Эстония экономически благополучнее Латвии и Литвы. Обусловлено это рядом факторов:
 
 

1. Она изначально была богаче всех в СССР по ВВП на душу населения.
 
2. Эстония ресурснее Литвы и Латвии. Она обеспечена горючими сланцами, фосфоритами. У нее многократно большая береговая линия и больше лесов.
 
3. Но, видимо, самый главный фактор — это близость к богатой и родственной в языковом плане Финляндии. До Хельсинки от Таллина 80 км на пароме. Литовцы-латыши таких преимуществ не имеют. Им до немцев-шведов добираться значительно дальше.

 
Как результат — население Латвии сократилось на 34%, Литвы на 19%, а Эстонии только на 17% по сравнению с советским периодом. 

Сильное сокращение численности населения полностью избавило общество от жилищной проблемы. Это тоже один из ответов на вопрос, за счет чего живет Прибалтика, не имеющая толком никакого производства. Они не тратятся на жилищное строительство.

Еще один фактор, способствующий повышению материального благосостояния, — многократная завышенность кредитно-инвестиционных рейтингов этих государств.
 
Американцы, таким образом, умудрились повесить страны Балтии на шею европейцам. Те навыдавали прибалтам дешевых кредитов, настроили там торговых и бизнес-центров и автосалонов, несоразмерных численности населения городов.
 
В местных филиалах крупных ТНК работают местные жители, получают за счет этих ТНК зарплату за «маркетинговые исследования» и подобное тому просиживание штанов.
 
Либеральные «эксперты», помимо этого, в достижения «продвинутой» Эстонии записывают ранний переход на евро, электронное голосование на выборах, виртуальное гражданство и регистрацию однополых браков.
 

Во время поездки по Эстонии меня интересовало развитие материальной культуры, то, что можно увидеть глазами.


1. Литва внешне выглядит несколько благополучнее Эстонии, хотя социально-экономическая статистика говорит об обратном. 
 
На мой взгляд, единственным объяснением этому может быть культурологический фактор. На эстонскую бытовую культуру уже довольно долго не оказывает влияние немецкая культура. Литва же до сих пор находится под влиянием культуры польской. Обусловлено это непосредственной географической близостью Польши и наличием в составе литовского населения существенной доли польской диаспоры.
 
Польская культура имеет развитое эстетическое начало. Эстонская же культура, равно, как и литовская суть крестьянские и развитого эстетического начала не имеют по определению. Таким образом, литовцы просто умеют лучше эстонцев задекорировать свою бедность маскирующими и отвлекающими приемами.
 
В Литве значительно большее внимание уделяется стилистике дизайна интерьеров, колористике, ландшафтному дизайну. Протестантской же культуре Эстонии уже даже по определению чужды этим «излишества». Для нее, как и для всей Северной Европы, характерен минимализм и лаконичность.


2. На столицу Таллин (так же как и Рига с Вильнюсом) не похож совершенно. 
 
Просто крупнейший город страны. Нет архитектурных атрибутов столицы, монументальности, торжественности, парадности, характерных для Минска или хотя бы Тбилиси. Нет широкого столичного проспекта, площади для торжественных парадов, церемоний. Нет величественных государственных зданий, сакральных монументов, пусть даже эстонского масштаба.

В коммунально-градостроительном плане Таллин выглядит беднее и запущеннее Риги и (довоенного) Киева. По своему внешнему состоянию он находится примерно на уровне Тбилиси и отстающих российских областных центров, типа Смоленска или Барнаула.
 
Исторический центр находится в довольно неплохом состоянии (в отличие от того же Смоленска). Видимо, на него выделили хорошие деньги из Евросоюза. Все, что вокруг Верхнего и Нижнего города, выглядит плачевно. Большинство зданий там не знали ремонта с советских времен. Сплошь и рядом можно видеть осыпавшуюся штукатурку и толстый слой сажи и копоти на стенах. Очень часто попадаются незастроенные и неосвоенные пустыри. Некоторые здания заброшены, заколочены и полуразрушены.

Новых зданий буквально пара десятков, из них несколько высотных. Как и в большинстве других городов Европы, и Западной, и Восточной, они вероломно вторгаются в облик сложившейся исторической застройки города.

