Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь

А.С.Пушкин

В советское время утверждалось, что советская наука — самая передовая в мире, так как она базировалась на более совершенной системе образования.

И в этом нет ничего удивительного, потому как после революции большое количество старорежимных учёных и педагогов пошло на службу к новой власти и попало в необычные условия творческой деятельности, обусловленные необходимостью формирования человека нового типа.

Перспективным учёным сталинского периода были созданы самые благоприятные условия, включая стажировку за границей, а Юлий Харитон даже успел получить докторскую степень в Кембриджском университете.

Примечательно, что языковый барьер создал сложности только для 13 процентов стажёров — остальные либо знали иностранные языки, либо быстро восполнили пробелы.

А вот педагогам за границей делать было нечего.

Столкнувшись с задачей воспитания советского человека, они получили достаточную степень свободы и добились блестящих результатов в общении с пытливым умом и живой энергией простонародья, устремившегося к недоступным ему прежде знаниям.
 
Их труд был замечен не только в СССР — Антон Макаренко признан ЮНЕСКО одним из четырех выдающихся педагогов мира наряду с Джоном Дьюи, Георгом Кершенштейнером и Марией Монтессори.

Суть авторской методики воспитания Макаренко сводилась к пяти главным аспектам:
 
К ним следует добавить непременное приобщение подростков к труду, так как решение хозяйственных задач, особенно в многочисленных детских колониях, целиком легло на учителей и их подопечных.

Разберём по порядку.

➤ Правильно отмечалось исследователями, что педагогика Макаренко, это педагогика бури и натиска, когда даже импульсивное действие, если оно своевременно, ценнее долгой работы после того, как момент упущен.

Сегодня это может показаться диким, но выдающийся педагог пришёл к выводу, что беспризорный мир воспринимал и не противился, порой, жёсткому обращению, так как сам был суров. Главное, чтобы наказание было справедливым. Это оказалось характерным и для более позднего времени.

В послевоенные годы нам, озорникам, доставалось от учителей, но мы воспринимали это исключительно как неотвратимость наказания за проступки.

Помню в избах нескольких школьных друзей ремни, висевшие на гвоздике рядом с входной дверью. С улыбкой вспоминаю беседы отца с приезжавшими к нему бывшими учениками, когда они, порой, жёсткое его обращение в школьные годы сами объясняли тем, что не только знания, но и справедливые наказания выровняли их по жизни и сделали достойными людьми.

Одним словом, в период становления человека нельзя делать главными поцелуи — это портит детей и не учит их подчинению нормам школьной, а потом и взрослой жизни.

➤ С другой стороны, вопрос доверия к подростку — один из самых важных в процессе воспитания. Отсутствие доверия он ощущает особенно остро и, как следствие, начинает «воевать» против педагогов. Даже незаслуженное доверие может многое изменить в душе человека.

Макаренко неожиданно доверил несколько раз удиравшему из колонии воспитаннику Семену Карабанову возить общественные деньги.

Тот упирался — «А если я их не привезу?», — на что получил ответ: «Тебе дают поручение, ступай и сделай».

Вернувшись с деньгами, Карабанов умолял учителя пересчитать купюры, но тот отрезал: «Я знаю: ты человек такой же честный, как и я»

Не удивительно, что Карабанов впоследствии сам стал педагогом. Через руководимые им детские дома прошло более 15 тысяч человек.

➤ Глубокое знание предмета — залог уважения учащихся.

Макаренко подчёркивал: «Каким бы добрым вы ни были, хоть кормите их (детей) конфетами, если вы своего предмета не знаете — вас в грош не будут ценить».

Помню, как после войны из Ленинграда к нам в школу прибыл полуслепой блокадник, учитель географии Анатолий Михайлович Богомазов в необычных очках-линзах.

Очки мало помогали, и чтобы дойти до школы он на полусогнутых ногах двигался посреди улицы, ориентируясь по заборам.

Первое время мы не сознавали и проказничали — ползали под партами, переворачивали географические карты вверх ногами, пускали самолётики. Но учитель был невозмутим и не обращал на это внимания, рассказывая нам удивительные истории о разных странах и народах, разнообразии природного мира.

