13 октября 2015 года Евразийская экономическая комиссия предложила властям ЕС начать диалог о создании общего экономического пространства. Официальное письмо было передано в аппарат председателя Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера посредством посла Республики Беларусь в Королевстве Бельгия Андрея Евдоченко в рамках председательства нашей страны в ЕАЭС.
 

К сожалению, процессы евразийской интеграции не всегда получают в отечественных медиа достойное освещение.

Между тем, отсутствие информации вовсе не предполагает дефицита реальной деятельности, а проект экономического объединения на пространстве Северной Евразии продолжает свое поступательное движение вперед.

Формирование единого рынка и унификацию законодательной базы пяти суверенных государств сложно назвать бесперебойным процессом, однако эта работа ведется, все в большей степени отражаясь на повседневной жизни обывателя в Минске, Астане, Владивостоке или Ереване.

При этом рядовой гражданин чаще всего даже не подозревает о том, что единые правила реализации и стандарты качества, например, рыбной продукции или лекарственных препаратов, являются результатом усилий специалистов Евразийской экономической комиссии (ЕЭК).

Однако глобализация является мейнстримом нашего времени и ЕЭК, которая уже сейчас издает акты прямого действия в пределах своей компетенции, в будущем, вероятно, и вовсе получит значительную часть полномочий национальных правительств.
 

«Интеграция интеграций»: экономическая тактика против геополитической стратегии
 
Естественно, проект ЕАЭС также вышел и на международную арену. Были подписаны договоренности о создании зоны свободной торговли с Вьетнамом, на очереди Израиль, Индия, государства Латинской Америки.

Между тем, первоначальный план создания Евразийского союза все же предполагал ключевым вектором международной активности западное направление и сотрудничество с ЕС. Подобное заключение очевидно из анализа высказываний и программных статей лидеров России, Беларуси и Казахстана, опубликованных в октябре 2011 года на страницах российской газеты «Известия».

Тогда Владимир Путин, Александр Лукашенко и Нурсултан Назарбаев, рассуждая о контурах будущего Союза, сознательно реанимировали идею «интеграции интеграций», «большой Европы от Атлантики до Тихого океана», выдвинутой в 70-80-х годах прошлого века рядом европейских интеллектуалов.
 
Экономическая мотивация трех президентов представляется вполне понятной: 70% всех накопленных прямых иностранных инвестиций в ЕАЭС составляют инвестиции из Европы, в то же время 65% инвестиций государств Евразийского экономического союза — это инвестиции в страны Европейского союза. Кроме того, на ЕС приходится более 50 % всего товарооборота ЕАЭС.
 
Сейчас представляется, что в 2011 году Назарбаев, Путин и Лукашенко излишне сконцентрировались на соображениях экономической целесообразности, оставив без внимания текущую внешнеполитическую конъюнктуру.

Уже через год после публикации статей в «Известиях» госсекретарь США Хилари Клинтон охарактеризовала евразийскую интеграцию, как «проект по воссозданию СССР» и отметила, что США приложат все усилия для того, чтобы «приостановить, или замедлить этот процесс».
 
По большому счету, именно в этих разночтениях понимания сути евразийской интеграции между Кремлем и Белым Домом и кроется значительная часть причин современного кризиса безопасности в мире, эпицентрами которого стали Украина в Центральной Европе и Сирия на Ближнем Востоке.
 
Если лидеры «таможенной тройки» понимали Евразийский союз как проект экономического сближения западной и восточной частей Евразии, то правящие элиты США и их контрагенты в ЕС, по всей видимости, восприняли эту идеи исключительно в плоскости геополитической конкуренции.
 
В этой связи весьма интересно выглядит недавнее признание главы авторитетной неправительственной разведывательной кампании «Stratfor Global Intelligence» Джорджа Фридмана о том, что первостепенной стратегической задачей правительства США в Европе является предотвращение создания германо-российского союза.

Анализируя более широкие планы США по подписанию трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП — зона свободной торговли между ЕС и США) и транстихоокеанского партнерства (ТТП — зона свободной торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе с участием США и 11-15 государств), понятно, что американское руководство стремится обеспечить для своей страны продолжение глобального лидерства в сфере политики, экономики и технологий в долгосрочной перспективе.
 

