Происходящие в мире события не могут не вызывать обеспокоенности в нашем обществе. По этому поводу высказываются все кому не лень. Точки зрения бывают порой диаметрально противоположными.

В этой связи интересна позиция тех, кто профессионально изучает глубинные вопросы человеческого развития. Таковым является оригинальный писатель и философ, автор теории «энергоэволюционизма» Михаил Веллер.
 

 
 
Последователь Шопенгауэра, Спенсера, Уайта и Оствальда, Веллер в социальном плане является скептиком, ориентированным на философский вектор движения научного знания. По мнению одного авторитета «его творчество — мощная работа человека глубочайшего потенциала и уровня традиций великих мировых писателей».

После такого небольшого предисловия постараюсь максимально приближенно к тексту изложить суть отношения Веллера к социальным тенденциям современности и нашествию мигрантов в страны Евросоюза, которое он саркастически обозначил: «Ну что, еще не верится, что это конец?» 

Оптимисты полагают, что сытая Европа переварит мигрантское нашествие. В конце концов, беженцев не так много на половину миллиарда европейского населения. Прокормить сегодняшнее количество — не проблема.

Однако, по мнению Веллера, это — «взгляд честного или злонамеренного идиота».

Огромность и нерешаемая сложность проблемы мигрантов — отнюдь не в сегодняшней толпе. Мигранты — это армия вторжения. Ее авангард. Они едут туда не перевариваться, а переваривать Европу.

Последний этап заката Европы наступает сейчас, на наших глазах. Пик процветания цивилизации сменяется крахом с удивительной скоростью.

И причина не в мигрантах, а в сгнившем мозге Европы — считает Веллер.



 

---

  Из эссе Михаила Веллера «Хоронить заказывали?»
 

---

Чтобы понять происходящее — необходимо взглянуть на ближайшие истоки.

Начало процесса было положено культурной революцией битничества.

Три культовые фигуры — Алек Гинзберг, Уильям Берроуз, Джек Керуак — конечно же, не возражали, что в современном им обществе имелись все возможности для процветания: но эти люди видели единственный способ утвердить себя — это нагадить всем на головы и обвинить в своей душевной неполноценности.

Контркультура действовала напролом. Ее девизом стало: «Мы изменим ваше общество — мы разрушим его».

Великая революция хиппи 1968 года канонизировала контркультуру. Долой культуру буржуазную! То есть долой карьеру и вообще честную работу, долой патриотизм, долой лицемерную семью с ее верностью и изменами, долой богачей-кровососов и социальное неравенство.

 

И главное — долой любые запреты на то, чтобы делать все, что человеку хочется и доставляет удовольствие.

 
Одним словом, плесень пресыщенной цивилизации пошла в рост в надежде на всеобщее братство и счастье.


В 1962 году чернокожий Джеймс Мередит был зачислен в Миссисипский университет при личном участии президента Кеннеди.

Несколько тысяч солдат и национальных гвардейцев охраняли маршрут его первого прихода на занятия. В возникших беспорядках двое было убито и четыре сотни ранено.

В 1965-м возникли «Черные пантеры» с их радикальным крылом. В 1968-м был застрелен Мартин Лютер Кинг.

И лишь в 70-е годы ХХ века права белых и черных американцев были реально уравнены. Борцы за справедливость победили.

Но если процесс пошел — его уже не остановить. Давай дальше!

Неустанная деятельность Франкфуртской философской школы (Хоркхаймер, Адорно и др.) привела к тому, что университетская профессура и молодежь Запада прониклась левыми взглядами «неореволюционизма».

Разрушение буржуазного государства с его институтами и моралью философски обосновывалось и приветствовалось!

А поскольку в обществе потребления не стало пролетариата с его прогрессивной сущностью — движущей силой революции стала продвинутая молодежь и маргиналы.

 

«Мы прекратим буржуйскую эксплуатацию человека человеком и устроим справедливое братское общежитие свободных людей. Мораль отцов — лицемерная, их культура ханжеская, их законы душат человека, а ведь превыше всего законное природное право человека на удовольствие. Удовольствие — это и есть счастье и смысл истории».