Указка его безошибочно попадала в то место на карте, о котором шёл рассказ, и нас это удивляло не меньше того, что он никогда не пользовался известными учительскими подсказками, потому что не мог прочитать.

Когда учитель интуитивно ощущал, что дети подустали от обилия информации, в ход шли географические игры на знание названий столиц и городов, озёр и крупных рек.

Навещая моего отца-блокадника, Анатолий Михайлович говорил моей матери: «А ваш сын — молодец. Не зубрит, а включает голову и ищет выход из затруднительных ситуаций».

Как он, незрячий, умудрялся уразуметь, каким образом я находил ответ на поставленный вопрос, а лёгких он мне не задавал, — для меня до сих пор загадка.

➤ Задолго до западных коллег Макаренко понял: главная задача — изменить отношение трудного подростка к себе.

Решил он эту задачу в коллективистском духе, пытаясь акцентировать внимание не на персоне педагога и его талантах, а мотивировать трудного ученика почувствовать, что он полноправный член общества и способен добиться результата в интересующей его области знаний сам.

Не столько моральные соображения и гнев учителей, сколько мотивация борьбы с собственными недостатками сначала давала первые ростки самоуважения, а потом и вовсе выравнивала человека.

➤ Конечную цель воспитания Макаренко видел в развитии чувства коллективной ответственности — один за всех и все за одного.

Коллективизм, присущий обществу социальной справедливости — несомненное завоевание, которое помогало мобилизовать людей на решение тех или иных задач, включая защиту Родины.

В послевоенные годы идеи Макаренко развил выдающийся советский педагог-новатор Василий Сухомлинский.

Его система основывалась на антропологическом подходе, гармонизации форм, средств и методов педагогической деятельности.

Сухомлинский трактовал воспитание как процесс реализации неотъемлемо присущих ребёнку врождённых свойств, спонтанных реакций и импульсов.

В 50-х годах он разрабатывал продуктивные пути соединения физического и умственного труда школьников на основе опытнической, поисковой деятельности. 

Специфичной для сельской школы являлась трактовка сельскохозяйственного труда как основного средства развития личности, а не только пути подготовки учащихся к овладению профессией.

В его методологии доминировала установка на переживание школьниками радости бескорыстного созидательного труда и эстетическая направленность форм и методов производственной деятельности.

В этой связи вспоминаются мои школьные годы, когда заготовка колотых дров для отопления здания школы, содержание территории, посадка, выращивание и уборка сельхозпродукции на школьном огороде были частью учебно-воспитательного процесса, нашей обязанностью под руководством учителей. Более того, летом мы подрабатывали в местном совхозе на полевых работах, сборке камней на перепаханных полях, подвозе воды к совхозному стаду.
 

На нарядах нам, как взрослым, ставилась задача, выделялись лошади и амуниция, и мы добросовестно выполняли задания, приобретая навыки снаряжения и езды верхом.

Сухомлинский видел в трудовом воспитании обязательный элемент становления личности. Причём труд, полагал он, может быть воспитательным средством тогда, когда он имеет целевую направленность — дети тогда работают с интересом, когда видят положительный результат.

При этом труд без идущего рядом образования и воспитания Сухомлинский считал бесполезным сокращением мускулатуры, а вот приобщение к участию в производительном труде сразу меняло социальный статус и самосознание подростков, превращая их во взрослых граждан.

К сожалению, в хрущёвские времена волюнтаристы от образования перешли черту разумного и сделали попытку внедрить в школах элементы профессионально-технического образования, нанеся тем самым большой урон сложившейся системе профессионально- технического образования.

К тому же, вместо современной техники в школы завезли списанные трактора и автомобили и, увеличив на год продолжительность обучения, поставили задачу подготовки в 11-х классах средних сельских школ механизаторов сельского хозяйства.

Против этой несусветной глупости бунтовали многие учителя, в том числе и мой отец. Он даже вознамерился записаться на приём к Министру культуры СССР Е.А.Фурцевой, приехавшей в Минск на республиканскую учительскую конференцию.
 

