---

Выборы президента в Молдове наконец привлекли внимание и в наших широтах к этой чудесной маленькой стране. Пикейные жилеты вдруг узнали фамилии условно пророссийского кандидата Додона и прорумынской кандидатки Санду, и уже судачат, каким будет молдавский майдан (голосов в первом туре Санду набрала меньше, а воины света, воины добра, как известно, проигрывать не любят).
 

---

Есть некая обречённость и в этом спокойном ожидании переворота, и в том, что большинство как наблюдателей, так и избирателей, в принципе не верят в изменения к лучшему в стране при любом исходе действа.

Великолепная земля с великолепными, весёлыми и трудолюбивыми, людьми, залитая солнцем, плодоносная, увитая виноградниками, кажется в обозримом будущем предназначенной для прозябания. Так можно сказать о большинстве советских республик, если не обо всех; но в случае Молдовы причина этого прозябания особенно наглядна.

Термин «геополитика» в последние годы опошлен демагогами и недоучками. Однако для того чтобы понять происходящее в этой стране, нет нужды так уж глубоко изучать персоналии.

Достаточно посмотреть на карту: совсем небольшой кусок территории, зажатый между неблагополучной Украиной и проблемной Румынией, без ресурсов, без промышленности, с единственным выходом к морю в виде речного порта Джурджулешты. Самостоятельное существование приветствуется лишь в виде привилегированной серой зоны для контрабандистов и прочих такого рода трансграничных дельцов.

Реальный выбор нужно делать между Румынией (язык, история, география) и Россией (второй язык, история, остатки общесоветской хозяйственной системы, до сих пор обеспечивавшие хозяйство суверенное).

При этом Россия далеко и отделена лихорадящей Украиной, поэтому в полной мере восстановить советские связи с ней невозможно. Да и не той мотивации и не того масштаба менеджеры сидят в Кремле.

Румыния благодаря ментальности и географии действительно легко берёт Молдову на свою орбиту, но в этом не заинтересована ни Россия, ни все кругом региональные игроки (как не заинтересованы эти игроки, на сей раз включая Румынию, и в реинтеграции Молдовы с Россией).

Таким образом, страну поддерживают в состоянии перманентного вялого бурления, чтобы ничей проект не взял окончательно верх.





Население Молдовы составляет всего три с половиной миллиона человек. Это значит, что любой Сорос, играючи, в перерыве между рябчиком и рислингом, может выписать чек на какой угодно переворот.

Если уж в Украине с четырьмя десятками миллионов населения интересанты смогли купить себе «революцию», то в Молдове времени, средств и боевиков понадобится гораздо меньше. Боевиков вообще можно взять соседских, благо их в избытке. И обрушить экономику этой маленькой страны, изъеденную олигархами, ничего не стоит.

Спокойствие в такой стране возможно лишь в результате консенсуса в регионе, между сильными и хищными. Очевидно, что сегодня такого консенсуса нет, значит, будет бродить и будоражить.

Обывателю же покажут по телевизору отмороженных погромщиков в папахах или шапках-пирожках, и тот, качая головой, станет причитать:

— Ай да молдаваны! Во заядлые. Кто бы мог подумать. Вроде недавно у них перец на базаре покупал — казалось, люди как люди.

И невдомёк обывателю, что, при благоприятном, не дай бог, раскладе, бурлящей Молдовой может стать его собственная Брянщина или Башкирия. Так в одночасье покрылась кровавыми ранами внешне спокойная и ленивая Украина. На самом-то деле раны эти зреют долго. И уж чего-чего, а окучивать, выращивать, провоцировать, разделять и властвовать в соответствующих структурах умеют.

Молдова же, повторюсь, на подобные катаклизмы обречена, и нужно как раз отдать должное мудрости притормаживающего и саботирующего их населения, что происходят они всё ещё во многом игрушечно, малой кровью.

Дай бог, если невозможны пока качественные изменения к лучшему, чтобы до большой крови и не дошло, чтобы вообще поскорее успокоились уже, чтобы чужие и хищники поделили прибыли и роли — и отстали наконец от этих романтических кудрявых людей, усердных виноградарей и жгучих красавиц, чья воля к солнцу и жизни всё равно больше и выше воли смутьянов к наживе.