Результат — началось постепенное вымирание. Без войн, эпидемий и голода. У женщин впервые появилось в сознании: рожать неохота.


В 1971 году выходит эпохальная книга — «Теория справедливости» Джона Ролза. Практическим следствием этого многостраничного труда было внедрение в мозги и в практику проповедуемого Ролзом принципа: перераспределение ценностей в государстве должно осуществляться в пользу малоимущих путем отчуждения у богатых.

Грубо говоря, это давно нам знакомое: «от каждого по способностям — каждому по потребностям» или то, к чему стремились коммунисты.

Но Ролзом этот постулат новой жизни был подан в обрамлении массы наукообразных аргументов и рассуждений: мол, социальные отношения должны быть как в семье, где сильный и богатый по соображениям любви и человечности должен заботиться о слабых и не зарабатывающих детях или больных родственниках и так далее.

И интеллектуалы Запада зауважали себя, свято веря: это — истина умная и позитивная.

Как следствие, дармоеды и паразиты всех мастей взвыли от счастья, поскольку удовлетворение их потребностей за счет работяг получило не только силу закона — но силу моральной максимы! Бесплатные: квартира, образование, медицина, продуктовые талоны и денежное пособие на карманные расходы!

А зачем работать? Принудительный труд — мерзкая отрыжка тоталитаризма. Ты пашешь? Ну и плати налоги, дуралей! А я заслуживаю помощи.

Как это ни парадоксально, но блаженная маниловщина оказалась реализуема в эпоху чрезвычайно эффективного производства и перепроизводства.

Конечно, работяги приходили в бешенство от необходимости содержать наглых паразитов, но им объясняли, что это закон, а они должны быть добрее и человечнее.


И вот в 1969 году на волне расовых и молодежных волнений, на волне культурно-морально-идеологической революции Запада, нью-йоркские гомосексуалисты подрались в своем баре с полицейскими и очень быстро оформили себя как маргиналов, угнетенных по принципу сексуальной ориентации. То есть — объект сочувствия для людей передовых взглядов.

Гомосексуалистов били в истории много, но только та драка случилась в назревший исторический момент.

Движение гомосексуалистов, поданное как борьба угнетенного меньшинства за свои права, совершенно вписалось в контркультуру, борьбу за права личности на все удовольствия.

Для апологетов «нового мышления» отношение к гомосексуалистам стало лакмусовой бумажкой: ты за свободу и права человека или — нет?

Примечательно, что в 70-е годы «голубые» боролись за право не служить в армии, а в двухтысячные — наоборот. В 70-е боролись вообще против брака, а в двухтысячные — добились узаконивания однополых браков.

Главное — они добились того, что сначала Американская ассоциация психиатров, а затем и Всемирное общество здравоохранения, после долгих прений и голосований, минимальным перевесом голосов исключили гомосексуализм из перечня психических патологий и признали «вариантом нормы».

С другой стороны, был открыт шлагбаум перед агрессивным феминизмом, который борется против любой дискриминации женщин: за право служить в армии, делать карьеру, пропорционально представительствовать в руководящих органах и поднимать штангу.

Таким образом, стал пропагандироваться образ самостоятельной женщины, рожающей одного ребенка к сорока годам. Движение же «чайлд-фри» утвердило модель полноценной жизни вообще без детей.

Одновременно пошло наступление на брак. Он уже вообще необязателен, это буржуазная клетка для свободных людей! Мы живем, кто с кем хочет и пока хочет — именно это нравственно.

Как следствие, начинается распад семьи, стало расти число внебрачных детей. В Скандинавии их скоро будет уже больше половины. Ведь внебрачное сожительство матери-одиночки с отцом своих детей оказалось экономически выгоднее для обоих, особенно если один или оба они — безработные.

 

Такова государственная система пособий, налогов и льгот. Фактически сегодня государство материально поощряет распад семьи.

