У каждого красного деятеля должна быть своя чёрная легенда. На иных напустили столько густого и вонючего дыма, что развеиваться начал он только сейчас. Иных усердно продолжают окуривать.

Троцкий Лев Давыдович вот уже восемьдесят лет как помер, точнее, был подло убит вероломным компаньоном (отчего-то финал истории Остапа Бендера и Кисы Воробьянинова вспоминается здесь). Но чёрный дым коромыслом стоит вокруг него до сих пор.

Потому что, скончавшись физически, в идейном смысле Троцкий, как и учитель его Ленин, несомненно и ярко жив. Уж по крайней мере, на многострадальной родине своей.
 
Актуальность абсолютная. Политическому деятелю такие годы спустя это, конечно, как медаль.

Ядерным грибом копна волос, очёчки сверкают и крючочком бородёнка. Во взгляде прочитываются тщеславие и ярость пошедшего вразнос школьного учителя. Выражение лица как всегда неприятное, таким он, как говорится, парнем был, да.

Мне не очень нравится, чисто по-человечески, Троцкий, потому что этот деятель чересчур любил бахвалиться и свистеть. Свистит, как Троцкий, — помните, несколько грубее говаривали в Совдепе.

Другое дело, что Льву действительно было чем бахвалиться, и свистел он чаще всего тоже по делу. Нынешние же его изобличители настолько глупы и невежественны, что на полном серьёзе приводят липовые цитаты про Россию — вязанку хвороста в костре мировой революции, которую нужно превратить в страну белых негров.
 

Обвинения Троцкого в леваческой русофобии предвзяты и объясняются банальным антисемитизмом и банальной безграмотностью.

Воевал в гражданскую он исключительно свирепо и успешно. Суть здесь в том, что свирепо воевали все и со всех сторон, успешно — единицы. А свирепствовал какой-нибудь Корнилов никак не меньше, причём до того ещё, как по-настоящему разгорелось:
Так что в милитарных жестокостях Троцкий отнюдь не был первопроходец. А вот тот факт, что ему удалось прямо среди хаоса и войны строить армию и побеждать, действительно уникален. И страну он тоже строил, примкнувший к большевикам, так, что из кожи, точнее из кожанки, вон лез, — а вовсе не хворост вязал.

Отдельный и очень интересный вопрос — роль Троцкого в революции. Великолепный деятель и технолог, он безоговорочно держался второго плана, признавая авторитет и первенство Ленина. С его-то честолюбием и амбициями! Тут видно, что интересы дела были для него глубоко первичны.

Чтобы понять, чего ему это стоило, возьмём небольшой отрывок из знаменитых мемуаров нашего героя и посчитаем, сколько раз в нём упомянуто местоимение «я»:

И вот такой, любящий поякать, Лев Давыдович дисциплинированно держится второй роли весь ленинский период.

После смерти Ленина в аппаратную схватку вступает с неохотой. Подковёрная возня его явно тяготит. Его конёк — эмоции, порывы, свершения и движения грандиозных народных масс; но Большая Эпоха прошла. Теперь ключ к власти прячется где-то среди бумажек в канцелярии Кремля.

И он проигрывает, проигрывает даже с некоторым облегчением. В отличие от умершего Ленина, гениального и универсального, Лев Давыдович не может сочетать в себе холодного философа, пламенного вождя и железного письмоводителя. Канцелярская интрига ему не даётся, да он и не собирается в ней преуспевать.

Может быть, и жаль.

Кто в теме, кто читал Троцкого и прочих деятелей, кто изучал документы эпохи, — тот знает, что к году двадцать пятому Давыдыч представлял собой гораздо более умеренного деятеля, чем тот же Сталин, которого сегодня пытаются представить чуть ли не православным консерватором.

Что демон революции старался не притеснять мужика, не левачить на селе, не трогать церкви и активно разрабатывал автаркийную программу индустриализации.

Что он, пожалуй, единственный деятель большевизма, не стеснявшийся высказываться в исконно русофильском ключе, превознося характер народный.

Впрочем, всё это уже история, а историю, увы, не усваивают, а придумывают, у нас в особенности. Поэтому каждый, кому делать нечего, может активно ненавидеть давно ушедших Троцкого, Сталина, Милюкова, св. Николая Кровавого и т.п., косплеясь в их давно ушедших в историю схватках.

Но вот непосредственно Троцкого всё же советую почитать, вне зависимости от вашего отношения к этой фигуре. Потому что уж очень многое он в своё время предвидел. Именно этим он и неудобен нынешним хозяинам жизни, а вовсе не тем, что «русофоб», «палач» и т.п.

Чего стоит одно это, уже активно тиражируемое, прозрение:
 
Это — в рамочку. В этом соль и суть.

Поздний Троцкий — диссидент, мыслитель и литератор.
 

Да-да, надо понимать, что энкэвэдэшные придурки с ледорубом, быть может, зачеркнули новую главу в истории русской литературы. Он только-только начинал писать безупречно, без лишних вычурности и пафоса.

Большой любитель красного словца, Лев Давыдович в наши дни интересен не столько этим самым словцом, сколько сутью, корреляцией записок его с текущим моментом. Поэтому такие работы, как «История русской революции» или «Преданная революция» нужно изучить однозначно.

«Моя жизнь» написана ещё и в лучших традициях старой мемуаристики.
 

Со всеми этими трудами лучше ознакомиться, прежде чем, как Троцкий, свистеть на Троцкого. Они весьма полезны для понимания не только истории, но и текущего момента.

А момент, он ведь всегда повторяется, человечество вертится в колесе Вечного Возвращения, как белка. Один только пример: сколько уж свистели на батьку Троцкого с его «ни мира ни войны», а сами два года уже со всех конфликтных сторон нимиранивойнюкают, только называют это своими гибридными достижениями.

На несчастном Донбассе Путин с Сурковым до того донимиранивойнюкались, что превратили на многие годы в зону апокалипсиса. Может быть, у Троцкого на переговорах в Бресте тоже получалось не очень, но он, в отличие от этих, быстро исправлялся.

Да, Лев Давыдович, которому борщебородые сочинители из числа писателей-деревенщиков и не только напридумывали столько липовых цитат о белых неграх, внезапно оказался автохтоном. Почвенным, сермяжным вождём, сумевшим предвидеть будущее. Вспоминать его можно и нужно, у него есть ключи ко многому из того, что происходит здесь и теперь.

Про наше настоящее из своего прошлого он проницательно сказал:
 
Кто будет спорить с Троцким? Я не буду.
 

---

---