«Фюрер многократно подчеркнул, что задача на Востоке не решится за одно поколение, а растянется на столетия...»

 
 

Дневник нацистского идеолога Альфреда Розенберга фигурировал на Международном военном трибунале в Нюрнберге в качестве доказательства обвинения. После завершения Нюрнбергского процесса он был незаконно присвоен американским обвинителем Р. Кемпнером и обнаружен в США лишь в декабре 2013 года. Этот уникальный документ, разоблачающий преступления нацизма, был передан на хранение в Американский мемориальный музей Холокоста и стал доступен для исследователей.
 
Комментированное научное издание дневника А.Розенберга на немецком языке, осуществленное под эгидой Мюнхенского института современной истории, вышло в свет в конце апреля 2015 года. Благодаря подготовленному фондом «Историческая память» русскому переводу (Игорь Петров, Светлана Визгина), снабженному сопроводительными статьями, комментариями и справочным аппаратом (Игорь Петров, Александр Дюков, Владимир Симиндей, Светлана Визгина), дневник А. Розенберга отныне становится доступен и для сообщества людей, читающих и мыслящих на русском языке. 
 
Дневник А. Розенберга позволяет увидеть одного из главных идеологов нацизма как опасного, преисполненного одержимостью догматика. С исторической точки зрения особенно ценны сопровожденные должными комментариями страницы дневника, на которых описывается подготовка и ведение преступной войны против СССР, при планировании которой нацистские стратеги исходили из миллионов жертв среди мирного населения. Этот дневник — важное свидетельство преступности идеологии нацизма, востребованное в современном мире напоминание об ужасах нацистской истребительной войны против Советского Союза.

 
 
 
28.3.[19]41
 
Вчера во время конгресса по случаю основания Института изучения еврейского вопроса¹ фюрер вызвал меня из Фр[анкфурта]-на-Майне в Берлин. Телефонный разговор с Шаубом заставил меня теряться в догадках: я должен все отменить, самолет будет направлен немедленно, ничего больше он сказать не может. Я подумал, что этот звонок как-то связан с путчем в Белграде², подумал, впрочем, и о России, поскольку и здесь ситуация находится в «подвешенном состоянии». Когда вечером я появился в Р[ейхс]канцелярии, то увидел там Кейтеля. Фюрер обратился ко мне: У вас ведь прежде было много неофициальных связей. Остались ли таковые с Хорватией? — Я ответил, что около 1933 года у нас побывали разные хорватские активисты. В рамках нашей официальной внешней политики они, конечно, не поддерживались. А потому одни стали проявлять осторожность, другие же выехали в Америку. Определенные экономические связи существовали. Имена и проч. я смогу сообщить фюреру к полудню 28-го числа. — Мы все сошлись во мнении, что сербы совершили крупную политическую глупость. Я отметил, что проблема с 600 000 немцев вновь встает остро. Фюрер: Да, они должны вернуться в Рейх. — Разговор затем зашел о составлении прокламаций с призывами к свободе — для хорватов.
 
Сегодня в моем ведомстве попросил принести мне документы о наших взаимоотношениях. Среди них обнаружились отчеты 1939 года о прошении Мачека³ предпринять совместные действия. Тогда я отказался об этом говорить. Другие хорватские лидеры вели переговоры с Маллетке по экономическим вопросам, но и при этом речь заходила о политических проблемах. После сегодняшнего обеда, организованного фюрером в честь Мацуоки⁴, я остался и зачитал фюреру выдержки из документов: я мог бы возобновить отношения с Мачеком. Однако это должно быть реализовано через людей, которые уже известны [Мачеку]. Фюрер согласился. Он запомнил имя Маллетке.
 