Суровая реальность конкуренции интеграций
 
Конечно, не стоит вдаваться в конспирологические теории отдельных экспертов, заявляющих об американском «господстве» в политической и экономической жизни Европейского союза, однако необходимо признать, что взаимное притяжение правящих кругов ЕС и США значительно сильнее аналогичного стремления отдельных сил к сотрудничеству с Евразийским союзом.
 
К тому же в 2014-2015-х годах центробежные тенденции между интеграционными проектами только усилились и если для Казахстана, Армении или Беларуси возможности сотрудничества сохраняются, то Россия, до недавнего времени бывшая «чемпионом» среди стран ЕАЭС в части взаимодействия с Европой, наоборот, вступила в период жесткой конфронтации с западным миром.
 
С учетом стержневой роли Российской Федерации в Евразийском союзе понятно, что и европейские устремления иных участников ЕАЭС имеют свои «красные линии», т.е. возможны к реализации до того момента, когда взаимодействие не переходит в плоскость конкуренции интеграций.
 
Однако даже такая ограниченная кооперация обещает быть весьма проблемной, так как, безусловно, далеко не все процессы в Европе могут быть регламентированы и направлены официальным Брюсселем.

Определенная фрагментированность Евросоюза, антиевразийская позиция отдельных национальных правительств (Польша, Румыния, Швеция, прибалтийские государства), отсутствие собственной военной организации ЕС всегда будут причиной формирования параллельных курсов в целях противодействия сотрудничеству либо трансформации «соломинки возможностей» в соревнование по перетягиванию стран из одного интеграционного лагеря в другой.
 
Например, как сочетаются европейская политика соседства, предполагающая устойчивое развитие приграничных территорий в целях создания «кольца стабильности» вокруг ЕС, с действиями прибалтийских республик по поставкам вооружений и изделий двойного назначения вооруженным силам Украины, либо как данная политика коррелируется с военно-стратегическими планами НАТО по значительному усилению своего присутствия в Центральной Европе?
 
При этом конкуренция интеграций проявляется не только в военной сфере, но также в области информационной безопасности.

В целях «противодействия российской пропаганде» по периметру границ Евразийского союза, в том числе на территории государств с неопределенным интеграционным статусом (таких как Молдова), разворачиваются центры стратегических коммуникаций НАТО, по факту являющиеся подразделениями т.н. кибервойск.

По линии различных НКО и фондов «независимым» СМИ, придерживающимся антироссийских позиций, выделяются солидные денежные средства, а под эгидой Европейской службы внешних действий (ЕСВД) в сентябре сего года была даже создана специальная «экспертная группа» во главе с экс-дипломатом ЕСВД Жилем Портманом.
 
То есть дружелюбную «интеграцию интеграций» планируется остановить еще на подступах к Евросоюзу не только делом (танками и самолетами НАТО), но и словом, что явно не добавляет оптимизма адептам этой идеи.
 
Представляется, что, несмотря на взаимные многомиллиардные убытки от санкционной войны, в ближайшие 3-5 лет отношения между ЕС и РФ не вернутся к уровню прежнего партнерства. Одновременно можно с большой долей вероятности прогнозировать, что ЕС подпишет договор о ТТИП, что, конечно же, не станет «поглощением» и «концом» европейской экономики, но в еще большей степени свяжет Германию, Францию, Великобританию и США.
 
В этих условиях наиболее рациональным вариантом поведения Евразийской экономической комиссии был бы не стук в закрытые двери в поисках «интеграции интеграций», а ускорение внутренних процессов экономического объединения: ликвидация изъятий и ограничений в режиме взаимной торговли, формирование единого рынка нефти и газа, транспортных услуг и т.д.

Логичным выглядит также качественное осознание экспертами ЕЭК разворота евразийской интеграции на Восток, который пока выглядит как временное отступление перед лицом действий США в Украине.

Большее внимание к китайской инициативе экономического пояса нового Шелкового пути, поиск путей сочетания проектов были бы также совсем не лишними в современных условиях.
 
Вышесказанное не значит, что об «интеграции интеграций» нужно забыть — наоборот, сотрудничество, особенно через открывающиеся белорусские возможности, должно быть продолжено в тех сферах, где это целесообразно.

Однако такие области на ближайшую перспективу необходимо наметить уже сейчас, точно так же как необходимо оставить бесплодные иллюзии и понимать «интеграцию интеграций» не как цель ближайшего времени, а как далекий образ светлого будущего.