---

События в Сирии продолжают оставаться в центре внимания ведущих мировых СМИ. Когда и на каких условиях наступит мир в этой арабской стране? Готов ли уйти президент Башар Асад и чувствует ли он свою вину за происходящее? Каково отношение сирийцев к Асаду, России, Турции, США, Ирану?

На эти и другие вопросы в интервью газете «Каспiй» отвечает недавно побывавший в Сирии и встретившийся с Башаром Асадом депутат Европейского парламента (Группа социалистов и демократов) Андрей Мамыкин.
 

---

— Как появилась у вас идея посетить Сирию, какие ставились цели и каковы были ожидания?

— Желание посетить Сирию появилось у меня уже давно. Говоря конкретнее, я планировал побывать там и встретиться с президентом Сирии Башаром Асадом еще в июле 2016-го, но тогда в Дамаск отправились мои коллеги — Яна Тоом из Эстонии, Татьяна Жданок от Латвии и депутат от Испании Хавьер Куэзо Пермуй. Я тогда не смог отправиться с ними по семейным обстоятельствам.

С тех пор на протяжении полугода я работал над тем, чтобы состоялся новый визит европейских политиков в Сирию и в самом конце декабря эти планы реализовались. Правда, изначально планировалось, что с нами поедет куда больше депутатов Европейского парламента, человек 10-12. В итоге же кто-то заболел, кто-то не смог поехать, кто-то, скажу честно, испугался. Так или иначе, но в Сирию отправились трое: депутат фракции либералов ЕП из Эстонии Яна Тоом, христианский демократ, итальянец Стефано Маулу и ваш покорный слуга.





— Как пролегал маршрут поездки, не было ли страшно и насколько вообще безопасно летать в Сирию в ее нынешнем состоянии?

— Мы летели каждый из своей страны до Москвы, а оттуда — прямым рейсом до Бейрута, столицы Ливана. В целом в Бейрут есть немало рейсов: из Парижа, Франкфурта, Брюсселя. Но пристыковка рейсов через Москву оказалась самой удобной с точки зрения ожидания в аэропорту. Прибыв в Ливан, первую ночь мы провели там.

В отличие от российских сенаторов, которых и в Ливане, и в Сирии охраняли сотрудники российского посольства, трем депутатам Европарламента безопасность гарантировало только правительство Сирии. В этом смысле мы полностью полагались исключительно на сирийских коллег. Несмотря на то, что полгода назад бои шли в аэропорту Дамаска и тут видны следы бомбежек, он все равно принимает гражданские самолеты. Правда, туда ничего не летает из Европы. Именно поэтому европейцам нужно лететь в Бейрут и уже оттуда на машинах добираться до Дамаска — это самый реальный маршрут в нынешнем положении.

Из Бейрута в Дамаск мы отправились на машинах сирийского посольства в Ливане. Со стоянкой на границе путь занял часа три. На границе нас пересадили в бронированные машины сирийского правительства, маршрут которых из соображений безопасности держался в секрете. Наш водитель, сириец, рассказал мне, что одна из машин была обстреляна ровно перед тем как туда сели мы с коллегой. Помимо трех депутатов Европарламента в Сирии вместе с нами были помощник итальянского депутата Маулу, два журналиста из Италии и один корреспондент из Эстонии. Не могу сказать, что мне было тотально страшно, но к советам людей, обеспечивавших нашу безопасность, разумеется, я прислушивался.


— Каким вы увидели Дамаск?

— Сразу отмечу, что в свое время я интересовался историей мирового православия и много читал об Антиохийской православной церкви, так что заочные сведения о Сирии у меня имелись. Плюс немного помог багаж знаний бывшего журналиста и вся информация, которая есть в моем распоряжении как депутата Комитета ЕП по иностранным делам.

