Рано или поздно, но, к сожалению, приходит время, когда не всегда удается наступить на горло собственной песне о болячках. Прошу прощения, но вместе с этим придется поговорить и об американской медицине, так как сейчас главным образом она занимается моим здоровьем. Скажу сразу, мне есть за что ее благодарить, и есть за что на нее злиться. В свое время мне удачно сделали несколько операций, серьезных и и не очень, перед американскими хирургами готов снять шляпу, которую, правда, не ношу. А вот здешнее повседневное, рутинное, скажем так, здравоохранение, мягко говоря, раздражает.

С раздражением против дорогой и медлительной американской медицины, которое за годы иммиграции настигало меня не раз, я и приступил к этому тексту. А потом подумал, что такое настроение — плохой советчик. Объективности ради стоит прибегнуть к помощи эксперта, знающего американскую медицину, что называется изнутри. На эту роль я пригласил терапевта Иду Миневич.

Лечится у нее почитают за везение пациенты известной в Бостоне клиники St.Elizabeth”s Medical Center. Мне же не повезло, этот госпиталь моей медицинской страховки не принимает, слишком она дешевая. Доктор Миневич — моя землячка, иммигрировала из Белоруссии четверть века назад, в надежде здесь поднять на ноги тяжело больную мать.
..
Медицинское образование она получила в одном из самых престижных ВУЗов — в 1-м Ленинградском мединституте. Год проработала под Ленинградом, вышла там замуж за земляка и вернулась в Гомельскую область. Четырнадцать лет практиковала акушером-гинекологом в белорусской Белице. В Бостоне не только подтвердила свой высокий профессионализм на чрезвычайно сложных экзаменах, но и закончила резидентуру, теперь и сама преподает.
 

Вот уже более десятка лет езжу за здоровьем в санатории родной Беларуси, где попутно стараюсь сделать и диагностику: заморочек меньше и дешевле, чем в Америке.

Счастлив тот, кому еще не приходилось с надеждой вглядываться в лицо доктора, выносящего «приговор» по поводу какого-то серьезного лабораторного анализа или другого исследования. Врач эндоскопист Сергей Иванович Куделя из белорусского санатория «Криница» с первых слов обрадовал меня:
Однако. по едва скрываемой озабоченности в голосе и по, обеспокоенному взгляду в глаза, понял — радоваться рано. И впрямь:
Доктор Куделя не сказал, чего опасается, а я не спросил, но мы оба понимали о чем умалчивали.

Конечно, на второй же день после возвращения в Бостон, 17 января, я уже был у своего терапевта Елены Воложаниной. Бывшей сибирячки, кстати сказать. Но, как она ни старалась побыстрее записать меня на эндоскопию в мой Mount Auburn Hospital, назначение я получил на … 20-е февраля.
 

Да, американская медицина очень дорогая, это известно каждому. Да, она еще и медлительна: в ожидании визита к врачу можно и выздороветь, можно и … Но не будем о грустном.

Попасть к нужному специалисту иногда удается, лишь посетив двоих-троих необязательных. Опять же из моего опыта: нарыв у ногтя на большом пальце ноги мне безуспешно лечили солевыми ванночками, потом ванночками и таблетками антибиотика. Потом антибиотик заменили другим, доведя меня до аллергической сыпи. Потом лечили аллергию … И, наконец, отправили к подиатристу, который за десять минут удалил часть ногтя и прописал мазь с антибиотиком.

Конечно же, за каждый визит к медикам, результативный или нет, мне исправно высылался счет.

На прием к гастроэнтерологу-эндоскописту в Mount Auburn Hospital я пришел в полной боевой готовности, в точном соответствии с санаторным опытом. Через десять-пятнадцать минут ожидания в приемной, доктор Брюгге вышел из кабинета, радушно подал мне руку, представился и пригласил к себе.

