Если взглянуть на географическую карту Словакии (определенными силами в Будапеште называемой Верхней Венгрией) — то кроме сплетения хребтов северного фаса Карпатской дуги, называемых здесь Бескидами, Татрами, обеими Фатрами и прочими Планинами — можно обнаружить одну любопытную деталь.

А именно: все реки Словакии — Грон, Ваг, Кисуца, Ипель, Орава, Нитра, Шайо, Горнад, Бебрава — являются притоками Дуная и текут, с разной степенью изворотливости, с севера на юг; все — кроме одной.

Река Попрад течёт, наоборот, с юга на север, в Польше у Старого Сонча впадает в Дунаец, который, в свою очередь, впадает в Вислу и, следовательно, Попрад является единственной словацкой рекой, относящейся к бассейну Балтийского моря.



Долина Попрада. Фото автора


Таким образом, можно утверждать, что исторический регион Спиш (он же — бассейн Попрада), с точки зрения географии является, как это ни неприятно читать словакам, частью бассейна Вислы и, следовательно, скорее Польшей, нежели Словакией.

И не только с точки зрения географии…

И вот об этом мы и поговорим.
 

Как известно, до 1918 года никакой независимой и суверенной Словакии не существовало в природе. Если чехи, с известной долей условности, могли при создании на обломках Австро-Венгрии своего государства апеллировать к истории средневековой Чехии, закончившейся в 1620 году, то словакам было гораздо тяжелей.

У них ничего похожего не было — посему пришлось притягивать за уши случайное протогосударственное образование под условным наименованием «Великая Моравия», мелькнувшее на историческом небосводе в IX веке и исчезнувшее с приходом в Карпатскую котловину венгров. Но была ли та Великая Моравия государством словаков, и была ли она вообще — дело тёмное. Девятый век, сами понимаете, самое что ни на есть глухое Средневековье...

В общем, для того чтобы забрать у венгров их земли к северу от большой дунайской излучины на восток от Моравы и Белых Карпат — Бенешу, Масарику и Штефанику в 1918 году пришлось изрядно попотеть.

Но им повезло — Венгрия главами Антанты была признана ответственной за развязывание Первой мировой войны и ей был навязан Трианонский мирный договор, по которому земли Верхней Венгрии, названные Словакией, отошли под власть Праги.

Вместе со всей остальной наскоро свёрстанной Словакией чехословацким стал и регион Спиш — он же, с географической точки зрения, бассейн реки Попрад.

Но заминка была в том, что регион этот был, как говорят юристы, «имуществом с обременением». И обременение это таково, что может в любой момент стать причиной серьезной заварухи в Центральной Европе!

Но начнем по порядку.


Принято считать, что Великая Моравия, возглавляемая князем Моймиром II, окончательно погибла под натиском венгров в 906-907 годах.

Именно с этого времени территория Спиша (сиречь — бассейн Попрада), отжатая папой оного Моймира, князем Святополком I у польского князя Земовита (личности, впрочем, скорее легендарной, нежели реально существовавшей; более достоверной представляется версия изначальной «бесхозности» бассейна Попрада, на каковой великоморавские князья просто наложили руку в 880 году от Р.Х.) стала комитатом Венгерского королевства — впрочем, постоянно подвергаясь всякого рода набегам и грабежам разных охочих до чужого добра племён, которыми тогда кишела Центральная Европа.

Это сейчас обитатели оной все, как один, благонамеренные бюргеры — а вот на заре времен все эти центральноевропейцы — и бавары, и богемцы, и половцы (куны), и мадьяры, и поляки — любили сходить «за зипунами» в чужие пределы, вдоволь пограбить да понасильничать... И по Спишу волны охочих до чужого добра европейцев прокатывались не единожды — пока мадьяры пытались выстроить свою державу.

Но всё плохое (как и хорошее, увы) рано или поздно заканчивается — и к началу XV века ситуация в Центральной Европе устаканилась, государственные границы более-менее определились, правила игры стали общепризнанными и войны (которые, как известно, сопровождают историю человечества с его зарождения и по сегодняшний день) велись уже более-менее цивилизованно — конечно, с поправкой на тогдашние нравы.