Но в целом Дамаск приятно удивил. Если Бейрут — город с горами мусора, то Дамаск показался необыкновенно чистым. Хотя, конечно, он полон военных, кругом бетонные блоки, раскрашенные в цвета сирийского государственного флага. Иностранным гостям, экспертам ООН правительство Сирии предлагает останавливаться в двух гостиницах в Дамаске — Four seasons и Dama Rose. Мы переночевали в Dama Rose. Гостиница эта напоминает крепость — мощнейшие бетонные заграждения, кругом бронемашины, солдаты, блокпосты, а за ними — пальмы и фонтанчик во дворике гостиницы.


— Как война сказалась на жизни сирийцев, в частности в Дамаске, обеспечены ли они всем необходимым для нормальной жизни?

— Полгода назад террористы из ИГ были в трех километрах от Дамаска. И разрушения в аэропорту Дамаска, где я тоже был, являются последствиями их тогдашнего присутствия здесь. На данный момент армия Башара Асада отбросила террористов ИГ на 60 километров от Дамаска. Правда, игиловцы контролируют станцию подачи в Дамаск природного газа и питьевой воды. Поэтому во время нашего визита город испытывал перебои с водоснабжением. Сам видел на улицах Дамаска цистерны с питьевой водой и очередь сирийцев с ведрами. ИГ шантажирует городские власти тем, что грозится вот-вот взорвать обе станции, что для четырехмиллионного Дамаска станет настоящей катастрофой.

 

 


Эта сирийская семья тоже встречала Новый год. Произносила тосты за мир (не уверен, что пили алкоголь — в Сирии вообще почти не пьют, но поговорить любят), выражала надежду, что смогут вернуться домой. Вот такая вот разница — мы мечтаем о последнем айфоне на Новый год, они — о возвращении в родные города из лагеря для перемещенных лиц.

Этот лагерь находится под Дамаском. Всего таких лагерей на территории Сирии — более 400. За последние пять лет гражданской войны почти три четверти населения Сирии стали беженцами в свой стране. И почти 80% нынешнего населения Сирии живет на территориях, контролируемых армией Башара Асада. Это, кстати, самый убедительный ответ на вопрос, поддерживает ли население Сирии «кровавого диктатора» Асада, или оно на стороне «умеренной», но очень хорошо вооруженной оппозиции.
 

— Каково отношение сирийцев к Башару Асаду, к Турции, Ирану, США и России?

— На территориях, контролируемых Башаром Асадом, отношение к президенту, разумеется, хорошее. Весь Дамаск в его портретах, а сами сирийцы называли мне Асада «подарком Божиим». Как вы понимаете, отношение к Асаду на территориях, контролируемых вооруженной оппозицией, совершенно другое. Я говорю в первую очередь о вооруженных движениях «Фейлак аш-Шам», «Джейш аль-Ислам», «Сувар аги-Шам», «Джейш аль-Муджахидин», «Джейш Идлиб», «Джабхат аш-Шамия» и «Ахрар аш-Шам». Они объединяют порядка 60 тысяч вооруженных людей, и аккурат во время нашего визита было подписано историческое перемирие между армией Асада и вооруженной оппозицией, вступившее в силу в полночь 30 декабря. Правда, в последний момент движение «Ахрар аш-Шам» заявило, что выходит из соглашения о перемирии с Асадом. При этом ни о каком перемирии с ИГ или «Джебхад ан-Нусра», признанными ООН террористическими организациями, говорить не приходится, и Асад никогда не пойдет на него.

Что же касается отношения сирийцев к России, то оно в Дамаске просто братское. К примеру, активно идет продажа сувениров с портретами Владимира Путина и Башара Асада. Такое же отношение к Ирану — теплое, родственное. Турцию в Дамаске недолюбливают многие — от простых жителей сирийской столицы до президента страны. У Башара Асада, я так понимаю, своя очень личная история взаимоотношений с президентом Турции Эрдоганом.

Но даже несмотря на все это, Асад заявил нам, что в нынешней ситуации он полагается на мнение России, и если она уверена, что теперь Турция тоже готова гарантировать режим прекращения огня и территориальную целостность Сирии, то Асад не имеет оснований не верить Москве и вынужден вести политический диалог с Анкарой. Ну а США сторонники Асада не любят, потому что Соединенные Штаты с самого начала конфликта встали на сторону оппозиции, были застрельщиками введения санкций против сирийского правительства и поныне находятся на других, нежели Россия, позициях по вопросу урегулирования сирийского кризиса.


