Осенью 2012-го мы с женой путешествовали по Полесью. В Дрогичин поезд пришел рано утром, кофе выпить было негде, и мы просто бродили по центру в ожидании открытия хоть чего-нибудь. Практически рядом с райисполкомом увидели старое кладбище и зашли — а вдруг найдутся интересные старинные памятники?..

Огромную поваленную стелу разглядели не сразу — она была наполовину скрыта травой, да к тому же зажата со всех сторон современными надгробиями. Имя «Феодоръ Николаевичъ Минковъ» на постаменте с датой смерти «1906» тогда не сказало ровно ничего. Но заинтересовало: Минков — это звучало скорее по-болгарски, нежели по-белорусски.

Решили выяснить, кто это, и... не пожалели.
 

…В истории славянства наберется не так уж много деятелей, которыми с равным правом могут гордиться несколько стран, при этом не наступая друг другу на пятки. Именно таким был болгарин Тодор Минков (1830-1906), вписавший свое имя в историю Болгарии, России, Украины и Беларуси.

Родился он на окраине Османской империи, в городе Рущук (ныне болгарский Русе), в зажиточной семье, сумевшей дать юноше космическое по тем временам образование — гимназия в Вене, политехнический институт в Дрездене (в переводе на нынешние мерки — примерно Оксфорд, Сорбонна и МГУ вместе взятые).

Стажируясь на железных дорогах Саксонии, будущий инженер подружился с русскими студентами, выучил русский язык, прочел Пушкина и… «заболел» Россией раз и навсегда. Настолько, что, когда в 1854-м началась Восточная война (в нашей историографии она называется Крымской, хотя боевые действия шли далеко не только в Крыму), поступил добровольцем в русскую армию, геройски оборонял Севастополь. В боях подпоручик Минков был ранен в ногу и заслужил медаль на Андреевской ленте.

Но подлинным призванием Тодора оказалось не военное дело, а просветительство. Пожив в России, он быстро пришел к мнению о том, что эта страна — лучшее место для воспитания будущей болгарской элиты.

Напомню, что до 1878 года независимой Болгарии на карте не существовало — это была окраинная провинция Турции, и получить в полном смысле национальное образование болгарские ребята не имели возможности. Но в начале 1860-х идея формирования будущей независимой Болгарии, что называется, пропитывала собой воздух. А для этого нужны были будущие офицеры, политики, дипломаты, врачи, учителя…

И в российском МИДе решили открыть своеобразный лицей — пансион для подростков, где они одновременно учились бы на родном языке и развивались бы в нужном для России направлении. Воспитателем в таком пансионе и стал Тодор (в России его называли Федором Николаевичем) Минков.

Впрочем, пансион предназначался отнюдь не только для болгар — он гостеприимно распахнул двери для представителей всего славянского мира. Да, болгар было больше всего (примерно 80 из 100 учеников), но жили в пансионе и сербы, и черногорцы, и чехи, и русские (в то время, как правило, не делившие самих себя на великороссов, малороссов и белорусов). Принимали и не-славян — греков, румын, албанцев, православных арабов из Иерусалима.

Сначала Южнославянский пансион хотели разместить в Киеве или Одессе, но потом решили, что в этих городах слишком много соблазнов для пансионеров. А вот небольшой порт Николаев с его строгим военным духом — в самый раз.


Правда, началось с фальстарта — первый, казенный Южнославянский пансион, заработавший 14 июня 1862 г., быстро зачах из-за противодействия николаевского военного губернатора вице-адмирала Б.А.фон Глазенапа. Но Минков проявил колоссальную энергию и упорство и, заручившись поддержкой И.С.Аксакова, посла России в Турции Н.П.Игнатьева и директора Азиатского департамента МИДа П.Н.Стремоухова, «пробил» идею возрождения пансиона в обличье частного.

В итоге 10 февраля 1867 г. Александр II дал добро на его повторное открытие. Средства давали только на 35 воспитанников — по 300 рублей серебром в год, остальных 70 человек содержали их родители. Но сплошь и рядом возникали ситуации, когда Минков сам платил за своих учеников их собственных средств. Одесская газета «Новороссийский Телеграф» отмечала:
 

«Вообще следует удивляться, каким образом г.Минков управляется с содержанием пансиона при нынешней дороговизне и при ограниченной плате, которую уплачивают сполна только около 60 учеников. Очевидно, что содержателю необходимо приплачиваться своими деньгами».
 