(В приемной находился ген[еральный] консул Нойхаузен⁵ из Белграда, доверенное лицо Геринга. У нас в ведомстве его не очень жалуют…)
 
Я напрямую спросил фюрера о России. Мои сотрудники уже давно заняты составлением точной карты национальностей, их торопят, указывая на сроки…
 
Я сказал фюреру, что вопрос об административных органах уже обсуждается; я опасаюсь, что немцы, проживающие внутри Рейха, столкнутся с проблемами, доселе им неизвестными. Я все эти годы поддерживал Скоропадского⁷ и его людей, некоторых предводителей казаков⁶ и проч.; пусть от эмигрантов не стоит ждать чудес, однако знания территории и языка могут понадобиться всегда. Прежде всего — на Востоке все смешалось. Я уже слышу рассуждения о том, что следует думать об экономике «без идеологии», я думаю, укр[аинский] вопрос может быть решен только ясной и четкой установкой: против московитов и евреев. Эти лозунги имеют двухсотлетнюю историю, и сейчас они могут быть претворены в жизнь. Проблемы балтийских провинций отличаются от проблем Юга, однако общ[ая] форма должна быть понятна: Балтика — протекторат, Украина самостоятельна, в союзе с нами. — Фюрер заметил, что не может позволить Сталину себя обмануть. Ст[алин] надеется, что Запад окажется обескровленным, и тогда он сможет на него напасть. Не остается ничего иного, кроме как своевременно расстроить его замысел. Фюрер, по его словам, с самого начала имел намерение привлечь меня. Он не станет принимать никаких решений, пока окончательно не подключит меня к работе.
 
Я указал на Румынию — пример неуклюжей политики М[инистерства] и[ностранных] д[ел]. Фабрициуса следовало отозвать сразу же после бегства Кароля. Он выставил легионеров как силу, подкупленную большевиками; пусть Х[ориа] Сима и сделал глупость, отклонив приглашение (оно было передано ему в несколько неуклюжей манере), однако, проявив некоторую сноровку, катастрофу удалось бы предотвратить. — Фюрер считает Симу отчасти виновным, однако еще раз с большим уважением высказался об Антонеску.
 
Поскольку Маллетке по чистой случайности оказался здесь — приехал из Амстердама, я обсудил с ним хорватский вопрос. При необх[одимости] он готов отправиться в поездку. — Вот только я опасаюсь, что Нойхаузен, который видит, как рассыпается «его» политика, тоже направит свои взоры в сторону Хорватии. Мне кажется, что к решению особо тонких вопросов этот человек абсолютно не способен.
 
+
 
Конгресс во Франкф[урте]-н[а]-М[айне] оказался, с моей точки зрения, успешным. Впервые в истории Европы 10 европ[ейских] наций были представлены на антиевр[ейском] съезде с четко сформулированной программой. Теперь и власть, принимая историческую необходимость, поддерживает эту позицию. Предметы, конфискованные моим оперативным штабом в Париже, вне всякого сомнения, уникальны: библиотека Всемирного евр[ейского] союза, раввинской академии, архив банка Ротшильдов (1816—1925) в 760 ящиках, библиотеки евреев Парижа, Брюсселя, Амстердама и проч. К своему дневнику я приложу заключительный отчет⁸. Кроме того, сокровища искусства, принадлежавшие евр[еям] и перевезенные недавно в Нойшванштайн. Их стоимость оценивается в 1 миллиард марок. В ближайшее время я познакомлю с ними фюрера с целью их распределения по музеям. Сегодня в 18 часов я выступал по радио с речью, предназначавшейся для закрытия конгресса во Франкф[урте]. Участники [конгресса] во Ф[ранкфурте] принимали передачу через коллективную антенну.
 


 
 
Берлин, 20.7.[19]41⁹
 
[…]
 
Только что поступило известие об отставке кабинета Коноэ¹⁰. Фюрер снова отпустил саркастические замечания о разведданных М[инистерства] и[ностранных] д[ел]. Бедному Хевелю придется теперь всё сносить — а ведь иногда М[инистерство] и[ностранных] д[ел] действительно невиновно. Когда разговор зашел о видах Японии на Голландскую Индию, фюрер раздраженно заметил: этого всего нам бы не потребовалось, если бы Англией не управляла оплачиваемая жидами свинья.
 
Фюрер многократно подчеркнул, что задача на Востоке не решится за одно поколение, а растянется на столетия. Это сейчас важнейший вопрос.
 
В связи с боевыми действиями он снова высказал свое восхищение финнами. Они — храбрецы, он считает их не попутчиками, а настоящими союзниками и товарищами по оружию.
 
