Польша относится к числу тех стран, у которых есть «две души», то есть в культурной и политической традиции которых присутствуют два ярко выраженных полюса. Например, в России это — западники и евразийцы, в Германии — евроатлантисты и приверженцы Sonderweg и Ostorientirung. Такая же полярность издревле характерна и для Польши.

Обычно, в качестве полярных традиций вспоминают пястовскую и ягеллонскую идеи, в основе которых лежит внешнеполитическая линия двух польских королевских династий.

Для первой династии Пястов было характерно повышенное внимание к западным рубежам государства, защита своей территории от немецкой экспансии. Династия Ягеллонов, наоборот, основный вектор приложения своих усилий видела на Востоке, а ягеллонская доктрина подразумевает создание в Балто-Черноморском Междуморье геополитического блока с включением восточных земель: Литвы, Беларуси, Украины и далее.
 
Есть и ещё один аспект польской полярности, связанный с этногенетическими доктринами Средневековья и Нового времени. Долгое время в Польше соперничали две идеи: вандальская, которая связывала происхождение поляков с германским племенем вандалов и сарматская, выводившая происхождение шляхты от воинственных ираноязычных кочевников-прародителей всех славян.

Каждая из них предполагала определённую идеологическую программу. Польша—Вандалия — это страна германского культурного круга, тесно связанная с Западной Европой, славянская культурная и языковая идентичность отодвинута на второй план. Польша—Сарматия — ориентирована на восточное славянство, но, скорее, на подчинение и колонизацию. 
 

Сарматская доктрина — мессианская, в рамках которой сарматы-шляхтичи преподносятся как носители и проповедники истинной католической веры и культуры на Востоке.

Глубокое внутренне деление Польши на Германию—Вандалию и Европейскую Сарматию не только отображалось на средневековых картах, но и, в определенном смысле, соответствовало стремлению к постоянным разделам Польши между политическими Германией и Россией-Сарматией. Сарматия совершенно формально делилась на Европейскую и Азиатскую, которая простиралась до Тихого Океана, Польша пыталась доминировать в Европейской, но только России удавалось объединить её всю.

В сегодняшней Польше доминирует ягеллонско-сарматская традиция. Польские власти и большая часть общества поддерживают идеологическую и культурную экспансию на восток, привлечение оттуда кадров и рабочей силы, основную геополитическую угрозу видят в России. Вместо католической веры и культуры продвигаются «демократические» европейские ценности и антироссийская национальная идентичность.

В России и Беларуси это, по вполне понятным причинам, воспринимается как недружественная политика, направленная на восстановление польского доминирования на пограничье Восточной Европы и Западной Евразии. Однако, возможен и несколько иной взгляд: польская сарматская традиция может быть обращена и внутрь самого польского общества с совершенно иным знаком — евразийским.
 

Сарматизм как польский ориентализм и вовлечённость в восточнославянскую (русскую) стихию может быть фактором евразийской ориентации Польши.

Сегодня это кажется неправдоподобным, но, например, один из самых известных польских историософов Феликс Конечный, сравнимый по значению для Польши с Данилевским, Шпенглером и Тойнби, рассматривал сарматскую Речь Посполитую, особенно после Брестской унии, не как носителя латинской (западноевропейской), а туранской (евразийской) цивилизации, центром которой в то время он видел Беларусь и Запорожскую Сечь. Даже авторитарного правителя II-й Речи Посполитой Юзефа Пилсудского он рассматривал как политика туранского типа.

Сарматизм — сложное и противоречивое явление, своеобразное польское евразийство, долгое время соперничавшее с русско-российским. Продолжается это и по сей день на евразийском фронтире — в Беларуси, Украине и Литве. Но можно ли каким-либо образом обратить сарматско-ягеллонскую традицию вспять и сделать её не фактором конфронтации, а сближения и взаимопонимания?

Безусловно, это очень сложная, но интересная задача.

Сарматская традиция, победившая в Польше в силу геополитических и демографических причин традицию вандальскую, действительно отделяет и отдаляет Польшу от германской Европы, смещая акценты на её (восточно)славянских корнях и связях. Сарматизм — это и символ восточного: русского, иранского, тюркского влияния на польскую культуру, ставящий под сомнение её романо-католический монологизм.
 

Сарматско-ягеллонская идея как идея полиэтническая и имперская явлется братом-близнецом русско-российской имперской идеи, только менее удачливой в отличие от последней.

Это во многом объясняет польское отношение к России — в нём присутствует в равных долях ревность, зависть и восхищение тем, что не получилось сделать самим. Польша так и не смогла фундаментально овладеть европейско-евразийским фронтиром, а Россия делала это не раз, при чём, дважды включая Польшу в свою платформу: в Российской империи и во времена СССР.

Кстати сказать, советское время при всём критическом к нему отношении современных польских властей, для развития Польшы было крайне благодатным как в плане территориальном, так и демографическом (на западе были присоединены промышленно развитые провинции, а на востоке — Белостокская область со значительным процентом легко ассимилируемого белорусского населения), что сделало из Польши моноэтничную страну, более удобную для развития и управления в трудное послевоенное время. Совеременным, отнюдь немалым, вполне справедливым размерам и границам, Польша обязана Советскому Союзу, равно как и освобождением от немцев.

После событий на Украине, эта ситуация начинает меняться. Многочисленные трудовые мигранты-украинцы (по разным оценкам, сегодня в Польше их находится до 2 млн человек и это число постоянно растёт), а также значительное число выходнев из Беларуси (200—300 тыс.) делают Польшу более восточной, более сарматской и рано или поздно эти люди начнут влиять на внутреннюю ситуацию в стране. В этом нет ничего страшного.
 
Понятно, для этого польскому обществу и государству необходимо будет проделать серьёзные усилия над собой:
 
Очевидно, что это благожелательная программа-максимум для Польши, какой она видится с восточной, евразийской стороны. В самой Польше, она, вероятно, будет восприниматься крайне критично, если не отрицательно, но соседей не выбирают, а если уж в польской культуре сильна сарматская традиция, то тем более нужно прислушаться к голосу сарматских братьев с Востока.