Выступил на конференции «Причины конфликтов на постсоветском пространстве и пути их разрешения», организованной Институтом Европы РАН и Филиалом Фонда Розы Люксембург в Москве. Моим визави был Андрей Иванович Суздальцев, заместитель декана факультета мировой экономики и международных отношений ВШЭ.

Тема моего доклада: «Социально-экономические вызовы, риски, возможности и перспективы евразийской интеграции для Беларуси: СГ, ЕАЭС»

Основные тезисы:

 ☞  Для Беларуси СГ, ЕАЭС, ОДКБ не имеют альтернативы. Коллективный Запад не готов интегрировать индустриальную экономику Беларуси, с сохранением ее структуры и емкости. Изоляционное существование Беларуси с экспортоориентированной экономикой и потребностью в ресурсах также невозможно без разрушения индустриального потенциала страны. Да и существование политической модели Беларуси без ядерного зонтика России также рискованно (опыт Югославии, Ливии, Ирака тому подтверждение).

 ☞  СГ, ЕАЭС и ОДКБ также выгодны и России, т.к. формируют пояс союзников вокруг ее, усиливают российский военный и геополитический потенциал. К слову, Беларусь — это пол часа подлетного времени, военный баланс и стратегическая инициатива в регионе. В экономическом плане кооперация с Беларусью — это один из инструментов преодоления периферийного статуса двух экономик, возможность реиндустриализации и общей модернизации.

 ☞  Однако в белорусско-российском союзничестве заложено фундаментальное противоречие, которое выступает одним из тормозов в интеграции и наличия шлейфа некоторого недоверия друг к другу. Это разница в социально-экономических моделях двух стран. По итогу реформ 1990-х гг. в России произошла массовая приватизация и перевод экономики на неолиберальные рельсы. В Беларуси же был взят курс на социально ориентированный госкапитализм с сильной ролью регулятора и стержневым индустриальным сегментом.
 

Это породило психологические трения между логиками бюрократий двух стран и несоответствия понятий эффективность в экономике. Многие социальные стандарты в Беларуси частью российского истеблишмента рассматриваются как иждивенческие или неликвидные.

 ☞  Поэтому, часть экспертов и истеблишмента, рассматривает Беларусь как неэффективного и достаточно дорогостоящего союзника, отношения с которым следует удешевить. Союзнический особый тариф обеспечения энергоресурсами Беларуси видится как прямая дотация страны.

 ☞  Белорусская же сторона указывает, что Россия никогда не торговала энергоресурсами в Беларусь себе в убыток. Белорусско-российский товарооборот за всю историю СГ позволял РФ зарабатывать от 1,5 до 12 млрд. долл. При этом основным рынком сбыта товаров, произведенных в РБ выступает Россия, где предприятия получают энергоресурсы по внутрироссийским ценам, меньшим по газу в 2 р., а по нефти на 20%.
 

Эта разница для поддержания конкурентоспособности белорусских предприятий, ложится на плечи белорусских наемных работников, вынужденных иметь более низкий уровень оплаты труда, оплачивая разницу в цене на энергоресурсы из собственного кармана.

Более того, белорусские предприятия в большинстве являются финальной стадией длинной цепочки производства комплектующих. Поэтому разница между внутрироссийскими и белорусскими ценами на энергоресурсы бьет и по всей цепочке входящих в нее российских предприятий. Т.к. меньшая платежеспособность белорусской стороны приводит к потребности удешевить рабочую силу и производства в целом всей технологической цепочки.

 ☞  Видится, что в рамках СГ и ЕАЭС следует восстановить единое энергетическое и сырьевое пространство с фиксированным тарифом на ресурсы естественных монополий, исходя из формулы себестоимость + 10% на развитие отрасли. Это позволит стимулировать развитие реального сектора экономики и сглаживать социальные отношения, сделать преференциальные условия для собственных производителей.

 ☞  Тезис об удешевлении союзничества в условиях уменьшения количества ресурсов у самой России, на мой взгляд, не представляется убедительным. т.к. одним из центральных факторов нехватки средств выступает отток капитала, который за восемь месяцев 2019 г. составил 26 млрд. долл, что на 25% больше нежели за аналогичный период 2018 г. Основными приобретателями этих средств стали офшоропроводящие государства, большая часть из которых ввела санкции против России (Великобритания, Нидерланды, Люксембург и т.д.).

При этом отток капитала происходит и из российских компаний из Беларуси. Газпромтрансгаз, МТС и Брестгазоаппарат стали по оттоку капитала лидерами. В 2018 г. изъято прямыми инвесторами 50% прибыли. За первый квартал 2019 г. — 75% прибыли.
 

Борьба с оттоком капитала должна стать приоритетной для СГ и ЕАЭС, что является вопросом экономической безопасности.

 ☞  Последствия удешевления союзничества для Беларуси губительны, т.к. неравные условия хозяйствования бьют по кошелькам граждан, создавая социально-экономическое напряжение,с перспективой перерастания в политическое, а также дискредитируют имиджевую составляющую евразийской интеграции среди белорусов.

