---

В последние годы самой горячей точкой на карте мира была и остается Сирия. Там пересекаются геополитические интересы влиятельнейших игроков мира (кроме Китая).
 

---

Как известно, гражданская война в Сирии идет с «арабской весны» 2011-го, хотя по-настоящему острая фаза настала к концу 2012-го. За 7 лет погибло, если вывести среднее арифметическое из противоречивых оценок, едва ли не 400 тысяч сирийцев (есть данные, что больше, но, возможно, это с частью беженцев). Страну покинуло около 5 млн человек, многие уже вернулись.

К лету 2015 г. свыше 45% территории заняло ИГИЛ. Осенью 2015 г. по приглашению президента Асада началась российская операция в Сирии. Это стало решающим фактором разгрома ИГИЛ там. Кроме того, огромный вклад внесли курдские отряды, освободившие почти всю территорию к северу от р.Евфрат. Осенью 2017-го была взята «столица» ИГИЛ Ракка, снята блокада остававшейся под контролем правительства все эти годы части г.Дейр-эз-Зор.
 

К лету 2018-го ИГИЛ еще контролирует 4 разрозненные территории: полоску земли на восточном берегу Евфрата у границы с Ираком, район вдоль границы с Ираком к северу от Евфрата, часть пустыни на юго-востоке Сирии к югу от этой реки и небольшую зону близ Голанских высот и иорданской границы.
 

 
Ослабла в последнее время и т.н. «умеренная оппозиция». Она утратила контроль над несколькими анклавами в горных районах центро-запада Сирии вдоль линии Дамаск — Хомс — Хама — Алеппо, отбитыми правительственными войсками, и была вынуждена отдать большую часть северо-западной провинции Идлиб исламистам из «Хайят Тахрир аш-Шам» (создан в 2017 после слияния «Джабхат ан-Нусры» с рядом группировок). Прозападные силы еще удерживают значительную часть Идлиба и юго-западных провинций Деръа и Кунейтра близ Голанских высот, занятых Израилем. Часть их отрядов блокирована в пустыне на юго-востоке, у иорданской и иракской границы. В Деръа и Идлибе у них чересполосица с исламистами из «Тахрир аш-Шам». На севере совместная атака туркоманских отрядов и турецкой армии против курдов позволила им взять под контроль приграничный район г.Африн и вдоль турецкой границы до Евфрата на восток.
 
Больших успехов добились курды, занявшие четверть территории Сирии. Об их удивительном политико-социальном эксперименте речь пойдет ниже.
 



Заявленные границы Западного Курдистана — Рожавы.
 

---

Этноконфессиональный и демографический расклад
 
В 2010 году в Сирии проживало порядка 22 млн. жителей. К 2016 осталось 17 млн. За годы войны в ряде регионов население заметно уменьшилось. Это провинции Алеппо, Идлиб, Дейр-эз-Зор, Ракка, отчасти Деръа и окружающая столицу (являющуюся особой административной единицей) Риф-Димашк.

Но есть и такие, где население увеличилось за счет беженцев из других регионов. Так, в контролируемой курдами Северной Сирии оно более чем удвоилось — до 4,6 млн. человек, причем за счет беженцев даже из Ирака! Выросло и число жителей приморской провинции Тартус — с 750 до 785 тысяч. О Дамаске данные противоречивы — многие бежали туда, но немало и покинуло.
 

В стране проживают приверженцы более 20 религий, часть которых ассоциируется с этносом. Больше всего арабов: в 2011-м — ¾. Однако исследователи и представители некоторых народов спорят: есть мнение, что часть — арабизированные в ХХ веке курды (индоарийский народ, родственный персам), туркоманы (тюрки) и др. Так, ряд турецких авторов доказывают, что в Сирии туркоманов до четверти населения, но официально — 5%.
 

 
Численность курдов менялась: в 20-е годы в Северо-Восточную Сирию (которую они называют Рожава, или Западный Курдистан, а арабы — аль-Джазира, «остров», т.е. Месопотамия) переселились десятки тысяч курдов из Турции, и сообщалось, что их там больше, чем арабов. Французские власти (Сирия была передана Лигой наций Парижу) давали им сирийское гражданство. Затем в 60—70-е гг. шла их арабизация, но в 2010 г. в северо-восточной провинции Хасеке, по ряду оценок, 55% составляли курды. Сейчас их численность в Северной Сирии оценивается в 2,5 млн.
 