Конечно, у пансиона хватало недоброжелателей, которые обвиняли Минкова прежде всего в намерении сколотить в России приличный капитал, а затем вернуться в Болгарию состоятельным человеком. В первое время Федор Николаевич считал нужным разъяснять свою позицию в прессе. Так, в газете «Одесский Вестник» он писал:
 

«Я горячо сочувствую судьбам южно-славянских народов, в образовании их вижу единственное средство к возрождению национальности… Достигну ли я своей цели в деле образования болгарского юношества, это может оказаться только со временем; преждевременные похвалы и порицания я считаю равно неуместными… За мною остается только труд и пламенное желание направить нравственное развитие вверенных мне юношей ко всему доброму и честному. Я желаю внушить юношеству пламенную любовь к общему нашему отечеству».
 

Но со временем Минков перестал ввязываться в словесные перепалки с оппонентами — он понял, что лучшим ответом на все нападки будет качество образования, которое дает пансион. И не просчитался — уже через несколько лет родители со всех Балкан чуть ли не дрались друг с другом за право отдать сына именно в его заведение. А для Болгарии Южнославянский пансион стал настоящей «кузницей кадров» — именно ученики Минкова создавали независимую Болгарию, вписали золотые следы в историю этой страны.

Если коротко — в Южнославянском пансионе учились основатели болгарской оперы (Константин Михайлов-Стоян) и военной медицины (Стефан Бочаров, Йордан Севвов), железнодорожного дела (Йосиф Загорски) и театральной режиссуры (Васил Налбуров), академики (Георги Кирков, Пенчо Райков, Антон Каблешков) и министры (Константин Никифоров, Тодор Тодоров, Петр Пешев, Петр Абрашев, Константин Писарев, Димитр Тончев)…

Ученик Минкова Александр Малинов трижды — в 1908, 1918 и 1931 гг. — становился премьер-министром Болгарии и трижды — министром иностранных дел и исповеданий. Выпускник пансиона Алеко Константинов ныне считается одним из величайших классиков болгарской литературы.

Словом, по качеству обучения и следу в истории Южнославянский пансион вполне можно сравнить с давшим миру Пушкина Царскосельским лицеем…




Тодор (Федор Николаевич) Минков с воспитанниками Южнославянского пансиона. Николаев, 1871-73 гг.
 

---

Незаметно подошел 1876 год — год Апрельского восстания болгар против турецкого владычества. Минков имел прямое отношение к этому восстанию — в пансионе хранились собранные среди живших на Украине болгар деньги для повстанцев (затем на них закупили оружие), воспитанник пансиона Панайот Волов (1850-1876) стал апостолом (уполномоченным) по 4-му Пловдивскому революционному округу; Минков находился в постоянном контакте с Христо Ботевым и даже отговорил его от идеи поднять восстание в Константинополе. В письме товарищу (заместителю) министра иностранных дел России Н.К.Гирсу 29 января 1876 г. Минков сообщал: «Я не одобрил этого и доказал г-ну Ботеву, что после подобного поступка мы, болгары, нравственно упадем в глазах Европы».

И хотя Апрельское восстание было подавлено, оно стало непосредственным предшественником освобождения Болгарии, состоявшегося в ходе Русско-турецкой войны 1877-78 гг.

Сразу же после создания новой страны именно воспитанники Минкова, как и предполагалось, оказались востребованы в самых разных сферах деятельности — от политики и экономики до военного дела и дипломатии. А сам Федор Николаевич консультировал русских дипломатов по многим вопросам, и следы этих консультаций легко обнаружить в тексте первой болгарской конституции.

После 1878 г. Минков не спешил возвращаться в Болгарию. Свою позицию он объяснял так:
 

«Не материальные выгоды удерживают меня тут, далеко от родины, и не ради них я осуществляю свою деятельность по просвещению молодого болгарского поколения, а делаю это от понимания, что для этого еще не настал подходящий момент — в Болгарии еще не создана просвещенная среда и нет еще научной и художественной литературы, а просвещенная среда и литература идут бок о бок в процессе организации образования в хорошо организованном училище… Мой 17-летний педагогический стаж убедил меня в том, что воспитание молодых людей в закрытых начальных заведениях имеет огромное благотворное значение для всего их будущего. Южнославянский пансион — единственное в своем роде начальное заведение, с которым тесно связаны интересы моих юных соотечественников. Именно поэтому я боюсь доверить его кому-то другому, ибо ведение такого сложного дела требует много энергии и знаний, много любви к делу, а я занимаюсь этим уже 17 лет и успел выучить множество тонкостей».
 

