5 июня я открыл для себя совершенно новое явление — присутствовал на молодежном латышском протесте около памятника Свободы. Очень интересное зрелище, заслуживающее и рассказа, и анализа.

Ребята — на вид лет от 16 до 22 — протестовали по всем европейским правилам. На этот раз они ополчились на расизм в американской полиции, поэтому становились на одно колено, держа в руках плакаты, где написано, что жизни негров имеют значение.

Но в стране сейчас чрезвычайная ситуация, поэтому старательно соблюдались и карантинные правила. Протестующие располагались друг от друга в двух метрах, и их количество не превышало 25 человек. Однако желающих принять участие было намного больше, поэтому руководитель с мегафоном каждые десять минут выкликал: «Группа номер четыре!». Тогда третья группа дисциплинированно поднималась, на ее место вставала четвертая.

Очевидно, некий дирижер всех распределил заранее. Разумеется, свободные от вахты весело тусовались рядом, забыв о пресловутых метрах, как сейчас в Риге о них забыли все. Иногда среди коленопреклоненных оставались свободные места, тогда их занимал кто-то из свободных — можно и дважды отстоять.

В одной из групп оказалась чернокожая девушка, которая выступила с краткой эмоциональной речью. Слов я не слышал, но народу понравилось. В общем, красивое веселое представление.
 

Не слишком, правда, понятно, какое оно отношение имеет к нашей Латвии, где при многих проблемах полиция вроде бы не прибегают к насилию не только над черными, но и над белыми задержанными.

Я порасспрашивал протестующего из русскоязычной семьи — возможно, единственного такого. Его отец — мой фейсбучный друг, от отца я и узнал о мероприятии.

Оказывается, есть такая организации Protests, вот они и протестуют регулярно по разным поводам. Их немало — только на этот митинг пришло больше ста участников. У них есть жесткие оппоненты — ровесники из националистических организаций, с которыми постоянно переругиваются в соцсетях. Очевидно, патриоты считают, что подобные протесты дискредитируют родную Латвию. Одиозный депутат Сейма Янис Иесалниекс даже написал донос в госбезопасность о подозрительной затее.

Отношения настолько напряженные, что митинг пришлось засекретить. Потому что иначе враги могли придти, создать толпу, и у организаторов были бы неприятности за нарушение условий карантина. Поэтому не было и прессы — СМИ сообщили о митинге только назавтра.

Насчет неактуальности расизма в Латвии собеседник со мною не согласился — у нас дискриминируют ромов. Характерно, что он даже слово «цыган» не был готов произнести, хотя именно оно распространено в литературном русском. Дискриминация эта проявляется в трудностях устройства на работу и видна из социологических исследований.
 

Тут, конечно, пришло время спрашивать о русских — ведь мой собеседник сам испытывал все прелести запрета его языка в сфере образования. Русские же постоянно протестуют — почему бы не придти на помощь, раз уж решили специализироваться на протестах?

Тем более, что комитет по ликвидации расовой дискриминации ООН Латвию критикует именно за школьную реформу.

Собеседник был настроен очень скептически.

Во-первых, они мало знают о проблеме — латышская молодежь русскими бедами не интересуется.

Во-вторых, они вряд ли заинтересуются, потому что стремятся быть в мировом контексте, где принято протестовать против расизма в узком смысле, ухудшения климата, дискриминации сексуальных меньшинств.

В-третьих, с их точки зрения наши протесты выглядят маргинальными и стариковскими, не способными привлечь современную молодежь. А многие выступления русскоязычных активистов, за которые тех преследует служба госбезопасности, — шовинистическими и направленными против Латвии.

Особой логики в аргументах моего собеседника я не увидел. Нормальным образом люди протестуют для того, чтобы что-то изменить в своей стране. Как может митинг против полицейского произвола в Штатах улучшить отношение к латвийским цыганам, не очень понятно. И почему нельзя поинтересоваться реальной проблемой, которая волнует твоих соседей — тоже.

Понятно, что среди русских есть маргиналы — а разве среди цыган или негров их нет? И разве наличие маргиналов как-то оправдывает дискриминацию?

Конечно, все это очень напомнило то, что мой собеседник по возрасту увидеть не мог — советские официальные протестные акции. Помните смешную песенку Галича о том, как подвыпившего героя вытащили а митинг, он произнес по бумажке речь со словами «Как мать, говорю, и как женщина — требую их к ответу!» — а никто даже не заметил. Митинг ради галочки, как тогда было принято.
 

