Изъяли даже мои военно-исторические униформы: царского офицера, офицера НКВД, артиллериста РККА — которые просто висели в шкафу, — посокрушался муж Елены — Андрей, любитель военной истории.

Всем вам – большая благодарность от всей моей Души! За то, что помните, что не забыли. И за сбор денег – СПАСИБО огромное! Ты же сама знаешь, какие здесь цены. 
А дела мои — неспешные подъём, прогулка... На первом этаже я была 1.5 дня,  только пришла в себя, только там всё протерла,  помыла пол и прилегла, довольная собой, что отвлеклась физической работой: чисто, уютно над окном белая чистая штанга...
Лежу и думаю, сколько дней я здесь проживу — 4, 5, 6 ? Тут открывается с грохотом дверь — меня приглашают на выход с вещами и бельём. Перевели на второй этаж. Камера 207, или палата, как я обычно говорю. 
Я, конечно, не мечтала попасть в родную 203-ю, (в которой была в прошлый раз), но зато могу сравнить их и  не в пользу нынешней. Когда мне открыли дверь, я, перешагнув порог, увидела такую картину: свет был выключён, за окном пасмурно. Напротив меня внешняя стена и откос окна в чёрной плесени. На ржавых кронштейнах криво лежит помятая железная штанга. На ней – зелёные, почти черные зановесочки.  Вид, как в похоронном бюро, только венков не хватало!
В камере нас заселилось двое горемык. Вселенная послала мне соседку — тихую, русскую женщину 75 лет. Вместе делаем зарядку, беседуем… Тряпки страшные убрали, уборку сделали.  
Книги есть, буду читать. Заодно учусь писать письма, это то, что я не умела и не любила делать в мирной жизни. Спасибо тебе и моим невидимым, но так важным для меня друзьям, кто поддержал. 
Сейчас дни стоят такие грустные, дожди, туманы... Но я стараюсь не унывать, т.к. знаю,  что  дело у меня Правое и Победа будет за мной. Рано или поздно. Темные времена обязательно закончатся. И мы все с удивлением и ужасом будем это когда-нибудь вспоминать! (Елена Крейле, 9. 04. 24)