Интересно, что и после 1878 г., когда в Болгарии в полную силу заработали национальные школы, наплыв желающих поступить именно в пансион Ф.Н.Минкова не стал меньше — настолько высокой была к тому времени репутация учебного заведения. Общее мнение выразил один из родителей, чей сын воспитывался в пансионе:
 

«Рекомендую пансион всем болгарам, которые желают учить своих детей в европейских учебных заведениях. Их дети станут настоящими болгарами и патриотами… Хвала и честь господину Минкову».
 

Были, безусловно, и другие причины, по которым Федор Николаевич решил остаться в России. К этому времени его заслуги уже были высоко оценены русским правительством — он получил ордена Святого Станислава 3-й, 2-й и 1-й степеней, Святого Владимира 3-й степени (наградили его также Болгария — ордена «Святой Александр» 3-й степени и «За гражданские заслуги» 1-й степени — и Черногория, орденом Князя Данило I 2-й степени), в 1880-м его пансиону была посвящена изданная в Петербурге книга.

30 августа 1886 года, вскоре после визита в пансион Александра III, Федор Николаевич был произведен в чин действительного статского советника, став, таким образом, потомственным дворянином России. Родовым девизом он избрал два слова: «Трудом честным», и историю его жизни сложно было бы выразить лучше…


А еще в России держала любовь. Через несколько лет после смерти первой супруги, урожденной Дудниковой, Федор Николаевич связал свою судьбу с Елизаветой Михайловной Есауловой.

Вот тогда-то в жизни нашего героя и возникло белорусское Полесье, вернее, деревня Ровины рядом с Дрогичином. Тогда — Кобринский уезд Гродненской губернии, сейчас — Сиреневка Дрогичинского района Брестской области.

Когда в 1892 г. Южнославянский пансион в Николаеве закрылся (это произошло из-за разрыва дипотношений России и Болгарии, они не существовали в 1886-96 годах), супруги поселились в Ровинах. Конечно, для глухой провинции приезд туда знаменитого педагога стал грандиозным событием: местные жители почему-то решили, что он генерал, а порой величали и графом.

Сидеть без дела Минков не мог — он добился разрешения возродить пансион в своем имении, уже в виде подготовительного класса, где ребят готовили к поступлению в русские кадетские корпуса.

И авторитет славянского педагога был так высок, что родители повезли детей из Болгарии в белорусское Полесье!..

Наверное, это было первое и единственное болгарское учебное заведение на территории Беларуси. Оно существовало в 1893-1906 годах. И учились в нем, конечно, не только болгары, но и местные ребята.

Помимо педагогических забот, Федор Николаевич выполнял и еще одну важную функцию — он был почетным мировым судьей Кобринско-Пружанского округа. Сама эта должность была введена в России «для повышения уровня доверия населения к новому институту судебной власти, а также для облегчения исполнения многочисленных обязанностей мирового судьи лицом, заслуживающим полного доверия и уважения».

Почетный мировой судья обязан был лично принимать жалобы и прошения как письменные, так и устные, везде и во всякое время, и не имел права отказывать в принятии бумаг ни под каким предлогом. Вознаграждения же за свой труд он не получал. Из этого легко понять, что местные жители видели в Федоре Николаевиче не только «графа» и «генерала», но прежде всего доступного, справедливого и бескорыстного человека.

И что интересно, память о нем в этом качестве жива в Дрогичине до сих пор!.. Мне рассказали в городе историю о том, как остроумно и справедливо разрешил Федор Николаевич тяжбу между местным православным священником и еврейской общиной — и подтверждение этой истории я нашел потом в книге «Дрогичин: 500 лет еврейской жизни», изданной в 1958 году в Чикаго…


В Беларуси Федор Николаевич Минков провел 14 лет. Его семья, как и он сам, пользовалась уважением и почетом. Так, его сын Павел в 1915-м занимал должность Гродненского губернского агронома, одновременно являясь членом Гродненского особого агрономического совещания, членом совета Брестского сельскохозяйственного общества, членом от землевладельцев Кобринской уездной землеустроительной комиссии и членом комиссии по постройке Св.Петро-Павловского Суворовского храма в Кобрине.