Итог: рождаемость резко падает! Европейские народы уже не воспроизводят себя — их численность сокращается, то есть пошел процесс добровольного вымирания. (В последний раз такое наблюдалось в период упадка и развала Римской Империи).

Вот к чему европейцы пришли со всеми этими равенствами, свободами, ценностями и принципами.


Параллельно со всеми этими видами равенства шло политическое покаяние. Вчерашние колонизаторы стали рвать на себе волосы и наперебой пытаться сделать что-нибудь хорошее для бывших угнетаемых.

Они стали принимать их к себе, селить, давать гражданство и обеспечивать всем. И запрещалось вспоминать, что двести лет назад неграмотные дикари ели друг друга и продавали белым в рабство. Они делали бы это и поныне, если б не проклятые колонизаторы.

Каких-то тридцать лет — и милые обитатели Африки и прочих пакистанов с алжирами превратили европейские районы и целые города в помойки. И слезать с халявы они не собираются.

Однако власти упорно долдонят: «Им необходимо помогать — это же наши братья, обделенные судьбой!»

В экстазе благостного самообмана толерантные социологи решили идентифицировать людей политкорректно — исключительно по гражданству.

В государстве все равны. Раз в Америке все — американцы, то в Англии все — англичане, во Франции все — французы.

Но ведь гражданин Великобритании — это подданство, так как гражданство — юридическое понятие. Англичанин — это принадлежность к народу, его языку, культуре, истории, идентификация себя как его порождения и части.

Традиции, обычаи и привычки — это твое, единственно родное. Гражданств можно иметь несколько, а народ-то у тебя один.

 

«Йоркширские парни», взорвавшие лондонское метро, были все-таки сначала мусульманами, потом пакистанцами, и уж только потом — гражданами Великобритании.

Встает вопрос: зачем было пускать их жить и считать «своими»? Ведь ислам провозглашает единство всех мусульман — противопоставляя «неверным».

В самогипнозе своих политических фантазий американцы и Европа решили, что демократия — это самое лучшее политическое устройство общества, и их долг — помочь всем достичь счастья и изобилия, что возможно лишь через построение демократии.

Как нет единого лучшего лекарства от всех болезней, единой еды для жирных и дистрофиков, лучшего дома для тропиков и тундры — так нет и не может быть одного лучшего политического устройства для всех народов, во все времена и при всех условиях.

Разные формы демократии, аристократии и авторитаризма могут быть оптимальными для разных условий.

Попытка внедрить западную модель демократии в России отлично способствовала ее повальному и небывалому разворовыванию.

Попытка внедрить демократию в тоталитарных государствах Ближнего и Среднего Востока логично и неизбежно привела к кровавой анархии.

На Востоке только сильный и жестокий правитель мог держать племена и народы своей страны в мире и повиновении. Только вооруженную руку признают над собой разнородные образования, которым европейцы по линейке нарезали границы государств после разрушения Османской империи и деколонизации.

 

Как бифштекс может убить дистрофика, как атмосферное давление может убить водолаза, так и демократия может убить народ, стоящий на родоплеменном уровне и обладающий родоплеменным сознанием.

Результат — восточная молодежь побежала в Европу. Тем более — их туда приглашали.


Демократия в Европе отчетливо загнила с того момента, когда в 1979 году венгерская проститутка со скандальным торжеством избиралась в итальянский парламент, бравируя своей профессией (и застряла в итальянской политике на четверть века).

Достоинство Европы оказалось надолго оплеванным с 2002 года, когда палестинские террористы захватили Храм Рождества Христова, взяв монахов в заложники. Много дней шли переговоры, тема кощунства не поднималась, ни один из террористов не пострадал — отпустили и даже приютили в Европе.

Представим себе зеркальную ситуацию — христианские террористы захватили мечеть в Мекке. Сколько христианских погромов учинили бы в ответ мусульмане по всему миру?

Инстинкт самосохранения полностью отказал Европе, когда отменили смертную казнь даже для самых страшных убийц — жизнь убийцам заранее гарантирована, что бы они ни творили.

Воля к победе оставила Европу со времени, когда горстка террористов смеет выставлять требования государству — шантажируя его жизнью заложников.

