---

Окончание. Начало здесь

---

 
Россия: сложный путь становления элиты

Пожалуй, особенно заметен данный процесс на примере российской элиты, лет тридцать назад в основной массе своей с энтузиазмом подавшейся в адепты «общечеловеческих ценностей».

В 70-80-е гг. советская элита — номенклатура, как тогда говорили — не смогла выдвинуть новые цели перед страной. Примерно как сейчас американский истеблишмент. Ряд авторов видит в этом одну из причин краха СССР — утрату смысла существования державы и её месседжа миру.

Однако на Западе упорно ставили и ставят знак равенства между СССР и Россией.

Если следовать такой логике, никакой смысл утрачен не был. Ибо Россия, как редко какая иная великая держава, строится вокруг именно государствообразующих смыслов. Без сильного государства не выживет и простой человек — это в России (в Беларуси, кстати, тоже) усвоено крепко. История научила.

А вот в Соединенных Штатах, напротив, столетиями культивируется идея, что и один человек в поле воин, и может лично победить целую армию и изменить мир.

Понятно, что это просто идеологические фантомы, клише, но они влияют на сознание нации. Коллективное сознательное и бессознательное. Те же американцы регулярно и по самым разным поводам объединяются в движения и организации, устраивают флэшмобы, поют хором (причем даже в церкви!) и изобрели понятие «дух корпоратива» и прочий team building, непонятные многим другим культурам.

 


Президент России Владимир Путин выступает с ежегодным посланием перед Федеральным собранием.
 

---

 
 

Российская элита прошла принципиально иной путь. Следует вспомнить, что сто лет назад произошла её полная замена. Затем несколько десятилетий чисток также не позволяли сложиться подлинной советской элите. Да и тот слой, что появился в более спокойные для номенклатуры времена, не имел главного — собственности. И к 80-м дети и внуки ответственных работников вполне логично и естественно стали стремиться к превращению в класс собственников.
 

 
На это наслоился другой процесс — возникновение контрэлиты (что отмечают и российские ученые, и западные советологи — например, Э.Шнайдер). Это были как фрондирующие интеллектуалы, так и уголовная среда. Все группы и подгруппы объединяло одно — желание стать классом собственников.

По мнению О.Крыштановской и других исследователей, если в 90-е гг. власть была дезинтегрирована, шло становление элиты через борьбу группировок и были сильны центробежные тенденции, то в начале 2000-х российская элита стала структурироваться, сосредотачиваться, как и власть в государстве. По мнению С.Грановского и Э.Шнайдера, её фундаментом стали представители средних эшелонов советской номенклатуры, передавшие знания и опыт.

Возросла горизонтальная мобильность — представители элиты не покидают «обоймы», перемещаясь из одной ветви власти в другую либо в бизнес. Отмечается и т.н. реконверсия — перевод капиталов из одной формы в другую.

В результате складывается имущественный класс, близкий к власти, способный передавать собственность и карьерные возможности по наследству и уверенный в завтрашнем дне.

Политическая элита в последние два десятилетия научилась капитализировать свое влияние в финансово-экономические возможности, бизнес-круги — наоборот. Это выразилось в интеграции политической и экономической элиты в России (О.Крыштановская и др.).

И вот здесь также не обошлось без противоречий.

С одной стороны, в России наблюдается консолидация элитных групп, несмотря на противоречия и «войны интересов». С другой же стороны, по ней проходит мировоззренческая линия раскола.


«Государственники против компрадоров»?

Значительное число аналитиков указывают на разрыв (и даже пропасть) между элитой и массами в России. Впрочем, это традиция со времен чуть ли не Петра I. В постсоветской России она обрела второе дыхание. И эксперты видят именно в этом угрозу развитию страны, указывая на откровенно компрадорские мотивации целого слоя в её рамках.

Д.Зыкин упрекает российскую элиту в том, что её логика вступает в прямое противоречие с интересами большинства народа, и формулирует эту логику так: стремление получить максимальные экономические выгоды и перевести их за рубеж (т.е. на Запад). Он высказывает предположение, что элита страны «обслуживает интересы более могущественных элит».