 
 

Примечания
 
¹ Фактически Институт исследования еврейского вопроса (Institut zur Erforschung der Judenfrage) существовал во Франкфурте с 1939 г., однако официальное открытие состоялось 26.3.1941 во время трехдневного конгресса, на котором с докладами выступили Розенберг и другие нацистские функционеры. Доклад Розенберга назывался «Еврейский вопрос как мировая проблема».
 
² 27.3.1941 несколько высших сербских офицеров совершили государственный переворот, свергнув князя-регента Павла и возведя на трон 17-летнего короля Петра II (серб. Петар II Карађорђевић, 1923—1970).
 
³ Мачек, Владко (хорв. Vladko Maček, 1879—1964) — хорватский политик, лидер хорватской крестьянской партии, в августе 1939 г. было заключено соглашение между ним и премьер-министром Югославии Драгишей Цветковичем (серб. Dragiša Cvetković, 1893—1969) о создании автономной области Хорватская Бановина, просуществовавшей до апреля 1941 г.
 
⁴ Мацуока, Ёсукэ (1880—1946) — японский политический деятель, с июля 1940 г. по июль 1941 г. министр иностранных дел Японии. Умер в тюрьме.
 
⁵ Нойхаузен, Франц (нем. Franz Neuhausen, 1887—1966) — немецкий промышленник, был представителем НСДАП в Югославии, затем генеральным консулом там же, после оккупации генеральный уполномоченный по сербской экономике. Был приговорен югославским судом к 20 годам тюрьмы, выпущен на свободу в 1953 г.
 
⁶ Скоропадский, Павел Петрович (укр. Павло Петрович Скоропадський, 1873—1945) — русский генерал, украинский военачальник и политический деятель, гетман Украины с апреля по декабрь 1918 г. В эмиграции в Германии. Умер в апреле 1945 г. от последствий контузии, полученной при бомбардировке.
 
⁷ Имеется в виду, в первую очередь, Иван Васильевич Полтавец-Остряница (укр. Іван Васильович Полтавець-Остряниця, 1890—1957), адъютант Скоропадского в 1918 г., создатель Украинского народного казачьего общества, сотрудничал с Розенбергом с начала 1920-х гг., однако был в большей степени авантюристом, чем политиком.
 
⁸ Приложение отсутствует.
 
⁹ Хотя день нападения на СССР не отмечен в дневнике отдельной записью, уместно привести отрывки из речи, произнесенной Розенбергом в кругу своих ближайших сотрудников 20.6.1941: «Сегодня мы не ведем “крестовый поход” против большевизма лишь для того, чтобы навсегда освободить “бедных русских” от этого большевизма. Нет, для того, чтобы проводить немецкую политику и обеспечить безопасность Германского рейха... Война с целью создать неделимую Россию поэтому исключается. Замена Сталина новым царем или даже назначение вождя-националиста как раз и приведет к мобилизации всей энергии [населения] на этих территориях против нас. Место этой, хотя и привычной до сего дня, концепции единой России занимает совершенно иной взгляд на восточные вопросы»; «Прокорм немецкого народа вне сомнения стоит во главе угла, если речь идет о немецких требованиях на Востоке. И здесь южные районы и Северный Кавказ найдут резервы для прокорма немецкого народа. Но мы не видим нашего долга в том, чтобы из этих районов с переизбытком [сельскохозяйственной продукции] кормить также и русский народ. Мы знаем, что это жесткая необходимость, заставляющая забыть о любых чувствах. Без сомнения, окажется необходимой огромная эвакуация, и русский народ ожидают тяжелые годы. В какой степени там будут сохраняться промышленные объекты (вагоностроительные заводы и пр.), будет решено позже» (документ 1058-PS, IMT, том XXVI).
 
¹⁰ Коноэ, Фумимаро (1891—1945) — японский политик, трижды был премьер-министром Японии (с июня 1937 г. по январь 1939 г., с июля 1940 г. по 18.7.1941) и — в новом кабинете — с 18.7. по 17.10.1941. Покончил с собой после начала американской оккупации Японии.

 
 
Продолжение