Вместо угрозы уничтожения в ответ всех партнеров, друзей, родных и близких террористов, что всегда гарантировало нужный результат, государство позорно виляет хвостом и выговаривает условия, отпуская из тюрем уже захваченных ранее убийц (которых следовало пристрелить сразу).

Вместо того чтобы топить «сомалийских пиратов» на месте, Запад болтает и отвозит их в комфортные «евротюрьмы», если кого-то удастся поймать, а если нет, то платит выкуп.

Вместо того чтобы расстреливать при первой возможности всех террористов — членов ИГИЛ и вышвыривать из страны всех, кого спецслужбы подозревают в терроризме, — интеллектуалы рассуждают, как вернуть наших граждан в общество.

Разум оставил Европу, когда после взрывов в лондонском метро королева Елизавета выступила с обещанием, что «террористам не удастся заставить нас отказаться от наших ценностей».

 

Под «ценностями» следует понимать готовность и впредь принимать, брать на содержание и оберегать исламских мигрантов, презирающих англичан и цинично пользующихся предоставляемыми благами.

Зато мигранты уже требуют от христиан отказаться от их ценностей: не праздновать Рождество, не продавать спиртное и свинину, не ходить в купальниках по пляжу и не загорать в парках. И злобно требуют!


Мультикультурализм и ксенофобия — изобретение безграмотных идиотов, накачавшихся благими намерениями.

Эти понятия в принципе отвергают социум как систему — и человека как органическую составляющую в единстве социума.

Это есть упорное намерение атомизировать и разобщить социум, где связи между людьми елейно сводятся к взаимной любви и взаимопомощи.

Это есть отрицание социального организма и попытка заменить его гибридом — сложить существо из головы льва, ног оленя, туловища слона и павлиньего хвоста.

Но социум — это людская система, где каждый знает, чего ожидать от другого, где правила общежития едины, едины традиции и привычки.

Общежитие — это единое представление о праздниках и буднях, императивах и табу, кухне и досуге, одежде и юморе. Это единая среда обитания, где человека не поджидают неприятные и непонятные неожиданности.

Человек есть одно целое с окружающей средой — материальной и информационной, биологической и социальной.

Социум — это культурное единство. Никак иначе.

Инокультурные группы, уравненные в правах, неизбежно стремятся изменить страну согласно своим взглядам или плюнуть на нее и просто пользоваться благами.

Спаянные религиозным братством и круговой порукой, этнические общины часто терроризируют «цивилизованное» христианское большинство, которое их приютило.

Чужой — это стрессовый фактор для общества. Он напрягает. Ведь ваши с инородцами представления о вежливости и трусости, доброте и слабости, допустимом и недопустимом — часто разные. Потому надо быть настороже, чтоб никто никого не обидел, не заступил красную черту.

Твой народ — это народ, с которым ты един, с которым освоил и защитил эту землю и живешь по единым правилам.

И когда мигрант, не имея отношения к твоей истории, не разделяя взглядов и правил твоего народа, утверждает свое житье в твоей стране по чужим ей правилам, при этом объявляя себя таким же полноправным хозяином, как ты — это разрушает социальную сущность народа, противоречит социальному инстинкту каждого его члена.

Любая агрессия мигранта к аборигену воспринимается как агрессия чуждого этноса к твоему родному жизненному укладу на твоей же собственной земле!

И ни для кого не секрет, что поведение ряда народов, исповедующих ислам, — крайне агрессивно и конфликтно.

 

Старый вопрос: нужна ли терпимость по отношению к тому, кто нетерпим к тебе и пользуется тобой до времени?

Не секрет, что большинство мусульман совершенно всерьез относятся к мысли о грядущем создании Всемирного Халифата.

Уже в ряде европейских городов, вплоть до миллионного Бирмингема, мусульманских школьников больше, чем коренных. Еще десять-пятнадцать лет — и исламское большинство создаст зоны шариата. И это будет расплата!