Иногда выделяют бедуинские племена, кочующие по югу и востоку: они ближе аравийцам, чем сирийцам, взявшим гены доарабских народов. И палестинцев — беженцев и их потомков, которых в Дамаске и его окрестностях в 2010 г. было до 500 тысяч.
 

Если брать религию, то далеко не все сирийские арабы — мусульмане. Больше всего суннитов — около 74%, но это если считать и курдов (среди которых много алевитов — не путать с алавитами — и представителей других сект, есть зороастрийцы и сторонники секуляризма), и туркоманов, и черкесов с чеченцами, которых в 2010 г. было до 100 тыс. Арабов-суннитов (с бедуинами, палестинцами и др.) — 60%, большинство.
 

 
Среди арабов много конфессий. Например, алавиты (считающиеся ветвью шиизма) — их в 2010-м было от 8 до 12%, по разным оценкам. Или шииты-двунадесятники (1-3%), исмаилиты и суфии, проживающие компактными общинами.
 
Друзов (связанных с исмаилитами) определяют как этноконфессиональную группу, фактически особый народ. В 2010 их в Сирии начитывалось 3%.
 
Христиане здесь в основном арабы, хотя есть армяне, греки и ассирийцы. Последние тесно связаны с Ассирийской церковью Востока и Халдейской католической церковью (обе восходят к старинному несторианству). Армяне делятся на прихожан Армянской апостольской и Армянской католической церквей.

Среди арабов-христиан больше всего православных (Антиохийская автокефалия) — за 40%. Немало мелькитов (греко-католиков) и верующих сиро-католической (или Арамейской) церкви, признающих верховенство папы. Есть сиро-православная церковь (яковиты), марониты (которых много в соседнем Ливане), обычные католики и даже немного евангелистов. В основном все это арабы, но с генами доарабского населения. Всего христиан тут было на 2010 г. 10—12%.
 
Езиды считаются особой этноконфессиональной группой, как друзы. Есть малочисленные секты (мандеи и др.), немного зороастрийцев, цыганские племена «дом». Иудеев осталось, по последним данным, всего пару десятков — почти все в Дамаске.
 
В период между двумя мировыми войнами, когда Сирия и Ливан были под властью Парижа, французы создали там 7 автономий, 6 из которых называли «государствами» (État, по-арабски Dawlat). На них ориентируется часть сторонников федерализации. Это были: 1) «Государство Дамаск» (половина нынешней территории), 2) «Государство Алеппо» (север), 3) провинция Джазира (северо-восток, вскоре включена в Алеппо), 4) «Государство алавитов» (ныне Латакия и Тартус на побережье), 5) «Джебель-Друз» (ныне провинция Сувейда и соседние районы), 6) Ливан и 7) «Государство Хатай» (санджак Александретта, с Антиохией).
 

Ливан обособился, в 1939-м Хатай передали Турции, а Дамаск и Алеппо к 1930 году объединили в «Государство Сирия». В 1936-м была создана Сирийская Республика, но французы ее контролировали до 1943-го формально и до 1946 года — фактически.
 

  


Алеппо, ок. 1930 г.
 

---

В 40-60-е было 9 провинций (мухафаз): Дамаск, Алеппо, Хама, Хомс, Евфрат, Джазира, Территория маронитов, Джебель-Друз и Хауран (нынешние Деръа и Кунейтра на юго-западе). При Хафезе Асаде (премьер с 1970, президент в 1971-2000) и Башаре Асаде (с 2000) их стало 14: Территорию алавитов (к которым принадлежат Асады) разделили на Латакию и Тартус, Дамаск — на столицу и провинцию Риф-Димашк, Евфрат — на Ракку и Дейр-эз-Зор, куда вошло пол-Джазиры, а из оставшейся создали Хасеке. Из Алеппо выделили Идлиб (но включили часть Евфрата). На выборах г.Алеппо — 15-й округ.
 



Вид на Алеппо в наши дни. Боевики обстеливают из минометов спальный квартал.
 

---

Бросим взгляд на этноконфессиональный расклад в провинциях (часть вне контроля Дамаска). Это позволит оценить перспективы и варианты федерализации.
 