 ☞  Либеральная модель ЕАЭС, основанная на четырех свободах, пока не дала ожидаемого эффекта. Товарооборот Беларуси со странами-членами не превышает доинтеграционный. Члены все без исключения играют друг с другом во внутриевразийский трампизм, пытаясь продать больше союзнику, но при этом создать на своем рынке максимальное количество барьеров. Поэтому ограничение ЕАЭС четырьмя свободами либо должно перерасти во что-то большее, либо упрется в потолок роста.

 ☞  Диверсификация экономики Беларуси и вытекающая из этого политическая составляющая многовекторности являются итогом барьеров и ограничений в экспорте белорусских товаров в другие страны ЕАЭС, кооперации и т.д. Здесь работает формула: «Чем больше и стабильнее экспорт Беларуси в ЕАЭС, тем сильнее евразийский вектор. Чем сильнее евразийский вектор, тем менее значимы другие».
 

Если мы хотим видеть проевразийских айтишников, то они должны работать на евразийских рынках, а не на заказчиков из США и ЕС.

 ☞  Программа отдельного российского импортозамещения на сегодня является одним из инструментов создания барьеров внутри РФ для союзников, т.к. пытается создать дублирующие союзническим собственные производства и организовать им преференции, а для союзных производителей возвести барьеры. При этом само импортозамещение нужного эффекта не дает. Это свидетельствует о нехватке внутрироссийских ресурсов для эффективного самостоятельного импортозамещения.

Для решения этой ситуации следует организовать общеевразийскую программу импортозамещения, с включением в нее всех участников. Это позволит снять вопрос дублирования и получить эффект конвергенции потенциалов всех стран.

 ☞  Программа импортозамещения также вошла в клинч с принципами сравнительных преимуществ, которые лежали до 2014 г. в основе российской экономической политики. Однако импортозамещение не породило реиндустриализацию как альтернативу, что также ведет к общей перифериезации стран ЕАЭС, уменьшению их потенциала.

 ☞  Для преодоления негативных последствий ЕАЭС следует добавить в интеграционную повестку дня также вопросы союзного разделения труда, специализации и кооперирования стран, ускорения научно-технического прогресса, реиндустриализации, ускорения развития производительных сил, реализации стратегических союзных инвестиционных программ на принципах совместного участия.

 ☞  К сожалению либеральные подходы выступают причиной провала промышленной кооперации в СГ, когда вместо создания трансгосударственных холдингов на принципах хозрасчета, предлагается смена собственности белорусских предприятий с негативными, шоковыми социальными последствиями.

 ☞  Часть истеблишмента на протяжении всего периода интеграции рассматривает ее как инструмент проведения в Беларуси шоковых реформ. Сегодня часть лоббистов видят Программу углубленной интеграции СГ и 31 дорожную карту как инструмент реформ, особенно в социальной части. Этому способствует разные модели в Беларуси и России налогооблажения (РБ прямые налоги, РФ косвенные), пенсионной системы (РБ солидарная, РФ смесь солидарной и накопительной), медицинской (РБ бюджетная, РФ страховая). Дорожные карты предлагают унификацию этих направлений. Непонятно, по каким принципам это будет сделано.
 

Имеется опасность, что в Беларуси будут оптимизированы социальные стандарты и под брендом «углубления интеграции» проведена шоковая терапия.

А ведь Программу углубленной интеграции и 31 дорожную карту можно сделать инструментом повышения социальных стандартов, реиндустриализации и научно-технической кооперации.

 ☞  Ставка части элит в России на либеральные реформы в Беларуси нанесет удар по индустриальному сектору, т.е. тем, кто наибольшим образом завязан на евразийскую интеграцию и поддерживает ее. С другой стороны усилятся группы взаимодействующие с другими центрами силы, что только усилит экономические основания многовекторности и отдалит Беларусь от России.

В итоге имеется риск нарастания глубоких противоречий между белорусскими «Фридманами» и «Кейнсами», уже сегодня имеющих социально-экономическую базу из чего может вырасти и политическая составляющая конфликта.

Вывод:

ЕАЭС и СГ потенциально должны стать инструментами для ее членов нарастить свой потенциал и преодолеть периферийный статус. Социально-экономический базис роста сможет конвертироваться в геополитический вес и сформировать реально значимый евразийский полюс многополярного мира.

В противном случае нас ждет дальнейшая перифериезация экономик и трансформация России из одного из мировых центров силы в простую региональную державу.

Беларусь видит свою миссию в реиндустриализации и общей модернизации евразийского пространства с продвижением ускоренного роста.

Для Беларуси важно знать и понимать, какая стратегия у России:

 ☞ Либо Москва строит либеральную империю, где от союзников требуется стать потребителями ее энергетических ресурсов и товаров и предоставлять дешевую рабочую силу.

☞ Либо Россия создает один из геополитических полюсов и предлагает миру альтернативу. Из этого вытекает определенная социально-экономическая и политическая программа евразийской интеграции.

☞Либо Россия выбирает статус региональной державы и изоляционистский сценарий, где интеграционные проекты будут играть чисто информационно-идеологический характер для внутреннего потребления населением на переходный период.
 

---

---