С ним солидаризируется и видный аналитик М.Делягин, определяющий как минимум часть её термином «оффшорная аристократия». По его оценке, критерием патриотичности любой незападной элиты является размещение её активов, поскольку, если их «критическая часть» контролируется конкурентами, данная элита просто не может себе позволить борьбу с этими конкурентами.

М.Делягин упрекает как минимум часть российского правящего класса в служении сугубо собственным потребительским устремлениям и восприятии родной страны в качестве некоего «трофейного пространства». При этом Запад выступает для этой категории в качестве носителя универсальных ценностей. Формирование сознания элиты извне — форма неоколониализма, подчеркивает российский исследователь.


При этом любопытно отметить, как стремятся оценить тренд развития российской элиты западные эксперты вкупе с единомышленниками из РФ.

Летом 2013 года (накануне украинского кризиса, но после событий в Грузии) было представлено общественности совместное российско-американское исследование «Российская элита-2020», суммировавшее серию соцопросов в Москве с 1993 по 2012 годы.

По его итогам и с подачи американских ученых был сделан впечатляющий вывод: оказывается, российская элита… не доросла до постматериализма!

То есть стремления к целям, возникающим после удовлетворения базовых потребностей. Авторы исследования ненавязчиво внушали, что к возвышенным мотивам относятся стремление защищать права меньшинств или экологию (ставя между этими категориями знак равенства).

Тем самым указывалось, что западные элиты уже вышли на новый уровень, критерием которого становится обеспокоенность судьбой лиц с нетрадиционной ориентацией, а элита российская еще должна учиться и учиться.

Всё это вызывало бы лишь недоумение, если бы в исследовании не содержались и достаточно интересные результаты.
 


 
Президент России Владимир Путин в окружении генералитета.
 

---

Так, оно показало устойчивый рост (от опроса к опросу) процента лиц, «доросших до постматериализма».

То есть, на первый взгляд, элитная российская молодежь всё же понемногу идет к тому, что хотели бы видеть на Западе. Но при этом авторы исследования отмечали и «тревожный» рост антиамериканских настроений. Они отождествляли первую категорию с «демократами», сторонниками западных ценностей, а вторую — с «неоимперцами» и ура-патриотами, которых определяли как сторонников сильного государства.

При этом оставалось неясным, почему приверженность демократическим ценностям не может сочетаться с желанием видеть Россию сильной.

Авторы исследования (профессора Мичиганского университета Р.Инглхарт и У.Циммерман, профессор Высшей школы экономики Э.Понарин и др.) полагали, что именно эти два вектора и будут характеризовать российскую элиту 2020-х годов и позднейшего периода.

И сделали вывод: тогда в её рамках сложатся две чётко разграниченные группы — «демократы» и «технократы-авторитаристы». Российская элита станет более поляризованной, чем ранее. Они полагали, что её путь будет существенно отличаться от пути элит Запада (можно подумать, это некий единый монолит).

Делались и другие выводы — в частности, о том, что мировоззрение российской элиты близко взглядам «простых людей» по принципиальным моментам. Но при этом российская элита будто бы более радикальна — в частности, в антиамериканизме — чем рядовой россиянин.

Отмечалось, что если в 1993 г. к США негативно относилось около 20% опрошенных представителей московского «высшего света», то в 2008 г. таких было уже 70%. А среди «простого народа» будто бы этот процент постоянно ниже.
 

Американские эксперты по России часто проводят одну мысль — Соединенным Штатам следует решать, с кем сближаться: с Россией или с Китаем?

И многие из них (включая авторов вышеуказанного исследования) полагали до недавнего времени (а некоторые и сегодня доказывают), что Китай может стать «общей угрозой», сближающей США и РФ — прежде всего, дающей их элитам почву для такого сближения.

После событий 2014 года и последовавшего стремительного нарастания напряженности американская элита, казалось, отринула идею сближения с российской. Но в последнее время все громче раздаются голоса о том, что санкции и шельмование России лишь подталкивают Москву к Пекину. А это уже явно не в интересах Вашингтона.
 

