имеющихся предприятиях работу в три смены, набрав дополнительных работников. Союзу был нужен их труд и их продукт.

Массово открывая клубы и театры, принимала туда безработных уличных артистов и музыкантов. Дала массам доступ к образованию. А во дворце Радзивиллов открыла санаторий.

Селян догнала коллективизация, но мы из статистики можем представить, кому эта идея должна прийтись по душе, а кому не очень. Не будем лукавить — эта власть несла надежду обездоленным. Вчерашним хозяевам жизни приходилось тяжко.




Отношения жителей Львова и Донбасса раньше складывались немного иначе
 

---

В 1997 году лучшие, так сказать, творческие силы Беларуси порадовали публику «Народным альбомом». Про «кресы» и то, как «свойскія калбаскі півам запівалі» — достаточно талантливая апологетика межвоенной польской державы.

Среди «выкшталцоўных» и «шляхетных» персонажей этой постановки особняком стоит вечно поддатый работник пилорамы Юзик, который «хоча жыць у Савецкім Саюзе».

      Я супраць прыгнёту
      Паноў і падпанкаў,
      Чакаю з надзеяй
      На рускія танкі!

— нагнетает Юзик голосом Лявона Вольского.

Позднесоветская творческая элита и дети этой творческой элиты так воспринимали странных людей, которые были против панов и за советы. Тёмные, пьяные, просто не способные понять прелесть «свойских калбасак» и «парцэлянавых філіжанак» или не способные честно на них заработать.

Сейчас спираль истории снова куда-то завернула. Когда Борька опять торгует с лотка капустой и никому нет до него дела, а белорусы конкурируют за возможность собирать для пана плоды и ягоды с украинцами, многие получили возможность взглянуть на страдания Юзика немного под другим углом.

Понятно, что на русские танки надежды теперь нет. В России всё то же самое и даже печальней. Не успели пройти выборы, как власть харкнула в лицо голосовавшему за неё населению песионной реформой. Придётся как-то разбираться со всем этим самостоятельно.

Но всё равно, иной раз хочется, как тому Юзику, верить, что танки Климента Ефремовича Ворошилова вдруг да замаячат на каком-нибудь горизонте. И привезут всем Борькам этого мира билет в нормальное будущее.