MEELSUSKONTROLL ЗАДУШИТ ИНАКОМЫСЛИЕ В ОБЩЕСТВЕ :: IMHOclub

ЭСТОНИЯ. ОБЩЕСТВО

26.02.2024

Дмитрий Кириллович Кленский

писатель, журналист, общественный деятель

MEELSUSKONTROLL ЗАДУШИТ ИНАКОМЫСЛИЕ В ОБЩЕСТВЕ

У страха глаза велики

Участники дискуссии:

3

3
Последняя реплика:

больше месяца назад

Леонид Соколов, Леонид Радченко, Leonid Kuleshov

Эксперт по безопасности Меэлис Ойдсалу весьма политкорректно призвал в эфире Vikerraadio, а распечатку его выступления в переводе на русский язык осуществил портал ERR, особенно «деятелей культуры» соблюдать контроль за своим умозрением и публичным выражением своих убеждений (читай: лояльности к официальной политике властей). На эстонском языке это требование сформулировано, как meelsuskontroll.

Заставил эксперта по безопасности выступить публично спектакль #Ярусский/ #Maolenvenelane, в основу которого легли интервью с пятнадцатью эстонскими русскими. Режиссёр постановки – бежавшая из России и давно мечтающая об эстонском гражданстве Юлия Ауг, начавшая в рамках НКО R.A.A.A.M новую театральную карьеру в нарвском театральном центре Vaba Lava.

Автор поясняет:

Название спектакля навеяно кампанией с наклейками "Я русский" и "Сила в правде", которая взбудоражила эстонскую общественность и власти в сентябре прошлого года и в которую быстро вмешалась эстонская полиция, поскольку к тому времени в России эти лозунги уже были широко распространены среди сторонников войны. То, что фраза "Я русский" в этой кампании с наклейками имела явный подтекст поддержки российской агрессии, подтвердили даже лидер Центристской партии Михаил Кылварт и депутат Европарламента Яна Тоом. По словам Кылварта, за кампанией стояло "желание спровоцировать и создать политическую напряженность". Таким образом, и политические лидеры русскоязычной общины Эстонии квалифицировали произошедшее как провокацию.

Сразу три ремарки. Удивительно, но так и не сообщено, кто стоял за этой «провокацией», инициировал её из-за рубежа? Далее, ни Кылварт, ни Тоом, считающиеся эстонским политикумом почему-то лидерами несуществующей, кстати, русскоязычной общины (чему способствовало государство) сами не являются русскими. И главное, попыткой свести всё к поддеркже «государства-агрессора» замалчивается латентное ощущение ещё значительной части русского/русскоязычного населения своей, ставшей со временем даже для него привычной, ущемлённости их в правах нашим же государством. Оно, кстати, официально декларирует себя национальным, хотя почти треть его населения – неэстонцы. Пусть так, но реально-то это не так. Отсюда и возникает вульгарное отношение к «русскому вопросу», при том, что русские давно приняли эстонское общество и государство своими, если не Отчизной, то Родиной.

Это ощущение может невольно прорываться наружу, в данном случае этому более всего способствовало узаконение полной эстонизации образования на русском языке. То есть, проблема имеет не только фактор внешнеполитического влияния, но и куда большего – внутриполитического. Ясное дело, что последнее замалчивается.

Зато выпячивается позиция государства: недозволенность не только прямо трактовать отличную он неё точку зрения, но чтобы она не было истолкована, как осуждаемое властью.

В этом явно проглядывается не только посягательнство на свободу слова и мнений, но тоталитаризация, когда все должны мыслить по единому шаблону, как укажет власть. Очень похоже на советское время, но тогда власть открыто декларировала тоталитарность идеологии, в то время, как в современной Эстонии тоже самое начинает происходить в условиях декларируемого торжества демократии и прав человека. Лицемерие получается.

Такая нестыковка приводит и эксперта по безопасности Меэлиса Ойдсалу к предвзятости, объясняемой (извините, но русской) пословицей «У страха глаза велики»:

... постановка НКО R.A.A.A.M. и Юлии Ауг имеет тенденцию реабилитировать кампанию "Я русский" постфактум. В конце спектакля один из опрошенных для постановки людей говорит: "Фраза "Я русский" сама по себе означает только мою национальность. Ни полицейские, ни другие люди не должны видеть в ней что-то еще. То, что остальные что-то домысливают, возможно, даже правильно, но это неважно. У нас есть закон, в котором прописано право говорить, что я русский, я украинец, я эстонец. Все.

Во-первых никакой реабилитацией тут и не пахнет, речь идёт об одном мнении, альтернативном остальным. Ведь, речь идёт о подчёркивании национальности, а не поддержке «агрессивного государства». Это и есть свобода слова, но на которой эксперт по безопасности ставит крест, чем одобряет тоталитарность мышления. Пока он настаивает на самоконтроле, который при нарастании тоталитаризации общественно-политического мнения неизбежно станет, а многое уже говорит об этом, как реальности, станет контролем со стороны государства.

Во-вторых, тут уже до «охоты на ведьм» – рукой подать. И то, как её предваряет Меэлис Ойдсалу, говорит такое его рассуждение:

Разумеется, документальная постановка не выражает только точку зрения режиссёра, но, и в интервью о постановке, и в нескольких рецензиях этот финальный отрывок пьесы одобрительно отмечается и повторяется. С cентябрьской инфооперации с наклейками #Ярусский / #Maolenvenelane" в постановке и в критике убрали политический и важный контекст, а реакцию полиции преподнесли как нарушение закона.

