Для начала пару слов о государственной линии.

14 сентября в «СБ» был проведен интереснейший круглый стол, посвященный т.н. пакту Молотова-Риббентропа. Историки рассказали о планах Германии по созданию буферных государств на территории Восточной Польши в случае невступления войск Советского Союза, об отторжении Украины с помощью ОУН, а также о переговорах между Германией и Литвой.

В частности, А. Коваленя отметил, что вечером 3 сентября германское правительство послало спешную секретную телеграмму в Москву о том, что оно просит советское правительство как можно скорее начать военные действия против Польши, угрожая в противном случае создать «независимые республики» на границе с СССР. Конкретно про Белоруссию речь не шла, но подразумевался и протекторат на наших землях.

12 сентября 1939 года на специальном совещании в поезде Гитлера обсуждались вопросы в отношении Польши. В частности, на границе с СССР необходимо было создать «государства-прокладки» «между Азией и Западом», лояльные Третьему рейху: Украину (на территории Галиции и Волыни), польское квазигосударство в центре и Литву на севере.

А. Дюков рассказал, что были опубликованы документы 2-го отдела абвера, занимавшегося повстанческими движениями и диверсионными операциями, из которых следует, что весной-летом 1939 года готовились украинские национальные формирования для действий с немецкой территории в Польше и готовилось восстание посредством ОУН на территории Западной Украины. После подписания Договора о ненападении между СССР и Германией эта подготовка была приостановлена, а прекращена полностью после вступления советских войск на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии 17 сентября 1939 года.

Есть и интересное сообщение советской военной разведки о том, что еще летом 1939 года представитель ведомства Риббентропа Клейст, посещая Литву и встречаясь с местными политиками, обсуждал возможность присоединения к Литве Вильнюса и территории западнобелорусских земель.

Как подчеркнул В. Гигин, как раз в то время продолжались бои на Халхин-Голе, где Красная Армия напрямую столкнулась с японской армией. И в случае не заключения договора ни с Англией, ни с Францией, ни с Германией перед СССР возникала бы полноценная угроза войны на два фронта.

Эти и другие факты в прессе упоминались мало, поэтому рекомендуем читателям ознакомиться с полной версией материала «СБ».

Ледокол «Политрук Кузнецов»

А вот судя по тому, как 17 сентября освещается в негосударственных СМИ, кого-то – воссоединили, а кого-то, похоже, отсоединили.

Чтобы читатель не проникся симпатией к Советскому Союзу и Сталину, который вернул территорию Беларуси и объединил разделенную поляками нацию, на сайте «Комсомольской правды» известный армейский политработник и бывший член КПСС Игорь Кузнецов рассказывает, как все было в 1939-м на самом деле (на круглые столы в «СБ» его теперь почему-то не зовут).

И тут мы с удивлением обнаружили, что Кузнецов пересказывает читателям аргументацию суворовского «Ледокола» про количество техники, мнимое превосходство СССР в военной силе, сознательную поддержку Гитлера, якобы попытки его использовать. И, как итог, Кузнецовым утверждается про «вторжение и агрессию» со стороны СССР.

Напомним, в своих книгах Резун-Суворов выдвигает теорию, что CCCР развязал Вторую мировую, а миллионы советских граждан были убиты ради мировой революции.

Наиболее известная книга «Ледокол» повествует примерно о следующем — Сталин решает первым напасть на Германию и оккупировать Европу, для чего строит тысячи танков БТ и тренирует тысячи парашютистов десантироваться прямо с крыльев бомбардировщиков. Гитлер случайно смог упредить неизбежный удар кровожадного Сталина и предотвратить распространение призрака коммунизма по Европе.

Книги Cуворова, вышедшие в 90-х годах, пришлись по нраву либералам, сепаратистам всех мастей и зарождавшимся неонацистам. Книжные полки были завалены литературой «про кровавого упыря Сталина и его подручных». Сталина объявляют главным виновником войны, обвиняя во всех смертных грехах. Доходило до того, что Гитлера называли ангелом, спасавшим Европу от ужасов большевизма и несущим в Россию европейскую цивилизацию.

Вот что писала светоч демократии Новодворская:
Оставим за скобками моральный вопрос, что было плохого в подготовке к нападению на преступное фашистское государство, и укажем на некоторые ложные тезисы Суворова.

Главный аргумент – утверждается, что СССР не уступал нацистской Германии (по численности танков, самолетов и т. д.) Иными словами, у СССР якобы не было оснований воздерживаться от агрессии, опасаясь германской армии.

Однако нацистская Германия находилась в то время на пике своей военной мощи. Подчинив своему влияния всю Восточную и Юго-Восточную Европу, она безраздельно господствовала на большей части континента. В ее распоряжении оказалась не только огромная масса трофейных вооружений, но и мощный военно-промышленный потенциал захваченных и присоединившихся стран.

