СССР. ИСТОРИЯ
06.02.2022
Владимир Мироненко
Публицист, художник
Человек в футляре
Мнения
-
Участники дискуссии:
1243 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Андрей (хуторянин),
Владимир Бычковский,
Леонид Соколов,
Борис Бахов,
Марк Козыренко,
Леонид Радченко,
Ирина Кузнецова,
Vladimir Kirsh,
Юрий Васильевич Мартинович,
Александр Гильман,
Георгий Павлович Хоронько
Казавшаяся окаменевшей реальность сыпалась, сначала песчинкой, потом ручейком, потом лавиной; тотальный абсурд шёл на смену тоталитарному порядку. Чтобы понять эпоху заката Союза Советских Социалистических Республик, нужно слушать группу ДК.
В одной из её крамольных песен пелось:
Я, ребят, закрытый гражданин,
У меня закрытая семья.
Щас иду в закрытый магазин,
Там куплю закрытого вина.
Слушая это, я всегда вспоминаю об Андропове. Юрий Владимирович. Он интересен прежде всего как фигура эпохи начала абсурда — характерная, но неразгаданная. Закрытая именно что фигура.
Хотите узнать, что за человек перед вами, — подумайте, на какое животное он похож. Я всегда придерживался такого принципа. Но и здесь с Юрием Владимировичем не всё понятно. Надёжно спрятанный в стандартный костюм, помещённый между ботинками и очками, темноватыми и тусклыми, как прошлое его, похож он не на животное, а скорее на богомола. Ну, может быть, на гигантского крота. А крот, опять же, животное подземное, трудно изучаемое.
Сегодня говорят нередко, что смерть Андропова сделала невозможными реформы, которые смогли бы спасти СССР. В чём эти реформы должны были состоять, толком не знает никто. У нас вообще любят обожествлять реформы, усматривая в них тотальную панацею, или, наоборот, демонизировать — ничего-де менять нельзя, рванёт.
Между тем, в здоровом обществе изменения должны происходить естественным образом, в силу естественного развития организма. У нас не получается так: или безудержный газ, или безудержный тормоз — вот и трясёмся, конечно.
И уж конечно, это дело в века уходит корнями, тихий чекист Юрий Владимирович здесь ни при чём.
Немного странно слышать про мудрого государственного мужа Андропова, тонкого интеллектуала, изощрённого спецслужбиста, могучего идеолога, врождённого эстета, два в одном Мазарини и Ришелье.
Потому что если мужчина без малого семидесяти годков, проработав в управлении тоже годков немало, на полном серьёзе надумал поднимать в стране трудовую дисциплину облавами в кинотеатрах, пивных и в очередях за мороженым, то это явно не мудрый государственный муж, а довольно ограниченный чиновный функционер. Какой Ришелье, здесь Салтыков-Щедрин вспоминается с «Историей одного города».
Существует, правда, версия, что коварный Андропов всё это делал по сговору с рептилоидами, чтобы расшатать изнутри Совдеп, но её оставим особо рьяным рептилоидоведам и рептилоидоборцам.
Самым правдоподобным представляется, что имидж всесоюзного Бэтмена, как и демонизм, приписали Юрию Владимировичу задним числом.
А вот какой заслуги никак у него не отнимешь, — так это появления на прилавках дешёвой водки. Андроповка, так и назвали её благодарные советские люди, и даже расшифровывали аббревиатуру ВОДКА как «Вот Он Добрый Какой, Андропов». Против брежневской поллитры за 5,30 андроповская стоила 4,70.
Правил Юрий Владимирович совсем недолго, заступив на капитанский мостик уже серьёзно больным. Пересидел, износился, ожидая своего звёздного часа. В таком-то состоянии, пожалуй, и заступать не стоило, но, видимо, очень уж хотелось.
Не думаю, что речь шла о беззастенчивом и голом вожделении власти. Нет, товарищ Андропов явно хотел что-то сделать, но запомнились дешёвая водка и патрули в кинотеатрах. Зато, именно благодаря краткости, можно сказать, скомканности правления, родилась и живёт легенда, о которой мы говорили выше. Легенда О Том, Кто Не Успел.
Закрытый гражданин превратился в зарытого гражданина. Именно смерть Андропова открыла печальный период пресловутых «гонок на лафетах». Наследовавший ему Константин Устинович Черненко в буквальном смысле слова еле дышал и правил чуть больше года. Сегодня, когда мировые лидеры становятся всё брюзгливей и старше, истории Юрия Владимировича и Константина Устиновича начинают играть новыми смыслами.
