ГЕОПОЛИТИКА
23.09.2024
Ростислав Ищенко
системный аналитик, политолог
О СМЫСЛЕ СВО
Украинский кризис
-
Участники дискуссии:
22 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
По мере того как утыкивание Украины флагами отмечает растущее в геометрической прогрессии количество трупов тех, кого они пафосно называют не иначе как защитниками, постепенно у каждого из нас появляется свой знакомый (с которым когда-то вместе учились, служили, отдыхали) или даже родственник (хорошо если дальний), погибший за Украину.
Когда я говорю практически у каждого, я имею в виду не только тех, кто родился или какое-то время жил на Украине, и даже не только российских граждан, но всех граждан бывшего СССР. За Украину воюют не только уроженцы Львова, Киева, Одессы или Донецка, но и Новосибирска, и Архангельска, и Ташкента, и Тбилиси. За Россию тоже. По ту сторону линии фронта, как и по эту её сторону, представлена вся бывшая советская «дружба народов».
Когда латыш или узбек, белорус или армянин, казах или даже украинец умирает за Россию, его выбор понятен. Он воюет за империю, органической частью которой была его малая родина. Он гражданин Третьего Рима и хочет его возрождения. Борцы за империю тоже разные. Кто-то мечтает возродить советскую империю, кто-то досоветскую, а кто-то простроить постсоветскую (Прекрасную Россию будущего, по поводу формата которой мнения тоже расходятся). Но при всей своей разности, эти люди за империю (даже если не называют её империей), а империя на постсоветском пространстве может быть только Российской.
Именно поэтому, когда американцы упрекали нас в намерении создать «СССР-2», все окрестные сепаратисты и националисты прекрасно их понимали и не воспринимали никакие наши аргументы по поводу того, что восстановление СССР просто невозможно технически — в эту реку нельзя войти второй раз. Под именем СССР они подразумевали российскую империю.
Поэтому все окрестные национализмы и сепаратизмы страдали формально немотивированной русофобией. Вроде бы дружить с Россией выгодно (она десятилетиями шла на серьёзные торгово-экономические уступки постсоветским странам, ничего не требуя взамен). Ни на кого Россия не собиралась нападать, ей до средины нулевых внутренних проблем хватало.
Но Россию ненавидели, причём не обязательно граждане постсоветских государств. В России собственных русофобов хватало. И в Чеченских войнах эти русские русофобы выступали против России, и Грузию в 2008 году против России они поддерживали, и Украину поддержали и в 2014 году, и в 2022 году. Они тридцать лет выезжают из России на Запад, и до сих пор все не выехали, хоть после начала СВО их бегство и ускорилось.
Всё это лишний раз доказывает, что СВО, помимо того, что является формой войны с коллективным Западом на ограниченной территории третьей страны, имеет также все признаки гражданской войны. И это не гражданская война в России и даже не гражданская война триединого русского народа. Это гражданская война желающих сохранить и возродить Россию имперцев и желающих интегрироваться в Запад «европейцев».
Постсоветский народ раскололся не только на Украине. Он раскололся везде (в разных пропорциях, но везде на одни и те же две большие группы). Патриоты (а они могут быть левыми, правыми, либеральными и даже серо-буро-малиновыми) где бы они ни родились и не жили, считали нужным и правильным обустраивать свою родину. Компрадоры мечтали обменять свою родину на персональную интеграцию в Запад. Причём большинству требовалось до обидного мало — социальное жильё и пособие. На эту подачку они готовы были обменять родину предков.
Очень быстро выяснилось, что постсоветские малые родины окрестных народов, могут быть обустроены их населением, только с опорой на Россию, иначе местные компрадоры, опираясь на Запад, побеждают. С этого момента по всему постсоветскому пространству началась нарастающая борьба «русофилов» и «русофобов», имперцев и «европейцев», патриотов и компрадоров.
Из всех вспыхнувших на постсоветском пространстве войн, только Карабахский конфликт да некоторые практически незаметные большинству населения России конфликты в Средней Азии носили этнический характер. Все остальные, начиная от Приднестровского кризиса и Чеченскими войнами, заканчивая Пятидневной войной 08.08.08. и СВО имеют отчётливо выраженную гражданскую составляющую. Во всех прозападные силы выступают против патриотов-имперцев.