В столице к началу войны было 1,7 млн. жителей (с пригородами — все 5, так что считают больше), 29 из 250 депутатов. Сейчас данные противоречивы. Например, в 2002 в пригороде Ярмук проживало 112 тыс. палестинцев, а в 2015 осталось лишь 18 тысяч. Но при этом сообщается и о десятках тысяч, бежавших в столицу. Большинство — арабы-сунниты, но можно встретить всех. Например, курдов в 2010 жило около 300 тыс. в основном в двух кварталах и на горе Касиюн к северо-востоку. Затем — туркоманы, армяне, сиро-католики, православные, алавиты и черкесы. Остальных меньше, включая и представителей редких этносов: албанцев, боснийцев, персов, выходцев из СССР.

Окружающая столицу провинция Риф-Димашк тянется до иорданской и ливанской границ поперек южной Сирии. К войне тут жило 2,2 млн. (или меньше — часть в Дамаске), в парламенте — 19 мест. Здесь отчасти повторяется пестрая картина столицы, но доля суннитов еще больше. Появляются бедуины. Из остальных наиболее крупные общины — у православных, друзов, шиитов и алавитов, имеющих большинство в ряде поселений.




 
Самая большая провинция (за счет пустыни) — Хомс. Здесь жило 1,7 млн. Депутатов — 23. На большой территории кочуют бедуины, часть занята оппозиционерами (у границы) и остатками игиловцев (севернее, частично в соседней провинции Дейр-эз-Зор). На большой территории живут одни сунниты, но в западной, более населенной части немало алавитов, преобладающих в ряде местностей, а в Кусайре — шиитов. Много православных, мелькитов и др. Именно в этой провинции, у границы с Ливаном, знаменитая Вади-эн-Насара — Долина Христиан, где живут почти одни православные и мелькиты, часть их — греки. Есть некоторое число армян и других христиан. В 2010 в г.Хомс жило 160 тыс. христиан, сейчас чуть более тысячи.
 
На рубеже Риф-Димашка и Хомса — район Каламун с городами Насирия, Рухайба и Джейруд, до 2018 г. воевавший с Асадом под знаменем прозападной оппозиции.
 
Далее на север — Хама, где в 2010 жило 1,6 млн. От нее — 22 депутата. Она пестра в этноконфессиональном отношении, за годы войны сунниты утратили большинство. В ряде округов (Саламия и др.) большинство у исмаилитов, там их святыни. К западу, у границы с Латакией и Тартусом, есть округа с алавитским большинством и вкраплениями суннитов, шиитов, христиан и др. Много армян (особенно в г.Хама), православных и др.
 
У турецкой границы — многострадальная провинция Алеппо. Накануне войны она была самой населенной — 4,8 млн. (из них в г.Алеппо свыше 2), 52 депутата (из них 20 от г.Алеппо). А к 2017 в провинции уцелело лишь 1,7 млн. (частью под контролем курдов или турецкой армии), по городу же — при Османской империи третьему после Стамбула и Каира! — цифры совсем грустные. В нем к 2010 имелась одна из крупнейших христианских общин Ближнего Востока — более 250 тысяч. Больше всего среди них армян, затем ассирийцев и сиро-православных. Им немного уступали православные и мелькиты, имелись католики (там был центр миссионерства) и марониты. Христианскими остаются целые кварталы. Три четверти города были суннитами. Курдов в 2010 было 250 тысяч (есть курдский квартал), немало туркоманов, черкесов и чеченцев. В остальной провинции население тоже разнообразное, но перевес суннитов заметнее (хотя есть шиитские и суфийские районы). Немалую ее часть заняли турецкие войска и отряды туркоманов, отбившие у курдов Африн. Там веками преобладали курды — район называли «Курд-Даг», курдские горы. Восточнее туркоманы в большинстве. В г.Манбидж (99 тыс. в 2004), подконтрольном курдам, самые большие в Сирии черкесская и чеченская общины.
 