Сам парадокс истории Советского Союза, когда авангардный порыв постепенно окаменевает в консервативной монументальности, — головокружителен. Если, конечно, свидетель способен осознавать, а не просто злопыхать.
Нет сомнения, что ареопаг старцев Политбюро, линялых, ношеных и искусных птенцов гнезда Брежнева-Андропова исполнен неповторимого своеобразия той самой эпохи, предшествующей упадку. Квинтэссенция власти, мрачной, солипсической и сюрреалистической, тяжёлой и торжественной в своём абсурде.
Есть великолепное видео награждения Брежневым Андропова при всей честной пожилой компании. Я, признаюсь, несколько раз пересматривал его, всматриваясь в фигуры и лица.
Подумать только, этот спокойный старец, бубнящий по бумажке, — самый могущественный властитель Руси за всю её историю. Второй старец, также по бумажке ему отвечающий, подчёркивает тем самым, что проводится ритуал.
Тыкает Леонид Ильич Юрию Владимировичу тоже по бумажке.
Совершенно лавкрафтовские персонажи, древние, неулыбчивые, малоподвижные, не очень-то и антропоморфные. Застёгнуты на все пуговицы, только Андрей Андреевич Громыко подрасстегнул одну, как дипломат. Лица у всех каменные, словно бы они этого Андропова не награждают, а провожают на тот свет. Впрочем, мы знаем, что скоро и проводят — и Брежнева, и его.
Самая угрюмая физиономия, разумеется, у Косыгина (есть, кстати, отличная его фотосессия в индейском головном уборе). Суслов единственный одет в модный двубортный пиджак, гармонируя с Устиновым в его двубортном же кителе. Маршал от идеологии. А сбоку в последнем ряду, скромненький и круглый, с фиолетовой кляксой на лбу, неприметным услужливым колобком катается тот, кому суждено будет всё это похоронить.
Вернёмся, однако же, к нашему герою. Не переоценивая Андропова, не следует и недооценивать его. На каком-то там Пленуме ЦК КПСС он произнёс воистину мудрые слова: «Мы не знаем общества, в котором живём». Серьёзное признание после десятилетий догматизма, когда идеология была фактически превращена в религию.
Верно и то, что мы не знаем Андропова, который нами правил.
Сказанное Юрием Владимировичем актуально для любого времени и для любого места. Мы вот тоже не знаем общества, в котором живём, а значит — какие ещё нас ждут сюрпризы!
В одной из её крамольных песен пелось:
Я, ребят, закрытый гражданин,
У меня закрытая семья.
Щас иду в закрытый магазин,
Там куплю закрытого вина.
Слушая это, я всегда вспоминаю об Андропове. Юрий Владимирович. Он интересен прежде всего как фигура эпохи начала абсурда — характерная, но неразгаданная. Закрытая именно что фигура.
Хотите узнать, что за человек перед вами, — подумайте, на какое животное он похож. Я всегда придерживался такого принципа. Но и здесь с Юрием Владимировичем не всё понятно. Надёжно спрятанный в стандартный костюм, помещённый между ботинками и очками, темноватыми и тусклыми, как прошлое его, похож он не на животное, а скорее на богомола. Ну, может быть, на гигантского крота. А крот, опять же, животное подземное, трудно изучаемое.
Сегодня говорят нередко, что смерть Андропова сделала невозможными реформы, которые смогли бы спасти СССР. В чём эти реформы должны были состоять, толком не знает никто. У нас вообще любят обожествлять реформы, усматривая в них тотальную панацею, или, наоборот, демонизировать — ничего-де менять нельзя, рванёт.
Между тем, в здоровом обществе изменения должны происходить естественным образом, в силу естественного развития организма. У нас не получается так: или безудержный газ, или безудержный тормоз — вот и трясёмся, конечно.
И уж конечно, это дело в века уходит корнями, тихий чекист Юрий Владимирович здесь ни при чём.
Немного странно слышать про мудрого государственного мужа Андропова, тонкого интеллектуала, изощрённого спецслужбиста, могучего идеолога, врождённого эстета, два в одном Мазарини и Ришелье.
Потому что если мужчина без малого семидесяти годков, проработав в управлении тоже годков немало, на полном серьёзе надумал поднимать в стране трудовую дисциплину облавами в кинотеатрах, пивных и в очередях за мороженым, то это явно не мудрый государственный муж, а довольно ограниченный чиновный функционер. Какой Ришелье, здесь Салтыков-Щедрин вспоминается с «Историей одного города».
Существует, правда, версия, что коварный Андропов всё это делал по сговору с рептилоидами, чтобы расшатать изнутри Совдеп, но её оставим особо рьяным рептилоидоведам и рептилоидоборцам.