В противоположность Таллину второй эстонский город Тарту выглядит ухоженным, благоустроенным и развитым.
 
Пригородные поезда в Эстонии в основном заменены на новенькие швейцарские штадлеры. Железная дорога между обоими городами не электрифицирована, и штадлер там дизельный. В окнах жилых домов в большинстве своем установлены стеклопакеты. Их на порядок больше, чем в России и Беларуси.
 
Видимо, европейская дороговизна отопления лучше всего стимулирует энергосбережение. Озеленение Тарту находится на средне-белорусском уровне. Видимо, благодаря наличию серьезного ботанического сада в маленьком городе.
 
Озеленение Таллина — на средне-российском уровне. Зеленых зон довольно мало, хотя пустырей в околоцентральных районах хватает. Таких парков, как в Киеве, Минске, Томске, Петербурге, в центре Таллина нет. Единственно, что впечатляет — это развитое контейнерное вертикальное озеленение. Очень распространены деревянные ящички с кассетами-контейнерами, взаимозаменяемыми по сезону. В этот раз повсюду были зимне-цветущие розовые эрики.


3. Молодое эстонское государство страдает юношеским максимализмом.

Выражается это в целом ряде серьезных вещей, неадекватных с точки зрения строительства успешного национального государства, а именно:
 
— Прозападная геополитическая ориентация страны, сравнительные преимущества которой могут быть реализованы только на востоке в силу экономической взаимодополняемости с остальным постсоветским пространством.
 
— Засилье эстонского языка. Эстонский язык является в буквальном смысле карликовым, будучи родным для 900 000 человек. Он относится к малораспространенной группе финно-угорских языков и абсолютно непонятен никому, кроме самих эстонцев. Он малопонятен даже для финнов.

Дублирующие надписи на русском и даже английском встречаются лишь в том случае, если этого пожелали рекламодатели.

Эстонцы, таким образом, возводят языковой барьер между собой и ближайшим окружением. Русский язык не является государственным, хотя родной для трети населения.
 
— В архитектуре зданий, построенных после обретения независимости в 1918 году, необычно широко используется черный, темно-серый и темно-коричневый цвета. Такая практика продолжилась частично и в советский период. Встречаются темно-серые сталинки. Выбор цветового решения находился в ведении местных архитектурных властей. Москва в эту сферу не лезла.
 
В современной независимой Эстонии эта традиция продолжена в отделке тех нескольких десятков современных бетонно-стеклянных зданий, которые появились в обоих эстонских городах сегодня.
 
Видимо, для демонстрации суверенитета и независимости были избраны именно цвета, которые не использовались российской и советской властью, при их технико-экономической доступности, тем не менее. Вряд ли в 1920-30 годах эстонцам были легкодоступны яркие фиолетово-оранжевые фасадные краски. Тем более что пастельные оттенки этих цветов все же использовались в раннем русском модерне в царской России.
 
Некоторые молодые люди для собственного самоутверждения делают пирсинг и татуировки, а молодое эстонское государство для этого красит дома в черный цвет.
 
Все, что выглядит неадекватным, несуразным и ненормальным, как правило, имеет протестную природу. Если подросток проблемный, значит, родители спровоцировали его к этому чрезмерной опекой, контролем и навязчивым вмешательством в личную жизнь.
 
Аналогичным образом во всем том, что нам не нравится в сегодняшней Эстонии, виноват наш русский мир, в лоне которого Эстония находилась почти триста лет.

Протестность межвоенной Эстонии еще можно как-то списать на зависть маленького народа к большой русской и немецкой культуре. 
 
Сегодняшнюю же протестность эстонцев можно объяснить лишь тем, что мы своим грубым вмешательством отказывали им в элементарном и безобидном праве строить свое тихое хуторское счастье. 
 
Вместо этого мы силой навязывали коммунистическую утопию и колхозный коллективизм традиционным хуторянам. Теперь пожинаем плоды.
 
Вместо равноправного партнера по евразийскому проекту мы получили откровенно недружественное государство.
 
Разве что теперь можем любоваться своим моральным превосходством над эстонцами, обсмаковывая их коллективный политический протест и геополитическую недальновидность.