Там я вкратце проинформировал о своей проблеме, а потом попросил переводчика, чтобы рассказать в подробностях об исследовании в Беларуси. Вдвоем с Лилей Карапетян мы перевели господину Брюгге врачебное заключение его белорусского коллеги. Доктор выслушал нас с вежливо-непроницаемым лицом, пропустив мимо ушей рекомендацию о срочном обследовании.
 
Здорово, если честно, глотать этот зонд не такое уж удовольствие. Скорее бы закончить этот разговор и… в процедурную. Доктор будто бы услышал мой внутренний голос, вышел из-за стола и протянул мне руку… на прощанье.
 
Переводчица Лиля Карапетян попыталась успокоить меня. Дескать, это хороший знак, что эндоскопия отложена на месяц. Значит, доктор ничего опасного не увидел, иначе он тут же повел бы вас в процедурную. Как говорят. ее слова, да Богу в уши.
Пришлось ее неимоверно удивить. Ждал я процедуры только сутки. После записи и оплаты, проинструктировали — не пить воды после десяти вечера накануне и с утра. В процедурной уложили меня на левый бок не раздевая, прыснули в горло спреем, вставили в рот специальную капу, и я проглотил зонд. Через пять минут все закончилось. А еще через пять минут Сергей Иванович Куделя сообщил мне вышеупомянутое тревожное заключение.

Обошлась мне эндоскопия в санатории мне в каких-то 12 евро с «копейками».
 
— Ида Михайловна, как бы вы прокомментировали эту ситуацию? — обратился я к эксперту.

— Ой, как приятно, ко мне уже сто лет так не обращались! Могу лишь сказать, что я сама сделала бы все, чтобы скорее снять такого рода неопределенность и тревожность у пациента. Сейчас же мне остается лишь согласиться с предположением вашей переводчицы и надеяться на лучшее.

— С точки зрения врача, чем же отличается американская медицинское обслуживание от белорусского или российского, с которым вы сталкивались раньше?

— Врачи такие же. И там и здесь есть разные по уровню квалификации, по отношению к больному. Но там в нашем распоряжении были в основном голова, руки и лаборатория. Помню, только начинали внедрять УЗИ...Уже в 1994 году, приехав сюда, ходила с широко раскрытыми глазами, знакомясь с медицинским оборудованием и технологиями, которыми пользуются здешние врачи. Тут и CT scan ( компьютерная томография), MRI (магнитно-резонансная томография) , не говоря уже о том же УЗИ.

И сейчас вижу, что новейшие научные разработки очень быстро внедряются в медицинскую практику. И, конечно же, здесь прекрасно оснащенные комфортабельные врачебные кабинеты, холлы для ожидания, вежливый и доброжелательный персонал. Палатам же в госпиталях может позавидовать и иной гостиничный номер, питание тоже вне критики.

— Могу сказать, что сейчас белорусские клиники, хотя и не похожи на американские госпитали-дворцы, но оснащены они самым современным диагностическим и лечебным оборудованием. Продолжим, однако, об американской медицине. Опять же — из личного опыта. В последнее время замучила спина, и я попросил своего терапевта направить меня на MRI позвоночника. Она посмотрела на меня как на человека не вполне адекватного.

Дескать, дай бог мне уговорить страховщиков разрешить вам сделать MRI поясничного отдела. Словом, у меня такое впечатление, что сотрудники американских страховых компаний зачастую диктуют врачам, как и чем лечить больного.

— Понимаю, о чем речь. Не знаю как сейчас, но в мое время в Белоруссии мы выписывали больным самые дорогие и эффективные лекарства, не задумываясь о том, сколько они стоят — медицина была бесплатной. Медицина в Америке — бизнес, она платная. И это большой минус. Когда ты выписываешь тот или иной препарат, то действительно не можешь не думать о том, будет ли он оплачен медстраховкой, уже не говоря о тех пациентах, у которых таковой нет.