Самым правдоподобным представляется, что имидж всесоюзного Бэтмена, как и демонизм, приписали Юрию Владимировичу задним числом.
А вот какой заслуги никак у него не отнимешь, — так это появления на прилавках дешёвой водки. Андроповка, так и назвали её благодарные советские люди, и даже расшифровывали аббревиатуру ВОДКА как «Вот Он Добрый Какой, Андропов». Против брежневской поллитры за 5,30 андроповская стоила 4,70.
Правил Юрий Владимирович совсем недолго, заступив на капитанский мостик уже серьёзно больным. Пересидел, износился, ожидая своего звёздного часа. В таком-то состоянии, пожалуй, и заступать не стоило, но, видимо, очень уж хотелось.
Не думаю, что речь шла о беззастенчивом и голом вожделении власти. Нет, товарищ Андропов явно хотел что-то сделать, но запомнились дешёвая водка и патрули в кинотеатрах. Зато, именно благодаря краткости, можно сказать, скомканности правления, родилась и живёт легенда, о которой мы говорили выше. Легенда О Том, Кто Не Успел.
Закрытый гражданин превратился в зарытого гражданина. Именно смерть Андропова открыла печальный период пресловутых «гонок на лафетах». Наследовавший ему Константин Устинович Черненко в буквальном смысле слова еле дышал и правил чуть больше года. Сегодня, когда мировые лидеры становятся всё брюзгливей и старше, истории Юрия Владимировича и Константина Устиновича начинают играть новыми смыслами.
Сам парадокс истории Советского Союза, когда авангардный порыв постепенно окаменевает в консервативной монументальности, — головокружителен. Если, конечно, свидетель способен осознавать, а не просто злопыхать.
Нет сомнения, что ареопаг старцев Политбюро, линялых, ношеных и искусных птенцов гнезда Брежнева-Андропова исполнен неповторимого своеобразия той самой эпохи, предшествующей упадку. Квинтэссенция власти, мрачной, солипсической и сюрреалистической, тяжёлой и торжественной в своём абсурде.
Есть великолепное видео награждения Брежневым Андропова при всей честной пожилой компании. Я, признаюсь, несколько раз пересматривал его, всматриваясь в фигуры и лица.
Подумать только, этот спокойный старец, бубнящий по бумажке, — самый могущественный властитель Руси за всю её историю. Второй старец, также по бумажке ему отвечающий, подчёркивает тем самым, что проводится ритуал.
Тыкает Леонид Ильич Юрию Владимировичу тоже по бумажке.
Совершенно лавкрафтовские персонажи, древние, неулыбчивые, малоподвижные, не очень-то и антропоморфные. Застёгнуты на все пуговицы, только Андрей Андреевич Громыко подрасстегнул одну, как дипломат. Лица у всех каменные, словно бы они этого Андропова не награждают, а провожают на тот свет. Впрочем, мы знаем, что скоро и проводят — и Брежнева, и его.
Самая угрюмая физиономия, разумеется, у Косыгина (есть, кстати, отличная его фотосессия в индейском головном уборе). Суслов единственный одет в модный двубортный пиджак, гармонируя с Устиновым в его двубортном же кителе. Маршал от идеологии. А сбоку в последнем ряду, скромненький и круглый, с фиолетовой кляксой на лбу, неприметным услужливым колобком катается тот, кому суждено будет всё это похоронить.
Вернёмся, однако же, к нашему герою. Не переоценивая Андропова, не следует и недооценивать его. На каком-то там Пленуме ЦК КПСС он произнёс воистину мудрые слова: «Мы не знаем общества, в котором живём». Серьёзное признание после десятилетий догматизма, когда идеология была фактически превращена в религию.
Верно и то, что мы не знаем Андропова, который нами правил.
Сказанное Юрием Владимировичем актуально для любого времени и для любого места. Мы вот тоже не знаем общества, в котором живём, а значит — какие ещё нас ждут сюрпризы!
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Гедрюс Грабаускас
Историк, журналист, правозащитник
БЛЕСК И НИЩЕТА БУРЖУАЗНОЙ ЛИТВЫ
Литва в 1930-е годы и в первый год социалистических преобразований
Мечислав Юркевич
Программист
ПОЧЕМУ КАЛИНИНГРАД ПРИСОЕДИНИЛИ К РОССИИ
А не к Беларуси или Литве
Antons Klindzans
ИСТОРИЯ О ЖИЗНИ ПРИ ДЕМОКРАТИИ
В 1960-х
Владимир Веретенников
Журналист
РОЖДЕННЫЕ В НЕСПОКОЙНОМ ДАУГАВПИЛСЕ
Воры, проститутки и террористы