Украинский кризис оказался самым крупным, самым долгоиграющим, наиболее вписанным в общий контекст геополитического противостояния, в его развитии все маски были сброшены, поэтому на его примере этот гражданский характер конфликта виден лучше всего. На Украине воюют все, кто хочет перевоевать уже выигранные Россией войны. Поэтому на украинском фронте грузины воюют против грузин, чеченцы против чеченцев, белорусы против белорусов, русские против русских, а украинцы против украинцев.
Казалось бы, абсурд: ради чего, например, узбекам убивать друг друга на украинском фронте? Но ведь убивают (пусть их и немного, но они воюют в обеих армиях). И прибалтийские неонацисты считают войну за Украину своим кровным делом, в то время как не только прибалтийские русские, но и не испорченные нацизмом эстонцы, латыши, литовцы (как бы мало их не было, но они есть) считают своим кровным делом защиту России.
Большинство этих людей не отдаёт себе отчёта в своих истинных побудительных мотивах. Практически каждый (по обе стороны линии фронта) считает, что он воюет «за справедливость», но каждый эту справедливость понимает по-своему.
Если же генерализировать их устремления, попытаться добиться от них чёткой формулы образа победы, к которой они стремятся, то мы увидим, что воюющие за Украину желают, чтобы Запад сохранил и упрочил свою глобальную гегемонию, несмотря на то, что многие из них понимают, что даже простое продление её существования возможно лишь ценой дезинтеграции России и опережающей аннигиляции их исторических родин. Они видят себя частью Запада, и раз их личной интеграции мешает Россия, значит они воюют против России.
Воюющие на русской стороне не обязательно любят русских и далеко не всегда хотят интегрироваться в Россию. Некоторые из них считают Россию «меньшим злом» — Запад их суверенитеты уничтожает окончательно, а Россия только несколько ограничивает, в интересах общего торгово-экономического процветания. Но большинство воюющих на нашей стороне, даже не отдавая себе в этом отчёта, интуитивно чувствуют, что только сильная имперская Россия позволит им воплотить в жизнь персональную мечту о процветании на Родине, а не о её обмене на процветание.
Этот раскол на европейцев и патриотов фактически произошёл ещё в последние годы СССР. Причём уже тогда по обе стороны баррикады (и среди патриотов, и среди компрадоров) был представлен весь спектр политических сил (от крайне левых до крайне правых). В силу идеологической накачки среди патриотов было больше правых, а среди «европейцев-интернационалистов» больше левых, но нас сейчас интересует не количество, а сам факт раскола не по партийно-идеологическому, а по гражданскому принципу: противостояние было не между левыми и правыми, не между либералами и консерваторами, а между патриотами и компрадорами. Таким оно и осталось.
Мы имеем дело с отложенной гражданской войной. Она не разразилась в СССР, поскольку народ не видел смысла воевать за Союз. Народ его не возненавидел, но и любовь прошла. Народ от него устал и стал к нему равнодушен.
Но народ не был равнодушен к своему будущему. Вот тут-то и выяснилось, что «новая историческая общность людей — советский народ» раскололась на два народа: имперцев-патриотов и «европейцев»-компрадоров. Кое-где на советской периферии, где власть центра уже достаточно ослабела, а противоречия были посильнее, гражданские конфликты начались ещё при СССР, но вылиться в одну советскую гражданскую войну им было не суждено.
Однако противоречия между имперцами-патриотами и «европейцами»-компрадорами никуда не делись. Как только обострилось глобальное противостояние возрождающейся России и теряющего позиции Запада, отложенная гражданская война перешла в острую фазу. Русские компрадоры, которые сегодня в рядах ВСУ воюют против России, пытаются взять реванш за свой проигрыш в России. Проигравшие же за пределами России имперцы, группируются вокруг России, как вокруг имперского ядра.
Империю нельзя возродить ни из Ташкента, ни из Тбилиси, ни из Киева, ни из Минска. Империя возрождается только из Москвы, ибо Россия является основой империи. Византия существовала, пока не пал Константинополь. Российская империя жива, пока стоит Москва. Поэтому все, кто боролся за уничтожение России, в первую очередь стремились взять Москву.