Занятно, что эксперт по безопасности и не пытается опровергнуть справедливость осуждаемых им высказываний, он констатирует, что они неверны (?!) только потому, что не соответствуют официальной установке правящего политикума.

До какого русофобского абсурда доводит бдительность подобных Меэлису Ойдсалу людей показывает оставшаяся часть его мнения:

«Зачем вообще об этом говорить? Не для того, чтобы осудить постановку Ауг или как-то наказать вниманием человека, согласившегося дать интервью для этого деликатного документального проекта. Скорее, для осознания того, что политическое искусство и критики, которые его превозносят, вместо того, чтобы облегчить понимание сложных явлений, могут упростить их до непонимания.

В случае информационных операций текст – лозунг с невинным содержанием – нельзя рассматривать в отрыве от его контекста, от того обстоятельства, что в государстве, осуществляющем агрессию, лозунг используется для оправдания агрессии. Деятели культуры должны особенно четко осознавать взаимозависимость между текстом и контекстом. Роль политического искусства заключается в том, чтобы подчеркивать такие взаимозависимости. Почему эта постановка игнорирует зависимость от контекста и аплодирует смелости ее игнорировать?

Спектакль НКО R.A.A.A.M создает о русских в Эстонии образ, который, с одной стороны, сильно приукрашен, а с другой – немного бестолковый. На сцене нет ни одного настоящего путиниста, которых, согласно исследованиям, у нас должно хватать. По словам создателей, не удалось уговорить их на интервью. (Ещё бы! Не враги же они себе – публикатор).

Обеспокоенность относительно того, что постановка приукрашивает действительность, выразил и продюсер Мярт Меос. Об осуждающих войну эстонских русских постановка создает впечатление как о людях, чья, главная задача на фоне происходящего с Украиной заключается в том, чтобы убедительно представить себя жертвами. Как будто статус жертвы – это единственно возможный краеугольный камень самовосприятия эстонского русского. Я об эстонских русских так плохо никогда не думал.

По словам создателей, спектакль был рассчитан в первую очередь на эстоноязычную публику, и, исходя из этого, на роли эстонских русских были выбраны и эстоноязычные актеры. Каким образом постановка, приукрашивающая проблему убеждений эстонских русских, однобоко оправдывающая недавнюю провокационную информационную операцию и показывающая эстонских русских в немного глупом свете, должна наводить мосты, остается непонятным. Не всем благородным намерениям суждено увенчаться успехом.

Однако импульс, лежащий в основе постановки Юлии Ауг – выявить и высмеять чрезмерные усилия Эстонии в контроле над убеждениями – заслуживает внимания. В связи с этим я хотел бы обратить внимание на публикацию от 22 января в блоге Propastop, который ведут инфовоины Кайтселийта. В этой публикации разоблачается доселе не замеченные так называемые проявления путинизма на экранах платежных терминалов на эстонских автозаправочных станциях. Как известно, выбор языка на экранах платежных терминалов автоматических АЗС изображается в виде государственных флагов.

В январе волонтеры Propastop посетили автозаправочные станции и обнаружили, что все шесть крупных продавцов топлива используют в качестве символа русского языка флаг Российской Федерации. Propastop объясняет, что "таким образом распространяется вредное для Эстонии представление о том, что Россия имеет право представлять всех русскоязычных людей". Этот пропагандистский нарратив русского мира используется режимом Владимира Путина для оправдания агрессии и сеяния вражды во всех соседних странах". Этот пост Propastop от 22 января можно было бы свободно опубликовать и на юмористическом портале lugejakiri.ee. Или только там.

По сообщению Õhtuleht от 25 января, Департамент полиции и погранохраны не усмотрел признаков поддержки агрессии во флагах России в меню АЗС, хотя некоторые прилежные АЗС уже объявили о том, что уберут флаг.

И в демократическом государстве в вопросах контроля убеждений можно перестараться. О перегибах со стороны властей и связанных с этим опасностях следует говорить всегда, как в случае глупых, так и серьезных перегибов, как в военное, так и мирное время. Учитывая, какой шум поднялся в Эстонии в связи с демонтажем советских памятников, в целом нет оснований жаловаться на то, что об опасностях контроля над убеждениями не говорят за пределами театральной сцены.

В постановке Юлии Ауг сетуют на растущий в Эстонии страх перед самовыражением. Яак Аллик в своей рецензии "Страх" в газете Sirp усиливает эту тему страха гораздо больше, чем сама постановка Ауг. Страх поддержать российскую агрессию – это страх, предусмотренный законом. Точно такой же страх испытывают все законопослушные люди перед совершением какого-либо преступления. Самого страха чрезмерно бояться не стоит».

У меня только ещё два заключительных вопроса: 1/То есть, признаётся, что закон, ограничивающий свободу слова и мнений, должен ещё и вызывать страх (а не осуждение)? и 2/С какого бодуна демократия должна включать такую химеру, как «контроль убеждений»? В том и дело, что такое возможно лишь при дефиците или отстутствии демократии. Не позавидуешь и Юлии Ауг, которая в своём представлении о «русском зле» и «эстонском добре» в какой-то мере поменяла шило на мыло.

Оригинал (на эстонском языке) мнения Меэлиса Ойдсалу можно найти по ссылке. К слову, на новый круг пошла не кампания «Я – русский!», а продолжилась борьба русофобов с химерами.