Западнее — провинция Идлиб, на 90% контролируемая оппозицией и исламистами. До войны там жило 1,5 млн., избиралось 18 депутатов. Большинство составляли сунниты (включая туркоманов и курдов), но хватало и алавитов (особенно ближе к Латакии), были районы шиитские (там их святые места), армянские (например, Якубия к западу от г.Идлиб), мелькитские и друзские. Но после чисток, проводившихся как исламистами, так и прозападной оппозицией, их осталось мало, земли заняли туркоманы.
 
Западнее, у моря — Латакия, где преобладают алавиты, оплот Асада. К 2010 там жило 990 тысяч, она имела 17 депутатов. Тут было мало боев — только у границы с Идлибом. В г.Латакия алавитов было 50% из 400 тысяч населения, а суннитов — 30%. Часть суннитов уехала, опасаясь, что алавиты будут им мстить. Еще 20% — у христиан различных конфессий, прежде всего армян. Город с самым большим армянским населением в Сирии — Кессаб — тоже в этой провинции. Есть даже евангелисты. На севере близ границы с Турцией немало туркоманов, особенно в районе Джебель-Туркман («Туркоманская гора»). Анкара обвиняла Асада в их «этнических чистках» в Латакии. Часть их бежала. В сельской местности до 70% жителей — алавиты, христиан — до 15%. Суннитов было 10-12%, теперь меньше. До 2% — исмаилиты. Близ г.Латакия — российская база Хмеймим.
 
К югу, у границы с Ливаном — вторая приморская провинция, Тартус. Здесь также преобладают алавиты, около 12% христиан (православные, армяне, мелькиты, марониты, сиро-православные и католики), много суннитов. Близ границы на побережье — городок Хамидийя, где большинство греки-мусульмане, потомки принявших ислам критян. Население выросло за войну с 750 тысяч до 785, так как это самая спокойная провинция, наряду с Хасеке. В порту Тартус — российский пункт материально-технического обеспечения ВМФ. Рядом — единственный обитаемый сирийский остров Арвад, где был финикийский город, а позднее последний оплот крестоносцев (до 1302). 13 депутатов.
 
На юго-западе еще три провинции. Сувейда — исторический Джебель-Друз, 770 тысяч жителей, 6 депутатов. Друзы — 87%, православных до 10%, на востоке в пустыне кочуют бедуины-сунниты, в самом южном сирийском г.Босра немалая шиитская община.
 
К западу, тоже у границы с Иорданией — провинция Деръа (в прошлом Хауран), большую часть которой удерживают прозападные оппозиционеры, а небольшой угол у Голанских высот — ИГИЛ. В 2010 тут жил 1 миллион, ныне меньше из-за войны. В основном тут сунниты, немало друзов. Деръа имеет в парламенте 10 мест.
 
Еще западнее — Кунейтра, Голанские высоты. Почти вся под контролем Израиля, а часть того, что осталось — у оппозиции. В 2010 жило всего 87 тысяч, но от них — 5 депутатов. В Деръа и Кунейтре много друзов, бедуинов, есть черкесские деревни.
 
Наконец, три северо-восточные: Ракка, Дейр-эз-Зор и Хасеке. О них речь пойдет далее, в рамках рассмотрения курдской автономии, куда Хасеке вошла вся, а остальные частично, как и север Алеппо. Ракка и Дейр-эз-Зор опустошены боями с ИГИЛ, г.Ракка был его «столицей» более 3 лет, до октября 2017-го, когда его взяли курды. В провинции Ракка в 2010 жило 0,9 млн., в т.ч. 10% христиан (в основном ассирийцев), от нее 8 депутатов. Сейчас на юге почти одни арабы-сунниты, но на севере, находящемся под властью курдов, христиан до 20%. Курдов — почти половина. Много туркоманов и армян.
 
Дейр-эз-Зор в 2013 году был второй по площади провинцией, там жило 1,2 млн., в парламенте — 14 мест. В 2017-м половину на север от Евфрата у ИГИЛ отбили курды (кроме района у иракской границы и полоски вдоль реки), а на юг — войска Асада. Здесь много бедуинов-суннитов из племен Аравии и Ирака — например, шаммар. Заметна община суфиев — тут их святые места. В северной части немало курдов, ассирийцев и армян.
 
Хасеке — сердце Рожавы, федерации курдов, начавшей уникальный для Ближнего Востока социально-экономический и политический эксперимент.
 