У двух постсоветских народов, образовавшихся в каждом из постсоветских государств, два непримиримых взгляда на желаемое будущее. Возможно, если бы не вмешательство Запада, патриоты победили бы без войны. Во всяком случае, грузины уже осуждают компрадорскую политику Саакашвили и его военные авантюры, а украинцы, хоть и воюют, всё меньше понимают за что (ведь чем дольше они воюют, тем дальше от них становится Европа: уже туда стараются не пускать, а скоро грозятся начать отправлять назад на Украину мужчин призывного возраста, успевших сбежать от войны. Получается, что украинские «европейцы» внезапно оказываются кровно заинтересованы в скорейшей победе России, чтобы их не успели отправить на утилизацию на фронт.
Но вмешательство Запада состоялось, и холодная гражданская война на постсоветском пространстве стала горячей. Закончиться эта война может только признанием восстановления имперского статуса России. Это не значит, что Россия обязательно вернёт в свой состав все, некогда входившие в неё, земли. Но это значит, что за Россией будет признано право на её сферу исключительных экономических и политических интересов (сферу влияния, пояс безопасности), в рамках которой её экономическое доминирование и политическое влияние никем не будет оспариваться.
Эта зона шире, чем постсоветское пространство, и может расширяться в дальнейшем, но сейчас нам важно принципиальное признание Западом этого права. Потому, что таким образом он признает возрождение имперского статуса России, её равенство себе и невозможность далее сохранять единоличную гегемонию Запада или даже только вести за неё борьбу.
Отказ Запада от претензий на гегемонию, от монополии на истину зафиксирует не только всемирно-историческую победу России в Третьей мировой гибридной войне, но и победу имперцев-патриотов в войне гражданской. При этом надо понимать, что два данных процесса взаимосвязаны: не может быть победы в гражданской без победы глобальной, но и глобальная победа невозможна без гражданской победы патриотов.
Так что в СВО мы воюем на двух фронтах — на внешнем и на внутреннем, а победа может быть только одна.
Когда я говорю практически у каждого, я имею в виду не только тех, кто родился или какое-то время жил на Украине, и даже не только российских граждан, но всех граждан бывшего СССР. За Украину воюют не только уроженцы Львова, Киева, Одессы или Донецка, но и Новосибирска, и Архангельска, и Ташкента, и Тбилиси. За Россию тоже. По ту сторону линии фронта, как и по эту её сторону, представлена вся бывшая советская «дружба народов».
Когда латыш или узбек, белорус или армянин, казах или даже украинец умирает за Россию, его выбор понятен. Он воюет за империю, органической частью которой была его малая родина. Он гражданин Третьего Рима и хочет его возрождения. Борцы за империю тоже разные. Кто-то мечтает возродить советскую империю, кто-то досоветскую, а кто-то простроить постсоветскую (Прекрасную Россию будущего, по поводу формата которой мнения тоже расходятся). Но при всей своей разности, эти люди за империю (даже если не называют её империей), а империя на постсоветском пространстве может быть только Российской.
Именно поэтому, когда американцы упрекали нас в намерении создать «СССР-2», все окрестные сепаратисты и националисты прекрасно их понимали и не воспринимали никакие наши аргументы по поводу того, что восстановление СССР просто невозможно технически — в эту реку нельзя войти второй раз. Под именем СССР они подразумевали российскую империю.
Поэтому все окрестные национализмы и сепаратизмы страдали формально немотивированной русофобией. Вроде бы дружить с Россией выгодно (она десятилетиями шла на серьёзные торгово-экономические уступки постсоветским странам, ничего не требуя взамен). Ни на кого Россия не собиралась нападать, ей до средины нулевых внутренних проблем хватало.
Но Россию ненавидели, причём не обязательно граждане постсоветских государств. В России собственных русофобов хватало. И в Чеченских войнах эти русские русофобы выступали против России, и Грузию в 2008 году против России они поддерживали, и Украину поддержали и в 2014 году, и в 2022 году. Они тридцать лет выезжают из России на Запад, и до сих пор все не выехали, хоть после начала СВО их бегство и ускорилось.
Всё это лишний раз доказывает, что СВО, помимо того, что является формой войны с коллективным Западом на ограниченной территории третьей страны, имеет также все признаки гражданской войны. И это не гражданская война в России и даже не гражданская война триединого русского народа. Это гражданская война желающих сохранить и возродить Россию имперцев и желающих интегрироваться в Запад «европейцев».