В чем преимущество солидного возраста — помнишь себя в годы собеседника и можешь сравнивать прошлое с настоящим. Так получилось, что я запомнил день, когда мир расизма открылся во всей своей взаимосвязанности.

Это было без нескольких месяцев полвека назад, в декабре 1970 года. Мы дома слушали с ужасом какую-то западную радиостанцию о смертном приговоре двум подсудимым самолетного дела. А потом переключили на советскую, где говорили об угрозе смертного приговора Анджеле Дэвис. И кто-то сказал — мир совсем обезумел, всех поубивать готовы.

Тут надо объяснить для современников. В СССР евреи подвергались дискриминации, многие хотели уехать в Израиль, а их не выпускали. И тогда компания сорвиголов решила захватить маленький биплан, чтобы улететь в через финскую границу. Их схватили, судили.

Лидером этой компании был рижанин Эдуард Кузнецов, родители были знакомы с его тещей. Его и приговорили тогда к смертной казни. Потом заменили на длительное заключение.

А Анджела Дэвис — американская коммунистка, чернокожая красавица, активистка защиты своих собратьев. Ее возлюбленного арестовали, товарищи пытались освободить друга прямо из суда. В перестрелке погибли двое террористов и судья. У налетчиков был пистолет, принадлежавший Анджеле. За соучастие в убийстве ей грозила смертная казнь.

Обеих потенциальных жертв спасли акции протеста во всем мире. Но если в СССР лозунг «Свободу Анджеле Дэвис!» был еще чаще повторяем, чем нынешний Black Lives Matter, то про Кузнецова и его товарищей у нас вообще почти не упоминалось.
 

А я, тогда 17-летний первокурсник, был примерно в положении моего нынешнего собеседника: обладал тайным знанием об отечественной несправедливости. Но беспрепятственно мог говорить только об американской — как он сейчас.

Конечно, мне прямо запрещалось говорить о том, о чем молчала пресса, а он просто хочет быть своим в яркой компании друзей — но итог один.

В тот момент 1970 года я и понял, что речь идет об одном и том же безобразии. Потому что этническая дискриминация есть разновидность расовой. А остальное следствие: отчаявшиеся люди готовы идти на преступление. И дискриминация русских в Латвии — тоже разновидность расовой.

Сегодня мы можем глядеть на те события через полвека. Какие выводы?

Во-первых — какая все-таки дикость смертная казнь! Обе потенциальные жертвы — сейчас уважаемые люди, прожившие яркую жизнь. Кузнецов отсидел 9 лет, уехал в Израиль, где его встретили, как национального героя. Был политиком и журналистом, много лет редактировал крупнейшую русскую газету Израиля. Не держит зла: после реабилитации даже получил российское гражданство наряду с израильским.

Анджелу Дэвис вообще оправдали. Она, получив прекрасное образование еще до ареста, проработала всю жизнь профессором истории развития разума Калифорнийского университета. И таких замечательных людей государство готово было безжалостно убить! К счастью, смертной казни больше нет ни в России и Латвии, ни в Калифорнии, где судили Анджелу.

Во-вторых, мир явно становится лучше. Государственный антисемитизм больше не существует ни в России, ни в Латвии. Уехать в Израиль, равно как и в любую другую страну, может каждый.

Да, в США по-прежнему есть проблема расовой дискриминации — но и она изменилась. Сейчас дискриминация осталась актуальной только для маргинальных обитателей черных гетто.

Элита чернокожей Америки, такие образованные люди, как Дэвис, наслаждаются равноправием. Карьеры Барака Обамы или Кондолизы Райс свидетельствуют о том, что для них открыты все двери. И сегодняшней Анджеле больше не было бы никакой нужды связываться с террористами. Да и вообще проблемы организованного черного террора в США больше нет.
 

А вот третий вывод мой печальный. За полвека не изменилось главное. Передовой отряд современной молодежи — так на советском новоязе именовали комсомол — знать не желает о реальных проблемах того общества, в котором живет.

Власть ему разрешает проявлять недовольство — и молодежь идет на протесты, играет в занимательные кошки-мышки с конкурентами, но при этом не выбивается из замкнутого круга политически корректных тем.

Молодые латыши, как и их верноподданные дедушки и бабушки полвека назад, живут в сладком тумане неведения о подлинных проблемах своей страны, хотя информация стала куда доступнее. Мне искренне жаль.

Но письмо лидерам организации с предложением совместных действий я все же написал. А вдруг?
 

---

---