От встречи с ней отца отговаривал сам С.О.Притыцкий, объясняя безнадёжность затеи — не те пошли времена, только навредим себе. Лучше потянуть волынку, чем что-то доказывать московским самодурам.

Конечно же, бездумная практика через какое-то время приказала долго жить, но вред, который был нанесен школе оказался невосполнимым, так как именно с того времени и началось ослабление системы трудового воспитания как обязательной нормы просвещения.

И всё же, сопоставляя подходы того времени с сегодняшней действительностью, мы отчётливо видим — то, что делается в школах сейчас, трудовым воспитанием вообще назвать трудно.

Вместо трудовой мотивации детей школа припахивает их родителей. Стали нормой всяческие поборы, которых в наше время не было — ученики под руководством учителей всё делали сами.

Необоснованное стремление сэкономить средства разрушает систему кружковой работы переводом её на платные услуги, что недопустимо.

Не удивительно, что большинство детей, особенно из малоимущих семей, предоставлено самим себе, попадая в плен бессистемного пользования гаджетами.
 

В структуру педагогической науки Сухомлинский включал категории этики — долг, честь, достоинство, добро.

Особенность применяемых им педагогических средств заключалась в осуществлении воспитания через художественные образы в виде бесед, поучений, наставлений, обращённых к учителям и ученикам.

В 50-е — 60-е годы в помощь учителям-предметникам выпускалось большое количество пособий, обучающих дидактическим и мнемоническим приёмам усвоения материала учащимися.

Недавно в архиве моего отца я нашёл его доклад на областной учительской конференции по применению мнемонических приёмов запоминания трудно воспринимаемых учениками правил русского языка. Их он, в свою очередь, позаимствовал у своего отца-педагога.

Текст доклада отца была рекомендована в качестве учебного пособия для учителей.

Большое внимание при подготовке учителей уделялось психологии и риторике, чего сегодня не делается, а когда-то выпускались специальные пособия.
 

Таким образом, в центре педагогического процесса, рассматриваемого как синхронное взаимодействие наставника и ученика, находился ребёнок с его интересами, творческими способностями. Именно на это, прежде всего, должны были ориентироваться учителя.

А что же происходило с предметным образованием?

Большой ошибкой занятого в системе образования начальства был отказ от обучения учащихся каллиграфическому письму, называвшемуся в наше время чистописанием.

Дело не только в том, что чистописание воспитывало сосредоточенность, усидчивость и ставило письмо от руки на уровень книжного восприятия. Проблема была гораздо глубже, так как имела прямое отношение к телесному и психическому здоровью учащихся.



Десятилетние исследования учредителя Международного общества каллиграфической терапии, китайского профессора Генри Као привели к потрясающему выводу — любое заболевание можно лечить каллиграфией, так как её отдельные элементы сходны с известной восточной гимнастикой «Цигун». Их результатом стало возвращение каллиграфии в китайские школы — исследователи пришли к парадоксальному выводу: развитие современных технологий невозможно без соответствующего обучения школьников каллиграфии.

К тому же выводу пришли руководители ряда японских фирм, считающие, что курсы обучения каллиграфии способствуют развитию творческих способностей, внимательности и ответственности, совмещению этого древнего искусства с новыми веяниями в информационных технологиях.
 

Оказалось, что каллиграфия не только улучшает память, концентрацию внимания, она помогает успешно бороться с болезнью Альцгеймера, шизофренией, гипертонией, сахарным диабетом, психозом и депрессивными состояниями, ставшими злыми спутниками детства.

Видать, не зря А.С. Пушкин занимался правописанием по 15 часов в неделю.

Одним словом, актуальна задача — вернуть чистописание в систему начального образования.

Важным в образовании является методически правильно строить обучение детей математике, составляющей основу приобретения естественнонаучных знаний.

Сегодня стало очевидным — стремление авторов реформы преподавания математики конца 60-х - начала 70-х годов к наукообразию раздуло учебный материал и сделало его малопонятным для ученика.

Начало 90-х добавило стремление к подражанию Западу.

Складывается впечатление, что составители учебных пособий забыли, что пишут учебник для школьника, а не для студента. Зачем это было делать? — вопрос к управленцам от образования.

