Столетний юбилей отгремел. Бывший сотрудник КГБ (а бывают ли там бывшие?) открыл памятник бывшему узнику ГУЛАГа. Часть публики умилённо отсморкалась, часть злобно отплевалась. Воистину, мы живём на территории, которая вся один большой парадокс.

Вообще-то, не отсморкались и не отплевались. Плеваться и сморкаться продолжают до сих пор. Этот факт и побуждает меня взяться за перо, то есть за клавиатуру, потому что актуальность темы, как говорится, налицо.

Очень не очень смотрятся сталинисты, довоёвывающие с Солженицыным сто лет спустя рождения его и сорок пять лет спустя издания пресловутого «Архипелага ГУЛАГа». Покойнику, напротив, это дико в карму и дико к лицу, потому что и через такой солидный срок делает из него актуального писателя.

Исполнены благородного негодования, воспламенены сердца и задние места, скрипят в пароксизьмах разоблачительства клавиатуры и перья. Ни один понимающий толк в хайпе литератор не откажется от такого посмертного признания.

Судьбинный курьёз человечества — довоёвывать прошлые, уже не актуальные, войны. Что сталинизьма, что современная ей антисталинизьма канули в Лету и сегодня могут использоваться лишь как обманки, ширмочки, прикрытия, раскрашенные восковые маски на мурлах новых игроков.

Лакировщики рассказывают, что Солженицын оболгал Сталина, который-де на самом деле расстреливал гораздо меньше. Все не без греха, будем честны: Сталин расстреливал, Солженицын, сообразно фамилии, мог прилгнуть. Но, держу пари, практически каждый из полемистов предпочёл бы, чтобы его оболгал Солженицын, тому, чтобы его расстрелял Сталин.

И вот я что вам скажу. Пускай он свистун, но если кто-то начитался шибко умных сталинцев и гулага не было, то пусть заместо Солженицына представит себя посидевшим в гулаге, в совокупности со статьёй, за которую можно было туда попасть. И расскажет, что на самом деле всё там было о’кей.

Ну а на самом деле, повторюсь, Солженицын интересен не привязкой к устаревшему противостоянию. Живи он в эпоху войны Алой и Белой розой, — оставался бы в точности таким, толстолобым упрямцем, самоназначенным всезнайкой, безапелляционно трясущим мессианской бородёнкой.



Ключевым, в историческом обзоре, является чугунный факт того, что заядлый учитель математики из провинции бросил вызов колоссальной государственной махине — и выстоял, проявив недюжинную силу воли, изворотливость, фанатизм и политиканство высшей пробы.

Недаром, ненавидя Ленина, Александр Исаевич до конца дней чистил под ним себя не хуже Маяковского. Близким друзьям он признавался, что именно ленинские самоотверженность и целеустремлённость стали для него образцом жизненной стратегии, позволяющей противостоять сотворённому Владимиром Ильичом государству.

И ключевая книжка Солженицына на сегодняшний день даже не наделавший мирового шороху «Архипелаг ГУЛАГ», а средней известности «Бодался телёнок с дубом», где писатель подробно и бесхитростно описывает это своё противостояние.

Он пережил три главных напасти века — войну, лагеря и рак, прошёл их, как огонь, воду и медные трубы, и ощутил себя после этого наделённым полномочиями пророка.

Был ли он пророком на самом деле, не так и важно. Пророки всегда самовыдвиженцы, а истинность и ложность их определяются скорее конъюнктурой времени. Выдвинулся бодаться с дубом — стало быть, нашёл в себе необходимое мужество, стало быть, попал в луч истории.

Тот дуб, как известно, нынче пал. Но только идиот может думать, что его забодал телёнок. Нет, корни его подрыли те самые охочие до жёлудей свиньи, о которых писал дедушка Крылов. Большая часть этих свиней, кстати, имела партбилеты. Но и телёнок, конечно, выстоял, телёнок вёл свою игру на грани фола, и это факт очень интересный.

Не должны обманывать довольно скучные, в отличие от тех же «Телёнка» и «Архипелага», монотонные разглагольствования Исаича о Столыпине, империи, земствах и тому подобных скрепных делах. По типажу своему это был профессиональный революционер даже в большей степени, чем богемный Бакунин. Поэтому историческая публицистика Александра Исаевича и не заходит, раздвоение сознания не позволило получить убедительные результаты. Письмоводитель и шахид — то ещё сочетание.



Имеющие власть должны были бы обратить внимание не столько на исторические изыски Солженицына, сколько на историю самого писателя. Главный для них урок: даже для мощнейшего государственного аппарата опасно делать своим врагом талантливого человека.

А он ведь изначально не просто талантливый, но именно советский был человек, фронтовик, орденоносец. Опрометчиво, ой как опрометчиво поступила держава советская в свою людоедскую пору, настроив Солженицына против себя.

Он, впрочем, и у Ельцына на поводу не пошёл, отказавшись от его наград и заклеймив новый олигархический режим. В определённой последовательности и в характере ему не откажешь.

Писатель крупный, крути ты его ни крути, веха, в своё время пошедший один против всех. Абсолютный автохтон, механизаторская ужимка, голова огурцом и на черепе шрам, плоть от плоти несчастной земли сей, даже в бухтеже своём.

Я когда смотрю, грешный, на него, грешного, сразу вспоминаю берёзки, проводника в поезде и с лимоном чай. Здешний он, абсолютно здешний, аутентичный, и даже от натужного, явно писательского, стилизованного, свиристения его под сермягу сермягой и несёт.

Достоин уважения уже за то, что выжил, воевал и писал. Может быть, не на нашей стороне воевал, а и вовсе на противоположной. Но вы сами попробуйте в таком выжить, а потом воевать и писать. Это покруче Хемингвэя.

Ну а тем, кто до сих пор с ним воюет, хочу напомнить известный призыв юбиляра «жить не по лжи. Очень правильно сказано. Где есть у вас чёткие доказательства брехни, там его конкретно и правьте, живите не по лжи, а так уж сами не брешите-то. Всё очень просто.