Они вам покажут гей-парады, оскорбляющие их чувства! Они вам покажут феминизм, чайлд-фри и в шортах на улице!

Юбка до земли, замуж — и молчать, пока мужчина не спросил! Они вам покажут свободный секс, быстрый и защищенный! Выбор будет — забить камнями или продать в бордель.

У Аллаха нет меньшинств и большинств. Все живут по его заветам, открытым нам Пророком — или вообще жить не должны! И пока мы живем в ваших домах и едим ваш хлеб — работайте на нас, неверные.


«Европейские ценности» уже добивают Европу. Они подобны передозу наркотиков.

Вместо того чтобы опомниться и что-то предпринять, Европа слушается заокеанских советчиков и, как страус, прячет голову в песок.

А мигранты едут валом. После них остаются загаженные площади и разгромленные поезда, потому что их кормили и везли бесплатно.

Большинство — крепкие молодые мужчины. Их число можно умножать на десять. Они получат вид на жительство, выпишут к себе родителей и братьев, женятся и начнут плодиться.

Мигрант гадит на голову хозяину ровно в той степени, в какой хозяин ему позволяет. А толерантный европеец сегодня боится сделать замечание мигранту, боится хоть как-то задеть гостя-иноверца.

А ведь он, европеец, сам виноват в том, что становится презираем и терроризируем.

Если говорить откровенно, то не мигранты прикончат Европу. Ее прикончат «европейские ценности».


Выход не только в жестком соблюдении квоты и запрете нелегальной миграции.

Только жесткая ассимиляция приезжих может сохранить христианский мир. Терпимость приемлема, лишь пока приезжие не замещают тебя.

Прием десяти миллионов европейцев-христиан как беженцев — вообще не был бы проблемой для нынешней Европы, но лишь вопросом бытовым и временным.

Однако европейские политики со смесью глупости и лицемерия не желают признавать, что проблема — именно в чужой и агрессивной идентичности:

 

Прометей поздоровел и подобрел настолько, что решил кормить своей печенью всех стервятников, и они с удовольствием ждут, насколько им хватит всего тела.

И глупо, когда самозащита называется фашизмом. Это означает, что, у власти волки в овечьих шкурах. Их речи овечьи — а зубы смерти все ближе.

Одним словом, в Европе фашизм сменился странной формой неоантифашизма.

Если фашизм стремился к уничтожению других народов — то современный антифашизм стремится к уничтожению своего народа, в том числе и с помощью чужих.

Если фашизм решал свои задачи оружием и кровью — то современный антифашизм решает свои задачи лаской и шоколадом.

И результат достигается убойный! Мягко и неукоснительно подавляя сопротивление вплоть до любого инакомыслия, нео-антифашизм проводит геноцид собственного народа, объясняя народу, что в этом его счастье и свобода.

А народ исчезает физически под гимн свободе и правам человека. Создатель Ордена иезуитов умер бы от зависти.


Сегодняшний распад морали — это идейный распад цивилизации, за которым быстро и неотвратимо следует распад реальный, политико-экономический (и так было во все времена).
 
И когда Европа, всячески подавляя инстинкт самосохранения, допускает самозамещение мигрантами — прощая им хамство, агрессивность, наглость, предпочитая их интересы интересам собственных граждан — это все лишь овеществление зова смерти, тяги к самоуничтожению.

В разрушении европейской культуры, морали, семьи, поощрении паразитов, уравнивании извращений с нормой, абсолютизации личного благополучия и удовольствия и, как следствие, — в физическом вымирании — в этом мусульманские мигранты не повинны нисколько.

Это — дело рук самих европейских либералов и воспринявшего их идеологию европейского общества.

Мы любим и ценим не нынешних европейских перерожденцев — но их великих предков, создавших самую прекрасную, мощную и величественную цивилизацию в истории человечества.

 

Ближайшие годы предъявят окончательный результат: погибнет Европа со своим изуродованным представлением о мире, который она называет «европейскими ценностями», или найдет в себе силы послать этот бред подальше.

А пока процесс идет, и мусульманские беженцы едут ее переваривать.

 

---