Самой большой ошибкой было переделывание учебников Киселёва, которые отличало простое и внятное изложение правил и определений математики. Алгебра была алгеброй, а не началами математического анализа и введением в теорию множеств. Но, самое главное, в учебном курсе Киселёва в достаточном объёме наличествовала мать всей математики — геометрия.

На уроках математики трудно что-либо объяснить школьнику без наглядных примеров, а их даёт геометрия.

Сегодня ясно, что тяготением к реформированию школа обязана «чистым математикам», возжелавшим повлиять на учебный процесс.

Поддавшись веяниям Запада, в СССР негативную роль сыграл известный математик, академик Колмогоров, не любивший геометрию, и эта его нелюбовь передалась целой плеяде учёных, превратившись в хроническую болезнь. А ведь сама по себе математика возникла из необходимости решать банальные геометрические задачи — определить расстояния или размеры объектов, прорыть канал, спланировать улицу, возвести здание.

Следует заметить, что курс геометрии начали сокращать во всём мире, и эта тенденция, к счастью, проявилась у нас позднее, благодаря вмешательству военных. Именно они помогли академику В.И. Арнольду спасти геометрию от попыток «реформаторов» окончательного её изгнания из школы.


 
Аргументы тех, кто инициировал отказ от учебников Киселёва, просто абсурдны.

Спрашивается — что же могло устареть в арифметике, геометрии, алгебре или таблице умножения, биноме Ньютона, логарифмах, теореме Пифагора?

Те, кто пытался разобраться в деструктивных действиях математических сообществ, пропагандирующих модную теорию множеств, отмечают, что действия реформаторов «иной раз заставляют верить в существование не просто заговоров, а заговоров внутри самих заговоров».

Впрочем, для математики это вполне естественно, так как с давних пор математическая элита стремится сделать математический язык не понятным большинству людей путём внедрения странных теорий в методике преподавания.

Результат — крайне низкий уровень математической подготовки школьников.

С пониманием отношусь к настроениям моего старого приятеля, профессора БНТУ Ж.А. Мрочека — автора более 50 монографий и учебников по проблемам обработки и упрочнения металлов. Специалист старой закалки, он, сталкиваясь с вопиющим невежеством выпускников школ, старается хоть как-то восполнить пробелы в знаниях, придумывая разные формы форсированного ликбеза.
 

А ведь основой любой науки является практические потребности производства. Что за производственники вырастут из недоучек, представить не трудно.

А как же обстоят дела в странах Запада?

Особенно печален пример деградации математики во Франции — стране, где эта наука некогда была развита, как ни в одной другой стране мира.

Здесь негативным образом сказалась мода на плод коллективной деятельности нескольких французских математиков под псевдонимом Николя Бурбаки. Книги Бурбаки написаны в строгой аксиоматической манере и дают замкнутое изложение математики на основе теории множеств с попыткой создать полностью самодостаточную её интерпретацию.

Как нередко случается, отдельные продвинутые учащиеся школ, ударившись в модное математическое чтиво, постигли многое, чего не ведали учителя и преподаватели ВУЗов.

Во время моей учёбы в Минском радиотехническом институте со мной в общежитии жил Алексей Булкин, который, лёжа на кровати, часами читал заумные математические курсы Бурбаки как художественную литературу. Преподаватели восхищались его познаниями и одновременно удивлялись, почему он плавает, сталкиваясь с простыми математическими расчётами.

В итоге Булкин прослыл особенно одарённым чудаком, которого окружили родительской опекой, понимая, что в электронике того времени эти знания не пригодятся.

Однако вернёмся к началу темы.

Доктор ф-м наук Доценко, работавший во Франции, отмечает:
 
А вот пример, приведенный на одном из совещаний министром науки, образования и технологий Франции:
Министр был потрясён его ответом и предложил убрать из всех школ преподавателей-математиков, которые не уделяют должного внимания основам, а учат детей выполнять простые математические операции с помощью вычислительной техники.
 