Уникальный эксперимент Рожавы
 
17 марта 2016 года в контролируемой курдскими силами северной части страны (Хасеке, более трети Ракки и часть Дейр-эз-Зора и Алеппо) была в одностороннем порядке провозглашена автономия, Федерация Северной Сирии — Рожава. Последнее слово — «Запад» по-курдски (т.е. Западный Курдистан).
 
Еще в январе 2014-го курды создали на территориях, покинутых войсками Асада или отбитых у ИГИЛ, три самоуправляющихся «кантона» — Джазира (Хасеке и соседние районы Дейр-эз-Зора), Кобани (север Ракки и северо-восток Алеппо) и Африн (север провинции Алеппо). Все — вдоль турецкой границы, что обеспокоило Анкару. В 2016 между Кобани и Африном, по Евфрату, возник четвертый — Шахба (второе имя Алеппо). Ни Дамаск, ни оппозиция не признали. Но фактически автономия — уже с 2012-го, когда войска ушли. В январе 2014-го утверждена Конституция Рожавы. В декабре 2016 название изменено на Демократическую Федерацию Северной Сирии (ДФСС).
 
В Хасеке всегда преобладали курды и ассирийцы. В городах и многих округах ассирийцы были в большинстве (называя эту землю Гозарто — Верхней Месопотамией). В 1943 их тут было более 20%. Немало армян — 5-6% в 40-50-е гг. В районе горы Синджар компактно живут езиды. Центр заселял сюда арабов, были гонения на курдов и ассирийцев, регион испытывал недофинансирование. Но там добывалось более 50% всей сирийской нефти. В 2010 — 1,5 млн., в парламенте — 14 мест.
 
Когда в 2012 войска и администрация покинули провинцию, из подполья вышли курдские Партия демократического союза (левая, интернационалистская, ориентировавшаяся на Рабочую партию Курдистана (турецкого) во главе с Абдуллой Оджаланом) и Курдский национальный совет (более националистический и консервативный, опиравшийся на иракских курдов Масуда Барзани). Они создали Высший курдский совет и Отряды народной самообороны (YPG). В них вступило много арабов, представителей других этносов, добровольцев из-за рубежа, и уже в июле 2012 взяты под контроль Кобани и Африн, оторванные друг от друга и от Хасеке. ПДС вместе с оджалановской РПК входит в Союз курдских общин, запрещенный в Турции и Иране.
 
В 2013 блок распался. ПДС, более популярная, чем КНС, сформировала новый — Движение за демократическое общество (TEV-DEM), вобравшее представителей всех этносов и религий подконтрольной территории и заявившее целью полиэтничный демократический конфедерализм — прямую демократию и секулярность (при равенстве и уважении прав всех религий). А также демократический социализм, гендерное равенство и устойчивое развитие (в т.ч. экологическое).
 
Это базировалось на трудах Абдуллы Оджалана, который в турецкой тюрьме разработал идеологию «демократического конфедерализма» и «демократии без государства», опубликовав в 2005 г. «Декларацию демократического конфедерализма в Курдистане».
 

Ее идея — хватит бороться за независимость и свое государство. Это приведет лишь к появлению нового капиталистического монстра. Лучше сделать упор на самоуправлении, создать местные советы и заняться решением реальных проблем, делегировав государству внешнюю политику и высокие материи и предоставив ему иметь дело с другими хищниками.

Курдам надо не выходить из состава Сирии, Ирака, Турции и Ирана, а создать автономии и их федерацию, говорит Оджалан. Зато они на местах будут решать свои социально-экономичские вопросы, обеспечивать самооборону и т.д.
И тогда возникнет перспектива одолеть капитализм и построить более справедливое общество.
 

 
Для Ближнего Востока, охваченного средневековыми религиозными войнами, это стало откровением. Курды всегда отличались терпимостью и низкой религиозностью. Новый подход привлекал энтузиастов, взявшихся за преобразования. Стали создаваться народные советы и сотни коммун. На всех уровнях сопредседатели — обязательно мужчина и женщина, представляющие основные общины — курдов, арабов и ассирийцев.
 
Созданы Отряды женской самообороны (YPJ). Курды договорились с Ассирийским национальным советом и его боевым крылом, Ассирийским военным советом.
 