Куда идём мы с Пятачком? Большой-большой секрет!

Подводя итог анализу трендов развития элит трех великих держав современности, можно сделать ряд выводов.
 

☞ В рамках российской элиты, единственной из трёх рассматриваемых здесь, существует заметная прослойка компрадоров, ориентирующихся не на патриотические, а на зарубежные ценности, хотя данная категория и слабеет.

☞ Китайская элита стоит на распутье — отказаться ли от внешней идеологической ширмы и стать собственниками в полном смысле слова, имущим классом, или все же усилить «неомаоистский» вектор.

☞ Американская элита оказалась в тупике, будучи не силах предложить выход из ценностного кризиса, хотя инерция пока достаточно велика, чтобы избавить её от краха.
 

Во всех трёх элитах наблюдается обострение ценностного противостояния двух основных лагерей. В России это, условно говоря, «патриоты-державники» против «либерал-космополитов». В Китае — «новые левые» против «реформистов». В США — «традиционалисты-изоляционисты» против «демократических ястребов-экспансионистов».

Казалось бы, соответствующий «патриотический» лагерь в рамках каждой из держав имеет точки соприкосновения со своими визави в двух остальных. Но на деле эти силы обречены на противостояние во имя своих национальных интересов.

Так же как и «либералы-реформисты-демократы-правочеловеки» лишь на первый взгляд схожи. На деле же в США это сторонники активной заморской экспансии, в России — те, кто готов служить зарубежным интересам, а в Китае они во внешнеполитических взглядах почти неотличимы от своих соперников, видя главную цель за пределами Поднебесной в укреплении китайского лидерства (хотя есть и диссидентствующие западники).


Во всех трёх державах эта схватка может привести к разным вариантам. Однако все же просматривается общий тренд — тяготение к более ясному и прагматичному пониманию собственных национальных интересов.

Которые даже в случае США со всем их мессианством и гегемонизмом состоят отнюдь не в том, чтобы тратить силы и ресурсы на насаждение идеологически угодных режимов в самых отдаленных уголках планеты.

Поэтому представляется наиболее вероятным, что верх возьмут там «традиционалисты-изоляционисты» по мере осознания того факта, что Америка уже просто «не тянет» роль единственной сверхдержавы и должна хоть как-то решать сонм накопившихся проблем у себя дома.

Ну, или ограничиться регионами, где действительно затрагиваются американские интересы. Хотя очевидно и то, что «ястребы демократии» тоже без боя не сдадутся, и мы увидим еще рецидивы эпохи ценностного экспансионизма.

В Китае тренд указывает на дальнейшее растворение идеологии и триумф прагматиков, которых к середине века нельзя будет отличить от элит Тайваня и Сянгана.

Под их руководством Пекин станет, наконец, ведущей мировой державой, но не будет ни навязывать ценности, ни демонстрировать гегемонистские замашки (в отличие от США и даже СССР), ни излишне интересоваться отдаленными регионами, сосредоточившись прежде всего на своем макрорегионе. Хотя и здесь не обойдется без периодов выхода на первый план «новых левых», «неомаоистов» и прочих идеологов.

В России же все явственнее просматривается тенденция успеха сторонников сильного государства и восстановления позиций великой державы — и опять же, ближе к собственному «ближнему зарубежью», а не по всему миру, как было во времена Советского Союза.

Правда, и адепты «общечеловеческих ценностей» оружия не сложат и даже могут на некоторое время вновь выйти на первый план, повинуясь правилу маятника — в качестве реакции на нынешнее усиление «сторонников сильной руки». Так было в истории страны постоянно. Однако представляется, что к середине века окончательно утвердятся прагматики.

Не будем, конечно, преуменьшать и риск дальнейшего обострения отношений между тремя державами — в самом худшем случае вплоть до столкновения. Но всё же это риск, а не неизбежность.

Думается, все же прагматики во всех трёх странах приложат максимальные усилия, чтобы худший сценарий не стал реальностью, и не позволят спровоцировать свои страны на эскалацию, о чём мечтают «ястребы» всех мастей.