С учетом этого реальное количественное соотношение вооружений выглядело совсем иначе, чем формальной подсчет числа танков и самолетов у вермахта и в Красной Армии. Кроме того, основные танковые дивизии Красной Армии были оснащены машинами БТ-5, БТ-7 и Т-26, с тонкой броней, маломощным вооружением и бензиновыми моторами, загоравшимися от простой искры, которые горели, как свечки. К концу 1941 года их практически не осталось. Советские истребители И-16 существенно уступали «мессершмиттам» и по скорости, и по потолку, и по мощности вооружений. Это стало очевидным еще во второй половине 30-х гг. в ходе гражданской войны в Испании.

В пользу немцев складывался и моральный климат. Немецкие офицеры и солдаты были ослеплены военными успехами, одержанными при минимальных потерях. После стремительных военных побед над Польшей, Францией, Бельгией, Голландией, Норвегией, Грецией, Югославией они ощущали себя частью сокрушительной силы и рассматривали любую очередную военную акцию как своеобразную легкую туристическую прогулку. Даже многие из тех, кто сначала был противником нацизма, стали ориентироваться на то, что «фюрер знает свое дело».

Кроме того, военная операция в Финляндии в конце 1939 — начале 1940 гг. продемонстрировала неготовность советской армии к серьезным военным действиям. В вооруженных силах началась очередная кадровая перетряска. Менялась их структура, характер военной подготовки, стратегические и тактические установки.

В этих условиях ориентироваться на развязывание наступательных военных действий против самой мощной в то время военной державы могли только самоубийцы. Главным для советского руководства было тогда выиграть время, оттянуть сроки становившегося неизбежным нападения германских нацистов.

Кстати, нацистским министрам и битым генералам тезис о превентивности нанесенного по СССР удара был очень кстати. Это своего рода алиби, позволяющее очистить мундир от грязных пятен.
 
Почему кресы не собирались умирать за мацеж-Польшу

Еще в апреле-июне 1939 г. (до пакта с СССР) в Германии были разработаны планы использования вермахта в войне против Польши под названием «Вайс» (Fall Weiß). 15 июня 1939 г. была утверждена директива о нападении на Польшу (о стратегическом сосредоточении и развертывании сухопутных войск Вермахта). «Целью операции является уничтожение польских вооруженных сил», – говорилось в ней.

Тем не менее, Кузнецовым утверждается, что советы вместе с немцами предательски «ударили в спину», не оставив поляками шансов на победу.

Более реальную картину содержит сообщение заместителя наркома внутренних дел СССР И.И. Масленникова генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину о мобилизационных мероприятиях в Польше от 4 сентября 1939 г.
Т.е. воевать за польское шовинистическое государство кресы изначально не собирались.

А вот какие высказывания фиксировал НКВД уже после освобождения. Учитель Врублевский из г. Цехановец (ныне Подляское воеводство) говорил:
Из спецсообщения Дорожно-транспортного отдела НКВД Секретарю Саратовского обкома от 5 октября 1939 года об антисоветских высказываниях железнодорожников:
Нам же сейчас рассказывают сказки о том, как советские солдаты грабили зажиточные кресы, никогда не видели таких богатств, снимали с людей часы и т.д., хотя сами поляки говорят лишь о «10 миллионах голодранцев».

Откуда брались симпатии кресов к СССР

Белорусы в Польше испытывали не только социальный гнет, но и национальный. Из 400 белорусских школ, созданных во время немецкой оккупации и при Советской власти в 1919 году, в 1928 г. в Западной Беларуси осталось только 29 белорусских школ и 49 смешанных польскобелорусских школ,. В 1935 году почти на 4 с лишним миллиона белорусского населения имелось всего лишь 16 белорусских школ, к 1937 году и они были закрыты.

Согласно польскому статистическому сборнику, в 1937/1938 году во всей Польше было 2 учебных заведения с белорусским языком преподавания, а на территории же Западной Белоруссии к 1939 году не было ни одной белорусской школы.
 

Разумеется, такое угнетение белорусского меньшинства было достигнуто в ходе продуманной государственной политики полонизации.

Еще 13 сентября 1934 г. министр иностранных дел Польши Ю. Бек заявил на заседании Лиги наций в Женеве о том, что польское правительство прекращает сотрудничество в деле защиты прав национальных меньшинств. Это означало отказ от выполнения Малого Версальского трактата.

Хотя поляки не преобладали среди населения Западной Белоруссии, однако они занимали привилегированное положение в социальной структуре. Поляки составляли абсолютное большинство в полицейско-административном аппарате. В 1932 г. из 5120 государственных чиновников и служащих местных органов управления Полесского воеводства поляков было 88 %, русских – 5,8 %, белорусов – 3,6 %, евреев и украинцев – по 1,3 %. Господство поляков среди чиновников наблюдалось и в других воеводствах Западной Белоруссии.
 

В 1930-е годы усилилась тенденция полного удаления непольских представителей из органов государственной администрации. Большинство чиновников было прислано из других регионов Польши.