— Зачастую мы слышим от экспертов, что сирийцы не хотят воевать против «Исламского государства», считая их своими единоверцами. Правда ли это?

— И да, и нет. Сирия сегодня — лоскутное одеяло. Я говорю не только о контроле за территориями, но и о том, что в Сирии традиционно неоднородное общество: там живут как христиане, так и мусульмане. Из сирийских мусульман шииты в основном поддерживают Асада и Иран. Сунниты, напротив, в большинстве своем вольно или невольно встали под знамена ИГ или вооруженной оппозиции. Ну, и алавиты, из которых происходит и сам Башар Асад, — за Асада.

Помимо идеологических аспектов свою роль сыграла и социально-экономическая составляющая. ИГ платит своим бойцам больше, чем может заплатить правительство Башара Асада. И многие, чтобы прокормить семьи, начинают воевать на его стороне. Уверен, что при лишении ИГ финансовой подпитки многие сирийцы, воюющие за него, вернутся к мирной жизни.


— Вы общались с Башаром Асадом. Какое впечатление он на вас произвел, о чем вы говорили?

— Вместо отведенных 30 минут мы проговорили более полутора часов. По предложению самого Башара Асада он в президентском замке принял одновременно две делегации — нашу, трех депутатов Европарламента и трех сенаторов Совета Федерации России: это Константин Косачев, Алексей Климов и Зийяд Сабсаби. Последний является сирийцем, уроженцем города Алеппо, натурализованным гражданином России. Он с Асадом говорил на родном для них языке — арабском.

На расстоянии вытянутой руки Башар Асад — очень открытый и коммуникабельный собеседник. Легко переходит с французского на английский, говорит очень образно, но при этом четко и понятно. Асад перед началом разговора встретил нас на ступеньках своего совсем не роскошного (по сравнению с дворцом Саддама Хусейна, например), но чистого особняка. Никакого предварительного согласования вопросов не было. Мы могли спрашивать все, что хочется. А после встречи еще какое-то время общались неофициально, фотографировались. Я подарил президенту Сирии серебряную монету с изображением Рижского замка.







Башар Асад очень высоко отозвался о роли России, Ирана и военного крыла движения «Хезболла», которые взяли на себя самую главную роль в разгроме террористов ИГ. Высказал сожаление, что на раннем этапе начала гражданской войны в Сирии западные страны и ЕС безоговорочно заняли сторону оппозиции. Сказал о разрушительной роли санкций против Сирии, потому что сейчас он не может даже продавать нефть в обмен на продовольствие для внутренних беженцев, которые живут в более чем 400 лагерях по всей Сирии, на территориях, подконтрольных правительству.

Один из таких лагерей мы позднее посетили. Когда смотришь на 20-летнего молодого парня без обеих ног и одной руки, и этот парень еще пытается рукодельничать и продавать свои поделки, чтобы прокормить детей, к горлу подкатывает ком. Как-то обреченно в конце беседы Асад заявил, что по большому счету Сирия может рассчитывать только на собственные силы. И мы много говорили о той неправде, которая тиражируется западными СМИ о Сирии.

От себя замечу: врут в газетах о Сирии тотально все. Именно поэтому после встречи с Башаром Асадом я подготовил письмо послу США в Брюсселе с просьбой организовать мне поездку на территории, где действует международная коалиция, чтобы показать быт и уклад американских военных, рассказать правду с той стороны. Жду ответа.


— А считает ли Асад себя хотя бы частично виновным в происходящем в Сирии и понимает ли, что, по сути, страна уже никогда не будет прежней?

