На днях в Овальном зале белорусского парламента обсуждался вопрос о состоянии и перспективах развития белорусской системы образования. Поскольку промышленный потенциал нашей страны далеко вышел за рамки собственных потребностей, финансирование образования должно быть приоритетным. 

Но только ли в деньгах дело?  

К счастью в белорусском образовании сохранено  много   от советского, особенно – в сельских школах, но постепенно оно движется к тому,  чтобы впихнуть какие-то знания в человека, но не научить его думать и трезво осмысливать происходящее вокруг.   

Сегодня для многих людей главным источником наполнения извилин стал интернет, который при неумелом пользовании создаёт лишь  видимость осведомлённости. 

Никто не станет отрицать, что сказочники от общественных наук, расплодившиеся в начале 90-х, много сделали для того, чтобы опоганить диамат как метод познания мира и представить советский период ущербным и порочным, в том числе – в сфере образования. 

Дело дошло до того, что одно время отдельными высокопоставленными  чиновниками активно муссировался блеф о преимуществах Болонской системы, и эта тема стала предметом написания диссертаций.

Самое недопустимое, что гуманитарные дисциплины стали изучаться, особенно — в технических ВУЗах,  через пень-колоду, а классовый анализ общественных явлений был подменён описанием деяний вельможных особ и польских бунтовщиков, будто они составляли основу белорусского общества.

Радзивиллы, Сапеги, польские повстанцы Костюшко и Калиновский в момент стали белорусскими патриотами, хотя они в своё время и не подозревали, что таковыми являются.

 Через 30 лет эта фальшь привела к переформатированию сознания части людей, потому как критически мыслить их никто не учил. 

Вспоминаю  свои студенческие годы, когда  кафедра гуманитарных дисциплин радиотеха под руководством доктора исторических наук, профессора Т. Е. Солодкова была такой же по значимости, как и профильные.

Серьёзный обществовед , Солодков учил студентов  системному, причинно-следственному анализу общественных явлений, на примерах показывал, к каким последствиям приводит поверхностное восприятие жизни. Недаром десятки выпускников института, получив  производственную закалку, через какое-то время стали крупными управленцами и государственными деятелями. 

Первые годы после развала СССР  МРТИ   всё ещё считался “красным институтом”, но прошло время, и он, став Университетом информатики и радиоэлектроники,   принялся плодить сотни  ІТ-шников, которые из-за плохой гуманитарной подготовки стали создавать проблемы. 

Часть из них, хорошо обеспеченная и обласканная властью,  повела себя подобно крыловской свинье, которая, наевшись жёлудей до сыта до отвала, рыть корни стала.

Ошибочный курс на обслуживание интересов западных заказчиков  создал из части наших программистов филиал 5-й колонны, который более нахрапист, чем старая оппозиция националистического толка.

Удивительно, что только теперь, почти через год после августовских событий 2020-го, власть наконец-то осознала необходимость изучения в технических ВУЗах обществоведческих дисциплин, но возникает вопрос на каком материале они будут преподаваться? Ведь вернуться к истмату и диамату не получится.

К сожалению, за 30 лет обработки молодых мозгов небылицами, вместо системного и научно обоснованного представления о том, как  формировался белорусский этнос, какой период считать началом становления белорусской государственности, молодость до сих пор имет превратное представление о “сівой даўніне”, да и о настоящем.

А между тем белорусский парадокс состоит в том, что древние  западно-русские княжества, ВКЛ, времена Речи Посполитой и Российской Империи  могут считаться предтечей формирования белорусской народности, а государственности – нет.

Достаточно почитать работы Михалона Литвина, Владислава Сырокомли, Эдварда Вайниловича, Франтишка Селицкого и других вдумчивых исследователей и краеведов, как становится понятным, в чём феномен белорусской “памяркоўнасці” а также кто, зачем и когда стал педалировать белорусский вопрос. 

Литовско-белорусские отношения – особая тема для исследования.

Предки белорусов, пришедшие на земли балтов в раннем средневековье, многие столетия  мирно проживали рядом с литовцами и не порождали конфликтных ситуаций. 

Именно это обстоятельство объясняет тот факт, что после развала  Киевской Руси они, будучи самым многочисленным народом, не стали претендовать на собственную государственность и легко восприняли доминирование литовского элемента.

При этом, как отмечает профессор Селицкий: 

Литва в самом деле получила политическое доминирование, но сама переняла более высокую, чем их собственная, белорусскую культуру, что свидетельствует о том, что в те времена не было острых антогонизмов между теми двумя народами

Первые проблемы появились с началом запоздалой христианизации  края, когда в 1387 году было образовано католическое бискупство в Вильно. Дальше – больше.

В 1397 году до уже существующей белорусско-литовской национальной мешанины добавилось ещё татарское население, выкраденное литовским князем Витовтом во время его похода на Дон. Князь дал татарам земли над Вилией, обеспечил правами, свободу мусульманского вероисповедания

Резонно заметить, что без малого десятью годами ранее тот же Витовт одобрил переселение в наш край евреев, издав Луцкий привилей, установивший принципы  проживания еврейства в Великом княжестве литовском.

  Были установлены основы автономии еврейской общины. Евреям разрешалось свободно исполнять обряды, а также заниматься имущественными и залоговыми операциями. Эти инициативы Витовта вряд ли объяснялись желанием изменить пропорции в народонаселении, они главным образом  преследовали финансово-коммерческий интерес, но их последствия оказались драматичными. 

Поскольку евреи земледелием не занимались, их сосредоточение в белорусских городах и местечках привело к диспропорциям  в точках роста.