И, как следствие этого, работа врача здесь зачастую оценивается страховой компанией. К сожалению, в первую очередь не эффективностью лечения, а стоимостью лекарств, которые им выписываются. Прежде чем выписать дорогой и эффективный препарат, иногда приходится месяц работать со страховой компанией, доказывать, почему именно он и только он больному поможет. И не всегда удается это сделать..

— Получается, что работу врача оценивают только страховые компании?

— О, нет, работу врача в Америке оценивают все, страховые компании в том числе. И оценки эти прямо или косвенно влияют на зарплату.

— Какие же факторы сильнее всего влияют на зарплату терапевта, в частности?

— Самый важный показатель — количество больных, которых принимает врач ежедневно, сколько из них сложных . Второй по значению — оценка профилактических мероприятий, иначе говоря, насколько успешно врач предотвращает заболевания и госпитализацию. Здесь очень важно, чтобы терапевт своевременно направил больного на прививки, лабораторные анализы, а также на необходимые по возрасту или плановые профилактические процедуры — УЗИ, колоноскопия, маммограмма, гинекологический осмотр и пр. Если больной отказывается от той или иной рекомендованной ему процедуры — минус врачу. В опросных анкетах, которые распространяет клиника, больные должны выбрать между оценками -«очень хорошо», «хорошо», «удовлетворительно», «плохо» или «очень плохо». Третий фактор — оценка пациентов и страховой компанией.

— Сколько времени отводится врачу на прием одного пациента?

— У каждого врача — свое расписание. Обычный американский терапевт принимает 30 пациентов с восьми тридцати утра до 17 часов. У меня короткий визит 15 минут, четыре визита по 30 минут и четыре визита по 45 минут, если речь идет о годовом осмотре. Но там, где возможно я «ворую» время от этих 45-ти минут у более молодых разноязычных пациентов для моих русских стариков. Потому что русскоговорящие пользуются мною еще, как и психотерапевтом, они не прочь услышать мнение своего терапевта о заключении кардиолога, пульмонолога, гастроэнтеролога, и я их понимаю. Дамы же заодно получают консультацию и по гинекологии. До сих пор обожаю свою первую специальность и с удовольствием помогаю им.

В Америке не принято посещать своего больного, если он попал в госпиталь, или навещать его дома. Вот уже много лет здесь считают, что визит в госпиталь отнимает у терапевта слишком много рабочего времени. Я же воспитана на других традициях и хочу знать о своих пациентах все, в потому бываю и в госпитале, и дома, хотя мне за такие визиты не платят.

— Получается, что вы не типичный американский врач. По традиции земских врачей вы лечите больного, а не болезнь. А здесь лечат болезни по схемам. Или я не прав?

— Много об этом думала, я тоже пользуюсь схемой. Мне нравится американская медицина. Когда ко мне приходит человек с болями в колене, я его осматриваю и у меня в голове десять диагнозов. Схема симптомов каждого из них позволяет один за другим исключить неправильные. В Белоруссии когда-то мы ставили сразу более вероятный диагноз — артрит и лечили от артрита. Спохватывались, когда боли не проходили, несмотря на лечение.

Да, молодые доктора, действительно, лечат здесь болезни, а не больного, это проблема обучения, я вижу это по своим студентам. Некоторым из них, кому трудно разговориться с больным, вызвать к себе доверие, прямо советую выбрать другую специальность. Но зато каждый американский врач сам встречает больного, здоровается с ним, расспрашивает о делах, настроении..
.
— Когда-то дерматолог после беглого осмотра диагностировала у меня меланому, я впал в отчаяние. Две недели с ужасом ждал результата биопсии — диагноз, к счастью, не подтвердился. Стоит ли, по—вашему, о роковом диагнозе напрямую сообщать пациенту, как преимущественно делают здешние эскулапы..
.
— Раз на раз не приходится. Одному больному я сообщу, потому что уверена, что характер позволит ему мобилизоваться и, если он не вылечиться, то продлит свою жизнь и завершит ее достойно, закончив все свои дела. Другому не сообщу, хотя от его близких ничего не утаю, что этому человеку с его характером тоже будет во благо.