Жил П.Ф.Минков в имении Горловичи Кобринского уезда. Дочери Ф.Н.Минкова — Александра (она до ноября 1924 г. владела в Гродно зданием, где ныне расположена гродненская средняя школа № 2), Надежда, София и Юлия, — жили с отцом в Ровинах. Там же родился внук просветителя, Георгий Борисович Репнинский (1908-1999). После революции родители увезли его в Болгарию, где внук Минкова стал одним из виднейших архитекторов, профессором, автором интересных воспоминаний. А муж внучки Минкова, С.А.Волонсевич, в 1944-м погиб на Полесье в бою с украинскими националистами. Сейчас его потомки живут в Волгограде — по странному совпадению (странному ли?..), городе-побратиме болгарского Русе…

Скончался великий славянский педагог в Ровинах 15 марта 1906 года. Его похоронили в Дрогичине рядом с часовней Свв.Петра и Павла. На могиле поставили величественное надгробие из темного мрамора. В Болгарии в честь просветителя назвали училище в Софии (ныне — основное училище № 20 «Тодор Минков»), в родном городе Минкова, Русе, появилась улица его имени…

А потом наступило почти полное забвение. Оккупированные немцами Ровины сгорели дотла в 1915-м, затем Дрогичинщина отошла к Польше, потом была Вторая мировая… А положивший жизнь на укрепление дружбы между Россией и Болгарией Федор Николаевич оказался «не своим» для обеих стран. Для Болгарии он был «слишком русским» (единственная небольшая книга о нем вышла в 1970-м), для СССР — просто очередным педагогом, чья «деятельность соответствовала интересам царского правительства». Не помнила о Минкове и Беларусь: в посвященных болгарско-белорусским отношениям публикациях, где учитываются, казалось бы, мельчайшие аспекты, Федор Николаевич даже не упоминается…





…Обнаружив заброшенную и разрушенную могилу и установив, кому она принадлежит, мы с женой первым делом попытались узнать, почему она пришла в такое состояние. Выяснилось, что 25 июня 1941-го на дрогичинском кладбище был бой между советской противотанковой батареей и танками вермахта. Один из немецких снарядов и повалил на землю 400-килограммовый гранитный обелиск.

К счастью, 17 ноября 2012-го надгробие на могиле Федора Николаевича было восстановлено кадетами из кадетского класса Слонимской школы № 9. Сейчас оно, как и сто лет назад, является достопримечательностью Дрогичина.

Оживилась память и о самом Минкове. В его родном Русе прошла посвященная ему выставка, появились несколько публикаций в болгарской прессе. В 2017-м, к 150-летию Южнославянского пансиона, прошли памятные мероприятия в украинском Николаеве, в местном краеведческом музее открыли бюст Минкова. Правда, украинские коллеги в сделанных ими документальном фильме и телепрограммах почему-то ни словом не обмолвились о судьбе могилы великого славянина, сделав акцент на том, что вся его жизнь связана исключительно с Украиной.

Между тем, смысл своей деятельности Федор Николаевич четко и однозначно сформулировал еще в далеком 1868-м:
 

«Мы, Болгары, имеем дело с Русским народом, нашим единоверным и единоплеменным, и те очень ошибаются, которые думают, что наша братская связь может быть нарушена».
 

Под Русским народом он, конечно же, имел в виду и великороссов, и малороссов, и белорусов…


…Будете в Дрогичине — загляните на могилу Федора Николаевича. Это самый центр города, мимо не пройдете.

«Трудом честным» — таков был родовой девиз этого удивительного человека. И труд свой он посвятил тому, чтобы славяне почувствовали себя силой — единой, а не разорванной историческими обстоятельствами и хитроумными противниками.

Как же нам не хватает такого человека сейчас…
 
 
 

---

 
100 имён в истории Беларуси:
1. Афанасий Ремнёв. Первый красный офицер
2. Ольга Корбут. Вольба, дарившая радость
3. Николай Гойшик. Навеки семнадцатилетний
4. Дмитрий Власенков. Верный вере
5. Сергей Аксаков. Тёзка великого прадеда
6. Карл Гибенталь. Первооткрыватель из Витебска
7. Василий Мурзич. Герой фильма, который никогда не будет снят
8. Борис Цитович. Хранитель вечности
 

---