 В итоге, обращённые к земле белорусы  наряду с феодальной зависимостью попали в финансовую кабалу к евреям-ростовщикам, а литовцы, пытавшиеся тягаться с ними в торговле, постепенно были оттеснены на второй план и в XIX веке начали массово уезжать в США, Канаду или переселяться в места компактного проживания своих соплеменников. 

К этим влияниям следует добавить ещё и польскую фанаберию  в связи с образованием Речи Посполитой, которая была куда более унизительной для белорусов, чем литовское доминирование во власти. 

С точки зрения перспективы весьма важен и интересен вопрос, почему между литовцами и белорусами не произошло ассимиляции в условиях вполне мирного сосуществования?  

Ситуацию проясняют некоторые зарисовки Сырокомли, характеризующие соседство литовцев и белорусов, которых он называет то русинами, то белорусами.

Литовцы любят жирную пищу со свининой, верещаку их бараньего или телячьего мозга — кейпшашу, колбасы и ячменную крупу, русин же охотней ест мучную пищу, каши, блины, пьёт домашний квас из ржаной муки и очень увлекается несчастной водочкой. 

Литовец же пьёт пиво кружками, тёплую водку, настоенную на острых кореньях и мёде.

Литовец носит длинную за колено свитку (сермягу), кожух, покрытый тканью, плоточек на шее. Белорус – русин носит короткий армяк, такой же кожух, не покрытый тканью, платоча не носит.

Постройки – без отличия, кроме крыши “зубчиками” у литовцев.

В умственном плане – преимущество белорусу. 

Литовец имеет меньше умственных способностей, с трудом обучается чужому языку и никогда хорошо на нём не говорит.

Русин более способный к ремёслам.

Литовец больше любит жизнь домашнюю, русин – публичную, местечковую.

Дом для литовца – главное. Он досматривает жену и детей.

Русин – щедрый, литовец – скупой.

Русин высмеивает литовца как менее цивилизованного.

Литовки – домашние, набожные, а русинки кокетливые.

Русинки хотят, а литовки умеют быть красивыми.

Правда, русин охотно берёт литовку в жёны, хотя и убогую, а литовец русинок избегают, считая их ленивыми и неопрятными

Таким образом обелорушенные литовцы   жили как бы в параллельном мире.  Белорусов, не желавших вторгаться в их патриархальный мир, это не раздражало, чего нельзя сказать о литовцах. Судя по всему, память о годах властного доминирования на фоне вынужденных уступок  пассионарности белорусов сохранилась у литовцев до сих пор.  Не потому ли в годы Великой Отечественной войны наши соседи активно участвовали в карательных операциях, сжигая деревни и убивая белорусов и евреев тысячами.

Если после войны Белоруссия радикальным образом поменяла жизненный уклад, приступив к индустриализации промышленности и сельского хозяйства, то литовцы остались пользователями дотаций из Союзного бюджета, сохраняя привычный жизненный уклад, основанный на личном благополучии. 

 После распада СССР, развалив  созданную чужими руками скудную промышленность  и столкнувшись с проблемами исхода молодёжи из страны, Литва, столкнувшись с перспективой сокращения дотаций ЕС, принялась чинить козни против соседей, приютив наших беглых и пытаясь любыми средствами подорвать экономику нашей страны. 

К литовскому народу белорусы никаких претензий не имеют – живите, как хотите, только не вредничайте. Претензии к правителям, которые не видят краёв во взаимоотношениях с соседями.

Трезвомыслящие люди понимают, что страна, охваченная заразой национализма, где “историков” развелось  больше тех, кто производит материальные ценности, превратилась, как и при СССР, в паразита, живущего за счёт дотаций и вливаний.  

Сегодня дотации Евросоюза удаётся сохранять за счёт воинственной риторики и провокаций в отношении соседей — России и Белоруссии, но кормление за чужой счёт не вечно.

Однако литовская власть рубит сук на котором сидит и уподобляется карточному игроку, который блефует, создавая видимость своей значимости в мировых геополитических раскладах при отсутствии козырей.

Как показывает история, ничего хорошего из этого не получится. Рано или поздно крупные страны  договорятся между собой, и то, что мешало им, будет отброшено на обочину пинком сапога.

 В сложившейся ситуации нам, белорусам, следует бережно относиться к тому, что мы смогли достичь в советский и постсоветский период.

Именно последняя сотня лет и есть период зарождения нашей государственности и обретения своего лица. 

В литературном обиходе часто используются строки из написанного в 1908 году стихотворения Янки Купалы   “А хто там ідзе?”:

А хто там ідзе, а хто там ідзе

У агромністай такой грамадзе?

– Беларусы… 

А чаго ж, чаго захацелась ім,

Пагарджаным век, ім, сляпым, глухім?

– Людзьмі звацца.

Хотя некоторые  деятели от культуры пытаются перевернуть смысл этих слов, сводя к призыву к бунту, на самом деле в них заложен более глубокий смысл – это заявка нашего этноса на равноправное существование среди европейских народов. 

Чувствуя перемены, Купала хорошо понимал, что не самодержавие виновно в том, что польско-литовская шляхта долгие годы творила на белорусской земле.  Он чувствовал перспективу  признания человеческой годности белорусов в рамках будущих революционных преобразований в Российской Империи.

И его мечты сбылись. У белорусского народа появилась   реальная перспектива обрести собственную государственность, что было подтверждено её равноправным участием в деятельности Организации Объединённых Наций.

Из сказанного выше вытекает, что дореволюционный период  правильнее обозначить периодом формирования белорусской народности, а после революции – периодом становления белорусской нации с обретением государственности.

Уход в иные измерения — есть  не научное представление о народе, корни которого находятся в русском мире, а менталитет и вербальная оболочка сформирована под влиянием нескольких культур.

Если люди со школьной скамьи будут учиться понимать происходившие процессы на родной для разных народов земле, то никакие сказочники не убаюкают их сознание.