Среди интеллигенции господствующее положение также занимали поляки. Например, по состоянию на 15 февраля 1932 г. национальный состав интеллигенции в Полесском воеводстве был следующим: поляки составляли 75,5 %, евреи – 9,8 %, русские – 9,5 %, украинцы и белорусы – по 2,5 %.

В социальной структуре надежной опорой польских властей считались помещики, которые сохранили свое доминирующее положение и накануне сентября 1939 г. В этом году доля поляков среди владельцев хозяйств с площадью землевладения в 50–100 га в отдельных поветах Виленского воеводства колебалась от 66 % в Браславском повете до 97,1 % в Поставском повете. Белорусское присутствие там было незначительным – от 0,2 % в Молодечненском повете до 3,6 % в Дисненском повете.

Множество цитат польских чиновников уже после 17 сентября 1939 г. попадет в речи и выступления белорусских политических деятелей.

В частности удостоится цитирования самим руководителем Советской Беларуси Пантелеймоном Понамаренко воевода Белостокского воеводства Осташевский. Его докладная записка министру внутренних дел Польши от 23 июля 1939 г. «Проблемы укрепления польского владеющего положения в Белостокском воеводстве» попадет в Совнарком БССР.

В 1940 г. Пономаренко для своей программной речи из этой записки белостокского воеводы возьмет красноречивую цитату, где единственным методом решения национального вопроса считается ассимиляция, т. е. «ополячивание».

Из докладной записки:
Как решался белорусский вопрос

Согласно разработанному МВД Польши плану ликвидации всех легальных белорусских организаций, 2 декабря 1936 г. виленский староста запретил за «проведение подрывной деятельности» Товарищество белорусской школы (ТБШ), а через 2 недели еще одну культурно-просветительскую организацию – Белорусский институт хозяйства и культуры. 22 января 1937 г. виленский воевода Л. Ботянский не разрешил действовать ТБШ, которое якобы занималось «антигосударственной» деятельностью. В течение 1937–1938 гг. на территории Западной Белоруссии была запрещена деятельность фактически всех белорусских партий и общественных организаций.

Целый ряд мер в направлении полонизации содержался в отдельном письме полесского воеводы В. Костек-Бернацкого в МВД Польши в феврале 1937 г. Особенное внимание обращалось на вопросы образования и культуры.
 
Как в прогрессивной Польше сажали за песни

Использовать радиоприемники можно было под контролем только в клубах (светлицах), народных домах. Тем не менее, Москву все равно слушали.

Вот донесение кобринского поветового старосты Полесскому воеводскому управлению о слушании жителями дер. Подземелье Городецкой гмины радиопередач из Советского Союза и арестах членов КПЗБ:
 
А вот еще одно интересное распоряжение белостокского воеводского коменданта полиции поветовым комендантам о привлечении к уголовной ответственности за пение революционных песен.
 
Зачем коллаборационистов собирали по всей Европе

Тем временем, еще с 1930-х годов Германия аккумулировала белорусское националистическое движение, в том числе, с захваченных впоследствии польских земель – уже с далеко идущими планами по освоению территорий БССР.

Получилось небезуспешно. Вот что о практике использования таких «деятелей» сообщала оперативная сводка айнзатцгруппы "В" № 21 от 23 июля 1941, отправленная в Берлин из Минска:
 
Собственно, эти рекомендации СД в той или иной форме актуальны до сих пор, особенно в контексте западных попыток влиять на российско-белорусские отношения. Откройте современные националистические СМИ – и не увидите ничего нового.

P.S.

Удивительно, но в целом про пакт о ненападении СССР и Германии писали гораздо больше, чем об освобождение Западной Беларуси (хотя одно вытекает из другого).

Здесь, видимо, две причины.

Во-первых, идеологические противники не хотят пиарить дату воссоединения, упоминая ее в каком-либо контексте, даже отрицательном. Во-вторых, тезис про «агрессию СССР» отрабатывался западной прессой в основном против РФ, поэтому к нам долетали, скорее, отголоски. Тем не менее, очень интересно, что сказала бы российская редакция той же «Комсомольской правды», если показать им материалы их белорусского подразделения с откровениями Кузнецова.

В тутэйших же СМИ пляски вокруг 17 сентября и пакта ведутся исключительно для того, чтобы отвлечь внимание от параллельных действий Германии, которая в то время «накачивала» марионеточное белорусское движение и бережно собирала белорусских националистов по странам, уже «освобожденных» Гитлером.

Поскольку кресы на тот момент уже были переданы Советскому Союзу, очевидно, что националистов планировалось использовать в ходе будущей агрессивной войны на территории СССР. Соответственно, антисоветское националистическое движение и коллаборационизм не появились в Беларуси из-за «сталинских репрессий» или «советской оккупации», как нас пытаются убедить оппозиционные историки, а поддерживалось и создавалось Германией, что называется, с дальним прицелом.

Этот момент является принципиальным, поскольку сводит на нет попытки обоснования любых альтернативных государственных проектов белорусов, кроме советского.

Подробнее смотри — раз, два, три.