— Внешняя политика — это очень циничная, я бы даже сказал, жестокая вещь, совсем не похожая на конкурс красоты для молодых девушек. Поэтому говорить о том, «виноват ли Асад», мне не приходится. Есть факты реальной политики: две трети населения Сирии сегодня живет на территориях, контролируемых его армией. Убери Асада — хаос и кровавая баня в Сирии приобретут характер необратимого процесса. А Европа, Турция, Ливан получат суммарно еще до 10 миллионов беженцев из Сирии. Это понимают все.

Но что я совершенно четко услышал из уст президента Сирии — это то, что он готов уйти в отставку, если будет четкая перспектива мирного будущего страны. Если будут новые выборы и не под дулом автомата. Сейчас такая перспектива все еще очень туманна. Я даже задал ему вопрос: о чем он думает, оставаясь наедине с собой? И он ответил мне, что никогда не мечтал о политике. И оказался он на нынешнем своем месте в известном смысле против своей воли, из-за обстоятельств.

Он, сказал Асад, по сути своей является очень западным и светским человеком: любит западную музыку, любит просто гулять по Дамаску, что сейчас для него невозможно, любит Лондон, где учился и долго жил, любит свою профессию врача, любит зайти в ресторан и просто посидеть со своей семьей или друзьями.

Все это сейчас в его жизни отсутствует. Сирия не будет прежней — в этом вы абсолютно правы. Тут действительно имела место роковая цепочка обстоятельств. И пятилетие рекордной засухи, приведшее к недовольству правительством среди крестьян и фермеров Сирии. И, наверное, не совсем честные выборы, когда протест вылился на улицы сирийских городов и появились первые жертвы. И непростительная, на мой взгляд, позиция ЕС, когда многие страны неприкрыто начали оказывать поддержку, в том числе оружием, оппозиции. И заявления американской администрации пять-семь лет назад, что они готовы начать военную кампанию против режима Асада, аналогичную той, что в нулевых годах американцы провели против Ирака.

Теперь этот гордиев узел в Сирии развязать в один день не в состоянии никто. И если найдется такой чудотворец, который сможет остановить войну по всей Сирии, то он однозначно будет заслуживать Нобелевской премии мира. Но пока ни один политик мира на такие чудеса не способен. Повторюсь: просто уход Асада со сцены автоматически мира не принесет.


— А каким, учитывая все существующие реалии, Башар Асад видит будущее Сирии, а также свое место в жизни этой страны лет через пять?

— Аккурат про пять лет я и спросил президента Асада. Он ответил, что готов уйти, если будет стабильный и гарантированный мир. Он не будет держаться за власть любой ценой. Но свой уход сейчас он видит как предательство миллионов сирийцев, которые безоговорочно верят ему. Он готов к максимально отрытым выборам. Он готов и сдержит слово по поводу амнистии тем боевикам оппозиции, которые сложат оружие. Он будет до последнего бороться за территориальную целостность Сирии и ни на какие мнимые компромиссы вроде раздела страны на области «для Асада, для ИГ и для оппозиции» он не согласится.


— Большое спасибо за столь содержательный рассказ. Напоследок скажите, чем вы объясняете то, что МИД Латвии осудил вашу поездку в Сирию, не жалеете ли о ней?

— К сожалению, нынешний министр иностранных дел Латвии, на мой взгляд, самый слабый за последние два десятка лет дипломат, занимавший этот пост. Это человек, который и заявления не может сделать, не получив мейла с инструкциями из Вашингтона. При этом я, как депутат, всегда с благодарностью принимаю помощь латвийского МИД и наших послов. Так было, например, когда мы начали работать, чтобы изменить крайне непродуктивную позицию Европарламента в отношении Азербайджана. Но по Сирии нынешняя позиция латвийского МИДа мне кажется крайне неконструктивной. Я ничуть не жалею о своей поездке в Сирию. И готов поехать туда снова и снова, если моя скромная лепта послужит вкладом в дело мира на Ближнем Востоке. В конце концов мир в Сирии — это вопрос безопасности всего Европейского союза и моей любимой Латвии.


Акпер ГАСАНОВ, «Каспiй»

Фотографии из «Фейсбука» Андрея Мамыкина