Постсоветский народ раскололся не только на Украине. Он раскололся везде (в разных пропорциях, но везде на одни и те же две большие группы). Патриоты (а они могут быть левыми, правыми, либеральными и даже серо-буро-малиновыми) где бы они ни родились и не жили, считали нужным и правильным обустраивать свою родину. Компрадоры мечтали обменять свою родину на персональную интеграцию в Запад. Причём большинству требовалось до обидного мало — социальное жильё и пособие. На эту подачку они готовы были обменять родину предков.
Очень быстро выяснилось, что постсоветские малые родины окрестных народов, могут быть обустроены их населением, только с опорой на Россию, иначе местные компрадоры, опираясь на Запад, побеждают. С этого момента по всему постсоветскому пространству началась нарастающая борьба «русофилов» и «русофобов», имперцев и «европейцев», патриотов и компрадоров.
Из всех вспыхнувших на постсоветском пространстве войн, только Карабахский конфликт да некоторые практически незаметные большинству населения России конфликты в Средней Азии носили этнический характер. Все остальные, начиная от Приднестровского кризиса и Чеченскими войнами, заканчивая Пятидневной войной 08.08.08. и СВО имеют отчётливо выраженную гражданскую составляющую. Во всех прозападные силы выступают против патриотов-имперцев.
Украинский кризис оказался самым крупным, самым долгоиграющим, наиболее вписанным в общий контекст геополитического противостояния, в его развитии все маски были сброшены, поэтому на его примере этот гражданский характер конфликта виден лучше всего. На Украине воюют все, кто хочет перевоевать уже выигранные Россией войны. Поэтому на украинском фронте грузины воюют против грузин, чеченцы против чеченцев, белорусы против белорусов, русские против русских, а украинцы против украинцев.
Казалось бы, абсурд: ради чего, например, узбекам убивать друг друга на украинском фронте? Но ведь убивают (пусть их и немного, но они воюют в обеих армиях). И прибалтийские неонацисты считают войну за Украину своим кровным делом, в то время как не только прибалтийские русские, но и не испорченные нацизмом эстонцы, латыши, литовцы (как бы мало их не было, но они есть) считают своим кровным делом защиту России.
Большинство этих людей не отдаёт себе отчёта в своих истинных побудительных мотивах. Практически каждый (по обе стороны линии фронта) считает, что он воюет «за справедливость», но каждый эту справедливость понимает по-своему.
Если же генерализировать их устремления, попытаться добиться от них чёткой формулы образа победы, к которой они стремятся, то мы увидим, что воюющие за Украину желают, чтобы Запад сохранил и упрочил свою глобальную гегемонию, несмотря на то, что многие из них понимают, что даже простое продление её существования возможно лишь ценой дезинтеграции России и опережающей аннигиляции их исторических родин. Они видят себя частью Запада, и раз их личной интеграции мешает Россия, значит они воюют против России.
Воюющие на русской стороне не обязательно любят русских и далеко не всегда хотят интегрироваться в Россию. Некоторые из них считают Россию «меньшим злом» — Запад их суверенитеты уничтожает окончательно, а Россия только несколько ограничивает, в интересах общего торгово-экономического процветания. Но большинство воюющих на нашей стороне, даже не отдавая себе в этом отчёта, интуитивно чувствуют, что только сильная имперская Россия позволит им воплотить в жизнь персональную мечту о процветании на Родине, а не о её обмене на процветание.
Этот раскол на европейцев и патриотов фактически произошёл ещё в последние годы СССР. Причём уже тогда по обе стороны баррикады (и среди патриотов, и среди компрадоров) был представлен весь спектр политических сил (от крайне левых до крайне правых). В силу идеологической накачки среди патриотов было больше правых, а среди «европейцев-интернационалистов» больше левых, но нас сейчас интересует не количество, а сам факт раскола не по партийно-идеологическому, а по гражданскому принципу: противостояние было не между левыми и правыми, не между либералами и консерваторами, а между патриотами и компрадорами. Таким оно и осталось.
Мы имеем дело с отложенной гражданской войной. Она не разразилась в СССР, поскольку народ не видел смысла воевать за Союз. Народ его не возненавидел, но и любовь прошла. Народ от него устал и стал к нему равнодушен.