Преподавание математики в частных школах в Англии тоже не блещет и постепенно скатывается в сторону американизации — даже в дорогих частных школах, которые облюбовали восточно-европейские нувориши для своих деток.

Вот цитата из британской газеты «Гардиан»:
У нас ситуация не столь драматичная, но если реформы в преподавании математики продолжатся по европейским лекалам, ничего хорошего ждать не следует — и так наворотили.

Что же делать по выправлению ситуации?

Многие специалисты, в том числе академик В.И. Арнольд, открыто предлагают вернуться к учебникам Андрея Киселёва, по которым дети обучались до 70-х годов.

История их создания началась на рубеже XIX—XX веков, когда стала складываться массовая школа всеобщего начального и неполного среднего образования. Именно тогда скромный воронежский учитель Андрей Петрович Киселёв создал практически эталонные учебники для преподавания математики (арифметики, алгебры и геометрии) в средней школе.





В чём же достоинство учебников Киселёва по сравнению с другими?

Всё просто. Он ставил себе целью достигнуть трёх качеств хорошего учебника:
 
И это ему удалось как никому другому.

Вот свидетельство одного из преподавателей высшей школы, преподававшего теорию вероятностей в московском ВУЗе и столкнувшегося с проблемами разъяснения студентам понятий и формул комбинаторики:
 


Несколько слов о том, как пользуясь термином «учебник устарел», реформаторы 70-х и более поздние разваливали школьную математику.

Мало того, что педагогическую целесообразность они постарались подменить «строгостью изложения». Они сочли целесообразным слияние тригонометрии с геометрией.

Такое слияние, как, впрочем, и соединение алгебры с анализом, по мнению опытных педагогов, является грубой ошибкой, так как нарушает фундаментальное методическое правило — трудности разъединять, а не соединять.
 

«Строгость изложения» по сути дела уничтожила методику, породив непонимание и даже отвращение многих учеников к математике — их мозг не заточен на восприятие материала в предлагаемом виде.

К чести педагогического сообщества не все опытные педагоги взяли под козырёк. Многие открыто критиковали предлагаемые новации.

Пример — нашумевшая реплика одного участника заседания Минпроса СССР 25 августа 1977 года. Выслушав дифирамбы Колмогорова по поводу новых учебников математики с 4-го по 10-й классы, он не выдержал и сказанул:
Что-то похожее говорили на том совещании и другие многоопытные учителя, но Колмогоров их заткнул:
Современные мелкотравчатые реформаторы нашли простой способ оправдания своих действий — они, видите ли, стремятся уменьшить перегрузку, якобы заботясь о здоровье школьников.
 

На самом же деле, вместо того, чтобы сделать математику понятной, они уничтожают ее основное содержание. И всё потому, что и жук, и жаба от образования, заполучив определённое влияние на процессы обучения, желают, во что бы то ни стало, войти в историю педагогики, вписав свою фамилию в титул учебника.

И всё же нет сомнения, что к учебникам Киселёва придётся вернуться. В периферийных школах уже есть учителя, которые на свой страх и риск работают «по Киселеву». Потихоньку коммерческими структурами начинают издаваться его учебники, так как по ним дети изучают математику в Финляндии, Израиле, а модифицированные версии лежат в основе обучения в Китае и других странах.

Конечно, в современном образовательном процессе не может быть догматизма и косности.

Сегодня мы имеем дело с поколением детей новой формации. Если в старину поколения измерялись временными рамками — уходят родители и на смену им приходят их наследники, то сегодня пружина времени под воздействием частой смены технологических укладов стала сжиматься.

Смартфоны сейчас почти у каждого. Миллиарды сидят в социальных сетях и пользуются самым разнообразным виртуальным продуктом. Юные блогеры зарабатывают миллионы на рекламе, переплюнув взрослых.

Раньше мы говорили о поколениях X, потом Y (миллениалы), а позднее — Z (центениалы). Но прошло лишь несколько лет и мы констатируем появление поколения Alpha — детей, родившихся после 2010 года с не похожим, если не сказать другим интеллектом.

Вот некоторые зарубежные данные, характеризующие устойчивость тяготения к виртуальной реальности.
 