В январе 2014 Джазира, Кобани и Африн провозгласили автономию, а ВКС утвердил конституцию («Хартию общественного договора»), основанную на Всеобщей декларации прав человека. Дамаск не признал, но и не стал бороться. Более того, продолжал платить зарплаты и пенсии (хотя и с перебоями, что понятно в условиях гражданской войны). Были избраны законодательные ассамблеи кантонов, определившие премьер-министра для каждого. А те назначили по два зама. Везде один из троих — женщина, обязательно были курд и араб. В Джазире, например, премьером стал курд, а его замами — араб и ассирийка. В Африне премьер — курдская женщина, по религии алеви (не алавитка).




Девушки из YPJ — «отрядов женской самообороны».
 

---

 
С сентября 2014 до весны 2015 пришлось напрячь все силы для отпора ИГИЛ, осадившему Кобани. Причем Турция фактически помогала игиловцам, перекрыв границу даже для гуманитарной помощи. Но к Кобани прорвалось немало курдов и сочувствующих из многих стран мира — особенно левых, как когда-то в республиканскую Испанию. Помогли и некоторые отряды умеренной оппозиции. Сняв осаду, курды и союзники перешли в наступление и соединили три кантона.
 
В марте 2015-го там прошли местные выборы (затем и в декабре 2017-го). Западные журналисты с изумлением сообщали об отсутствии иерархии и о прямой демократии в афинском духе. Курды осмыслили идеи Оджалана, опыт Швейцарии, Ливийской Джамахирии и Иракского Курдистана (последний они считали консервативным).
 
В декабре 2015-го были созданы Сирийский демократический совет (парламент) и Федеральный совет (правительство). Сопредседателями СДС стали правозащитник с мировым именем, араб Хайтам Манна, и один из лидеров блока TEV-DEM курд Ильхам Эхмед. В нем 43 депутата: 8 от ПДС, 4 от Сирийского национально-демократического альянса (левого и межнационального), еще 8 партий с 1-3 мандатами, как курдских, так и ассирийских и др. Есть и беспартийные. 25 депутатов представляют правящий TEV-DEM. Министры Федерального совета назначаются им с квотой для женщин в 40%.
 

После провозглашения Федерации в марте 2016 года, вызвавшего большой резонанс во всем мире, и отвоевания у ИГИЛ больших территорий с новым населением, в декабре 2016 на съезде в г.Рмелан принята новая конституция на смену Хартии 2014 года, призванная лучше обеспечить всем общинам политические, языковые и иные права. Против выступили курдские националисты из КНС и ряда партий. Введено новое название: Демократическая федерация Северной Сирии, без слова «Рожава».
 
Кантоны в 2017-м были преобразованы в три региона — Джазиру, Африн и Евфрат. В их составе по два кантона, делящихся на районы и коммуны. Столица Джазиры — г.Камышлы, но полгорода — в руках войск Асада (включая аэропорт, вокзал, погранпереход и административные здания), поэтому заседания проходят в г.Амуда. Столица центрального из них, Евфрата — Кобани. После захвата 70% Африна турецко-туркоманскими силами в руках ДФСС остался кантон Шахба.
 

Введено начальное обучение на курдском, а не только на арабском, среднее же — двуязычное. Причем обязательно изучается английский как третий и вводится четвертый — арамейский (для ассирийцев). Учебные программы согласуются с министерством образования «режима» в Дамаске, а оттуда идут зарплаты учителям! На территории Федерации открылись Месопотамская академия общественных наук (г.Камышлы), Афринский университет (ныне Африн занят турецкими и туркоманскими войсками) и Университет Рожавы (Камышлы), причем последний — при содействии Восьмого парижского университета. В Хасеке работает государственный университет Аль-Фурат, управляемый из Дамаска.
 

 
В ДФСС царит невиданная для Ближнего Востока свобода печати и СМИ, появились телеканалы, радиостанции. Иностранные журналисты поражаются отстутствию ограничений. О происходящем снято несколько документальных фильмов, в т.ч. Би-би-си «Рожава: секретная сирийская революция». Интернет обеспечивается Дамаском — еще один пример сотрудничества с САР. Проводятся фестивали, включая кино- и театральный.
 

Но самые интересные эксперименты проходят в экономике.