— Но это ведь из той же серии: лечить не болезнь, а больного?

— Да, но, к сожалению, не все мои американские коллеги дают себе труд узнать больного, его характер, отношение к жизни и смерти. Кстати сказать, с таким отношением к миссии врача не рождаются, этому можно научиться: ты учишься от своих учителей, от людей, тебя окружающих людей, от своих пациентов, наконец. Но умеют этому учиться врачи, пришедшие в медицину по призванию, а не по расчету.

Были случаи, когда мне приходилось уговаривать онколога не сообщать моему больному страшный диагноз, а доверить эту нелегкую миссию мне... Практически каждый мой пациент имеет доверенное лицо из близких родственников, с которым я всегда могу обсудить, как лучше поступить в том или другом случае. Кстати сказать, такому больному очень важно, чтобы его доктор не оставлял его на всех этапах лечения..
.
Справедливости ради следует сказать, что в некоторых случаях утаить от больного страшный диагноз просто нельзя: откажется от совершенно необходимой ему операции.

— Насколько мне известно, круг ваших пациентов достаточно интернационален?

Русскоговорящих и англоговорящих — приблизительно по 45 процентов, среди них, кстати, есть и выходцы из Украины, Эстонии и других республик бывшего СССР, остальные десять — говорящие на французском, испанском, португальском, китайском.
..
— Но вы же не полиглот, как справляетесь с таким разноязычием?

— Да, у меня только русский и английский. Но в нашей клинике, как и в других здесь, есть целый штат профессиональных переводчиков, хорошо знакомых с медицинской проблематикой. К тому же есть и технические устройства, позволяющие, например, американскому врачу тет-а-тет беседовать с теми же русскоговорящими больными, не все же они лечатся у меня.

— Судя по вашему рассказу, с медициной здесь, как говорят, все O” Key. А как же с ее дороговизной и, так сказать, с не всем доступностью?

— Да, но медицина здесь, к сожалению, все еще доступна не всем, хотя реформа экс-президента Обамы, так называемая Obamacare, во многом изменила эту ситуацию. Не секрет, что у 30 процентов малоимущих жителей США не было медицинских страховок, а без них они лишались врачебного обслуживания. Если кому-то понадобится неотложная помощь и госпитализация, потребуется огромная сумма денег, которых у него нет. Заплатит в конечном итоге налогоплательщик.

Обама хотел добиться того, чтобы у каждого американца была медицинская страховка. Как врач, я его поддерживаю полностью. Рада, что администрации Трампа отменить Obamacare не удалось, надеюсь не удастся и впредь .У меня такое впечатление, что далеко не все там понимают суть этой реформы. Чтобы в нее вникнуть, надо прочитать тысячи страниц, но мало кто это сделал, в том числе из тех, кто ее ругает. В том числе — конгрессмены, сенаторы, просто обыватели. Могу сказать, что не видела еще ни одного пациента, который бы хоть как-то пострадал от этой реформы. А выигравших встречала многих.

— И последний вопрос, хотя, думаю, что риторический. Окажись вы в выборе — сделать срочное исследование в скромных белорусских условиях или отложить на месяц, но обследоваться в роскошной американской клинике? О ценах в частных белорусских кгиниках я уже не говорю.

— Вопрос действительно риторический: пациента надо скорее избавить от неопределенности и тревоги. И у меня к вам вопрос: удалось ли вашему врачу договориться со страховой компанией насчет MRI ?

— Удалось. Более того, к моему удивлению сделали исследование довольно быстро.

— Вот видите! Надеюсь, это чуть-чуть поднимет авторитет американской медицины в ваших глазах.

Конечно же, вряд ли американская медицина в этом нуждается, но, если всерьез, проэкзаменую я ее 20 марта. Дай Бог, чтобы очаровательная Лилия Карапетян оказалась права.

Так что, держим кулаки за американскую медицину!
 

---

---