Венгерский король Сигизмунд Люксембург (он же — король Хорватии, курфюрст Бранденбурга, король Чехии, Ломбардии, император Священной Римской империи германской нации), правивший Венгрией с 1387 года, в 1409 году замыслил войну с Венецией за Далмацию — которую венецианским дожам продал неаполитанский король Владислав Дураццо.

В те годы войны полыхали по всей Европе, все воевали со всеми, но любая война, как известно из высказывания маршала Монтекукколи (впрочем, высказывание это кому только ни приписывают), требует трех вещей — денег, денег и еще раз денег.

У Сигизмунда их не было (он, кстати, остро нуждаясь в средствах, в 1388 году за 565 тысяч гульденов заложил Бранденбург своему двоюродному брату Йосту Моравскому, маркграфу Моравии), и Люксембург решил вступить в сговор с Тевтонским орденом — в надежде, что последний отвалит ему золотишка за нападение на Польшу с тыла.

Цена вопроса — триста тысяч дукатов (сумма по тем временам преизрядная, поскольку флорентийский дукат весил около 3,5 грамма, то открытие второго фронта стоило бы бухгалтерии Тевтонского ордена больше тонны золота) — но Сигизмунду не повезло.

Поляки при Грюнвальде накостыляли рыцарям задолго до 24 июля, на которое было назначено венгерское вторжение в польские пределы — и оное вторжение потеряло смысл.

Барыш сорвался — но это нисколько не изменило намерений Сигизмунда «нарубить бабла» на польско-немецкой вражде. Просто теперь он решил действовать иным путем.


Пользуясь тем, что формально союз между Венгрией и Тевтонским орденом продолжал существовать — Сигизмунд предложил Ягайло свои услуги в качестве миротворца.

19 октября 1411 года было подписано перемирие между Польшей и Венгрией, по условиям которого Польша обещала не нападать на владения Ордена, а Сигизмунд обязался заставить Орден не нападать на Польшу.

Сделано это было, понятно, не за красивые глаза — за свои услуги Сигизмунд решил взять наличными. Но поляки, надо отдать им должное, уже в те времена были изрядными пройдохами и мастерами торговли — и сделали Сигизмунду встречное предложение.

Суть его была весьма незатейлива.

Польша не платит венгерскому королю за его нейтралитет (и в Кракове, и в Буде понимали, что грозить вторжением венгерской конницы в Малопольшу в сложившейся политической ситуации — смешно и глупо), но денег готова дать — за реальные ценности.

Ягайло (пардон, теперь он Владислав) выдаёт венгерскому королю кредит в размере 37 тысяч коп пражских грошей (2 миллиона 220 тысяч серебряных монет общим весом в 7770 килограммов — благо, после Грюнвальда польская казна наполнилась сотней тысяч коп военной контрибуции, полученной с разгромленного, но яростно хватающегося за жизнь и готового за неё платить Тевтонского ордена) — а взамен Сигизмунд отдаёт польскому королевству в залог Спиш.

Не весь, но лишь те территории, где ведется экономическая деятельность, приносящая прибыль — голые скалы и бесплодные пустоши тогда никому были не нужны, туризм и дауншифтинг возникли намного позже.



Окрестности Спишска Нова Вес. Фото автора


Сигизмунд почесал затылок и согласился — и 8 ноября 1412 года в Загребе было подписано соглашение о предоставлении Польшей Венгрии кредита на войну против Венеции.

В замке в Недзице представителям венгерского короля были переданы почти восемь тонн серебряной монеты, полученной поляками в качестве контрибуции с Тевтонского ордена — а взамен этого в Любовню, Подолинец, Гнездне, Спишску Белу, Лубицу, Попрад и еще в девять спишских городов и пятнадцать деревень въехала польская администрация.

Де-юре Спиш продолжал оставаться венгерским, де-факто же отошел Польше, которая тут же поспешила разместить в замке Любовни свой гарнизон. Началась история польского Спиша — формально всё же остающегося венгерской территорией…


 

---

Окончание — завтра

---