Решено делать упор на кооперацию. В 2012 ПДС приняла План народной экономики. Он основан на идеях Оджалана и нацелен на замену капитализма «демократическим конфедерализмом». В экономике это означает подчинение частной собственности (при всех ее гарантиях) «демократической воле» советов, чтобы «поставить ее на службу народам Рожавы».
 

Аналитики прослеживают стремление примирить социализм, либертарианство, интересы общин, элементы патриархального уклада и капитализма. Значительная часть экономических вопросов решается коммунами и кооперативами. Они производят продукты, занимаются строительством, животноводством, энергетикой. Народные советы контролируют цены. Создано несколько сот «колхозов». Три четверти собственности передано коммунам, треть производства в руках рабочих советов.



 
Сельскохозяйственный кооператив в Рожаве.
 

---

Причем ни люди, ни бизнес не платят налоги! Средства поступают от тарифов и экспорта нефти, продукции овцеводства, зерна, хлопка, оливкового масла, парфюмерии и др. Правда, в 2017 году в Джазире все же введен подоходный налог, но лишь на доходы от 200 долларов в месяц.
 

 
В 2016 году глава экономического ведомства ДФСС и ректор Афринского университета Ахмед Юсеф оценил ее ВВП в 55% общесирийского ВВП. На ее территории — основные сирийские месторождения нефти (например, в Рмелане: 40 тыс. баррелей в день).
 
Дамаск продолжает платить зарплаты госслужащим в ДФСС — учителям и др. САР и Федерация вместе эксплуатируют Тишринскую ГЭС на Евфрате.
 
Основа экономики ДФСС — сельское хозяйство. Северо-восток называли житницей Сирии. До войны убирали 1,8 млн. т пшеницы в год, сейчас лишь 0,5. Ставится цель выйти на самообеспечение продовольствием и преодолеть зависимость от монокультуры, поощряется диверсификация — например, овощи и фрукты. Производится знаменитое алеппское мыло. В ДФСС выведена часть промышленных мощностей Алеппо.
 
Один из принципов ДФСС — зеленая экономика. В Кахтанийе при помощи международных волонтеров создана экологическая деревня. Ранее в регионе было плохо с экологией: исчезали леса, реки загрязнялись… Объявлена программа «Сделаем Рожаву снова зеленой» (намек на лозунг Трампа): восстановление лесов, сады, заповедники, внедрение солнечной энергии и переработки воды, повышение экологических знаний.
 
Торговля вначале была почти невозможна из-за блокады. Даже границу с братским Иракским Курдистаном открыли только в 2016-м. Затем образовался общий рубеж с правительственными силами, в 2017-м — коридор с Ираком.
 

Законы САР продолжают действовать в ДФСС, «если не противоречат ее конституции». Запрещены принудительные и детские браки, многоженство, ислам перестал считаться источником права. Впервые в Сирии разрешен гражданский брак! Отменена смертная казнь, в тюрьмах в основном игиловцы. Согласно отчету Amnesty International, в 2015-м в тюрьмах Рожавы было всего 400 человек, или 8,7 на сто тысяч. Это самый низкий уровень в мире после Сан-Марино!
 

 
В регионе Джазира 101-местная законодательная ассамблея, где представлены курды, арабы, армяне и ассирийцы, в 2016-м приняла закон о призыве мужчин в войска самообороны, а тем, кто бежал в Европу, предписано платить штраф 200 долларов за каждый год отсутствия. В 2015 году по другому закону собственник терял землю, которую не использовал. Это вызвало волнения среди ассирийцев (их бежало особенно много), пошли обвинения в экспроприациях и «этнических чистках». Но конфискованную у них землю передавали… ассирийским церквам! Межобщинный мир основан и на том, что у курдов и ассирийцев — своя полиция («Асаиш» и «Суторо»), отвечающая за свои районы.
 
Проводимый ими уникальный для Ближнего Востока эксперимент лидеры ДФСС предлагают как образец для будущего федерального устройства Сирии. Одна из них, Хедия Юсеф, сказала:
 

«Федеративная система — идеальная для Сирии форма государственного устройства. Во многих странах федерация позволяет жить мирно и свободно. Мы не допустим распада Сирии. Все, чего мы хотим — ее демократизация».
 


Хедия Юсеф.
 

  
 

---

Окончание следует

---