Но народ не был равнодушен к своему будущему. Вот тут-то и выяснилось, что «новая историческая общность людей — советский народ» раскололась на два народа: имперцев-патриотов и «европейцев»-компрадоров. Кое-где на советской периферии, где власть центра уже достаточно ослабела, а противоречия были посильнее, гражданские конфликты начались ещё при СССР, но вылиться в одну советскую гражданскую войну им было не суждено.
Однако противоречия между имперцами-патриотами и «европейцами»-компрадорами никуда не делись. Как только обострилось глобальное противостояние возрождающейся России и теряющего позиции Запада, отложенная гражданская война перешла в острую фазу. Русские компрадоры, которые сегодня в рядах ВСУ воюют против России, пытаются взять реванш за свой проигрыш в России. Проигравшие же за пределами России имперцы, группируются вокруг России, как вокруг имперского ядра.
Империю нельзя возродить ни из Ташкента, ни из Тбилиси, ни из Киева, ни из Минска. Империя возрождается только из Москвы, ибо Россия является основой империи. Византия существовала, пока не пал Константинополь. Российская империя жива, пока стоит Москва. Поэтому все, кто боролся за уничтожение России, в первую очередь стремились взять Москву.
У двух постсоветских народов, образовавшихся в каждом из постсоветских государств, два непримиримых взгляда на желаемое будущее. Возможно, если бы не вмешательство Запада, патриоты победили бы без войны. Во всяком случае, грузины уже осуждают компрадорскую политику Саакашвили и его военные авантюры, а украинцы, хоть и воюют, всё меньше понимают за что (ведь чем дольше они воюют, тем дальше от них становится Европа: уже туда стараются не пускать, а скоро грозятся начать отправлять назад на Украину мужчин призывного возраста, успевших сбежать от войны. Получается, что украинские «европейцы» внезапно оказываются кровно заинтересованы в скорейшей победе России, чтобы их не успели отправить на утилизацию на фронт.
Но вмешательство Запада состоялось, и холодная гражданская война на постсоветском пространстве стала горячей. Закончиться эта война может только признанием восстановления имперского статуса России. Это не значит, что Россия обязательно вернёт в свой состав все, некогда входившие в неё, земли. Но это значит, что за Россией будет признано право на её сферу исключительных экономических и политических интересов (сферу влияния, пояс безопасности), в рамках которой её экономическое доминирование и политическое влияние никем не будет оспариваться.
Эта зона шире, чем постсоветское пространство, и может расширяться в дальнейшем, но сейчас нам важно принципиальное признание Западом этого права. Потому, что таким образом он признает возрождение имперского статуса России, её равенство себе и невозможность далее сохранять единоличную гегемонию Запада или даже только вести за неё борьбу.
Отказ Запада от претензий на гегемонию, от монополии на истину зафиксирует не только всемирно-историческую победу России в Третьей мировой гибридной войне, но и победу имперцев-патриотов в войне гражданской. При этом надо понимать, что два данных процесса взаимосвязаны: не может быть победы в гражданской без победы глобальной, но и глобальная победа невозможна без гражданской победы патриотов.
Так что в СВО мы воюем на двух фронтах — на внешнем и на внутреннем, а победа может быть только одна.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Рус Иван
Русский Человек. Ветеран. Участник прошлых, нынешних и будущих.
ЧТО НУЖНО УКРАИНЕ?
Чтобы «победить»?
Владимир Воронов
Свободный аналитик
О ПОЗИЦИОННОМ ТУПИКЕ НА УКРАИНЕ. ЧАСТЬ 2
Все началось с Донецкого аэропорта...
Владимир Скачко
Главный редактор газеты «Киевский телеграф»
ДВА SOS ДЛЯ УКРАИНЫ
Ее государственности повезет, если она сохранится
Ефим Казацкий
житель планеты Земля
Россия, как спасение для украинцев
Виктор Медведчук. Председатель Совета Движения «Другая Украина»
ОБЫКНОВЕННЫЙ НАЦИЗМ
КАК СОЗДАТЕЛИ RAIL BALTICA ПЫТАЛИСЬ ОБМАНУТЬ ГЕОГРАФИЮ
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КРИТИКА
Это Вы как нерусский рассуждаете? Или Вы как русский знаете лучше, как жилось нерусским?
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО СЕРГЕЯ СИДОРОВА
Из разговора врачей(англоязычных):Ну, коллега, будем лечить или она сама загнется?!