53 процента миллениалов признались, что скорее отказались бы от своего обоняния, чем от современных технологий. Более 80 - спят со своими смартфонами, 32 процента копаются в соцсетях даже в туалете.

Цифры, характерные для поколения Z, впечатляют не меньше. По данным американской компании-провайдера глобальной сетевой инфраструктуры CommScope Inc., все центениалы проверяют смартфон хотя бы 5 раз за час. Причем 7 из 10 совершеннолетних представителей поколения Z делают это каждые 2 минуты.

Маленькие дети уже сейчас не разделяют реальную и виртуальную жизнь, постоянно перемещаясь туда-сюда.

Разработчики не дремлют — создают для них голосовые технологии, технологии распознавания эмоций и когнитивного состояния, алгоритмы предсказания поведения.

У Альфов — выраженная психология светского человека. Самая главная вещь для них — репутация. Их мир прозрачен. Никаких секретов. Альфы очень чувствительны ко всему, что не совпадает с их высокими моральными стандартами. Эти вещи они уже с рождения чувствуют лучше, чем их родители.

В то же время, у них имеются проблемы с концентрацией внимания — мозгу нужно как-то справляться с восемью часами потребления информации в день. К тому же она спрессована во времени.

Если раньше рекламный ролик на ТВ был длиной шестьдесят секунд, то теперь он в десять раз короче. И дело не в том, что время — деньги. Приспособленный к клиповому мышлению мозг нормально переваривает ежесекундную смену сюжетов, но делает ли он из этих просмотров верные выводы?

Хотелось бы, чтобы в новом поколении победили увлеченные, креативные дети, с сердцем и умом одновременно.
 
Невольно на ум приходит мысль о том, что у детей присутствует интуиция насчет того, как будет устроено будущее, и они сами нащупывают своё место в новом мире и приобретают навыки, которые в этом будущем пригодятся.

В сложившейся ситуации родители при всей их образованности вряд ли могут быть лучшими советчиками им, Альфам. А те самостоятельно приходят к пониманию, что их благополучие будет зависеть от способности ориентироваться в ситуации, а не от высоты должностного положения.

Как бы там ни было, надо понимать, что после рождения дети — чистый лист бумаги. Заполнение ячеек их мозга качественными первичными знаниями и развитие способностей — проблема очень не простая.

То, что Альфы интуитивно способны распознавать фейки, вовсе не означает, что это приобретённое качество современного детства.

Все, кто растил маленьких детей, не раз сталкивались с их реакцией на личность нового человека. Неискренний, фальшивый человек вызывает беспокойство и плач, а добрый — беззубую улыбку и расположение.

Вот вам пример.

Как-то ко мне вечером заехал директор одного реабилитационно-оздоровительного центра и привёл своего водителя — пусть отдохнёт перед телевизором, пока мы общаемся на кухне.

Мой годовалый сын, увидев незнакомца, устроил такой гвалт, что мы вынуждены были перенести беседу в салон микроавтобуса.

На следующий день в моём кабинете раздался звонок, и приятель удивил:
Заговорив с водителем об увольнении, приятель столкнулся с такими проблемами, которые еле сохранили его в кресле. Оказывается, шофёр тщательно фиксировал, где они были, что возили, с кем общались, и завалил областное управление образования доносами.

То есть, мой ребёнок по каким-то признакам распознал проходимца в доме и предпринял детские меры защиты от злого человека.

Но по мере взросления эта интуитивная защита ослабевает, и молодые поколения людей создаются обстоятельствами их пребывания в семье, потом — в школе и параллельно — в виртуальном пространстве, то есть непосредственное общение уступило место дистанционному.
 

Чем раньше детский мозг будет заполнен полезной информацией с применением обдуманных и обкатанных образовательных и воспитательных методик, тем больше вероятность того, что виртуальная помойка не станет источником формирования их сознания.

В таком тонком деле, как педагогика, принцип «семь раз отмерь, а потом отрежь» должен стать критерием действия.

Ко всяким новациям в образовании нужно относиться с большой осторожностью, а лучше вернуться к наработанным практикам, опираясь на достижения выдающихся педагогов справедливого времени.