Всякий раз, когда я обращаюсь к прошлому, моя единственная задача — дать срез времени, четко ограниченный определенными рамками, его героями и событиями. Но обязательно находится кто-то, кто начинает учить жизни, проводить идеологическую работу или откровенно гадить. В который раз повторюсь, что эти темы не для них, а для тех, у кого непредвзятый взгляд, искренний интерес к прошлому и радостное ощущение от жизни как явления. Но на этот раз я выступаю с идеологически выдержанных позиций и покажу примеры, как надо громить своих противников, если вам не нравятся музыка, слова, партийность, имя или национальность оппонента.  
 

  

Иначе я мог бы сказать: «Какое мне дело до всех до вас» — как в замечательной песне из фильма «Последний дюйм».



 

Одно из самых ярких впечатлений моего детства — лето, когда с такими же пацанами разучивал песню «Эх, дороги» Анатолия Новикова на слова Льва Ошанина.
 
Каждые каникулы нас с сестрой отвозили на хутор к дедушке и бабушке. У него было гордое имя Родина, а природа тверской глубинки ничем не отличалась от привычной латгальской. Разве что вокруг сплошь лес, да становится темно, когда дома до заката еще больше часа. Земляника, малина, ежедневная рыбалка, бабушкины пироги, вечера при свете керосиновой лампы. Да, электричества туда так и не провели — всего шесть домов, потом жилых осталось всего три... сегодня, наверно, пустырь.
 
А тогда у каждого была пасека, растили хмель, к любому празднику, почему-то прячась в лесу, гнали самогонку и готовили брагу, начальство или милиция там никогда не заявлялись, а если кто бывал проездом, то знал, что будет встречен как гость. Народу мало, а страсти между соседями бушевали под стать шекспировским.

Но ладно, речь не о том. На каждую избу только хозяин с хозяйкой, а кто и в одиночку, но корова, овцы, куры у каждого, по утрам мычащих и блеющих провожают в колхозное стадо, а вечером они возвращаются. И страшно, и весело подать им посыпанный солью хлеб, чтобы почувствовать, как пройдется наждаком по ладони их язык.

Летом народу становилось вдвое-втрое больше: приезжали дети, привозили внуков, стлали на полу, в амбарах и на сеновале. Дети — местные, ленинградские, калининские и мы — латвийские, были одной компанией, хотя у девчонок и мальчишек интересы были разные. Как родители оставляли нас на пару месяцев в этой глуши, где ни радио, ни телефона, глядя на сегодняшнюю постоянную опеку, понять не могу.


Что-то я отвлекся от темы, ну зачем кому-то знать, что такое завалинка, дымарь, гумно, рига, жнивье?..
 
Так вот, отыскали мы где-то среди сваленной в клети рухляди патефон и несколько пластинок сороковых годов. Других песен не помню, а «Дороги» ставили раз за разом, чтобы выучить песню наизусть. Это потом я стал стесняться петь вслух, а тогда нам ничто не мешало повторять вслед Георгию Виноградову: «Твой дружок в бурьяне неживой лежит». Великая песня великой эпохи.



 

Другой навсегда запомнившейся песней стала «На опушке леса старый дуб стоит».
http://mixpromo.co/track/62349462856030
 
Была записана Уральским хором, но моя мать с сестрами исполняла ее лучше. Качество доступной записи низкое, отыскать, кто автор, не могу, а сама песня, похоже, повторила судьбу другого великого творения — песни «Враги сожгли родную хату». Автор стихов «Прасковья» — Михаил Исаковский, положил их на музыку Матвей Блантер, а знаменитой песня стала после исполнения Марком Бернесом.



 

Поэт написал стихотворение сразу после войны, музыка была сочинена по просьбе Александра Твардовского, первым исполнителем стал Владимир Нечаев (есть в Сети), но авторам сразу сказали, что у Победы не может быть трагических песен и распространять пессимистические настроения никому не позволят.

Так прошло 15 лет, пока в 1960 году на большом эстрадном представлении в Лужниках ее не исполнил Бернес. После первых строчек в зале поднялись фронтовики, а вслед за ним и все остальные.

Бернес включал песню в свои концерты, но нот и слов не печатали, пластинок не выпускали. В год 20-летия Победы песню на «Голубом огоньке» попросил исполнить маршал Василий Чуйков.

Но и этого было мало. Прошло еще два года, прежде чем после обращения Бернеса в журнал «Телевидение» были напечатаны ноты и текст песни, а после письма Исаковского к министру культуры Екатерине Фурцевой, после колебаний на фирме «Мелодия» наконец-то издана пластинка.
 

Гораздо проще было бороться, когда у авторов не было таких громких имен, как Исаковский и Твардовский. Не надо было даже браться за идеологию, достаточно был обвинить их в мещанстве и пошлости, как случилось с песней «Ландыши».

Написанная еще в 1955 году Оскаром Фельцманом на стихи Ольги Фадеевой, она обрела огромную популярность после выхода пластинок в 1958 и 1959 годах.

Исполняли песню Гелена Великанова, Нина Дорда, но почти сразу обрушился критический удар невиданной силы, а «Ландыши» стали примером безыдейного творчества, совершенно не годящегося для воспитания строителей коммунизма.



 

Свят, свят, свят! Кого я поставил? А может, критика не так уж была неправа? Простите, очень хотел показать Гелену Великанову, но такой записи нет.
 
Знаете, расхотелось мне выступать критиком и в поддержку критиков.
 
Мы все равно слушали и смотрели ту музыку, которая нам нравилась. Часто потому, что она нарушала устоявшиеся каноны, а нам было безразлично, каким образцам она следовала. Примером может служить музыка к фильму «Человек-амфибия».




 
Мы радовались, когда слышали новые песни, думая, какие талантливые ребята, и даже не подозревая, что песня-то — американская, так как в авторы был записан А.Васильев.




 
Нам было интересно  исполнение песен «Битлз» на русском языке, но их воплощение исполнителем смущало, укрепляя в мысли, что равных битлам тут нет.




 
Удивлялись, когда появлялись самобытные коллективы, стремившиеся соединить традиции с современным звучанием, будь то «Ариэль»





или «Песняры».



 

Я б назвал и песни некоторых ВИА, например, «Чернобровая дивчина», «Для меня нет тебя прекрасней», но клипов тех времен нет, а давать записи с юбилейных концертов — это заставить вас усомниться в способности музыкантов попадать в ноты, к тому же их состав за прошедшие годы многкратно сменился.
 
Лучшие для меня советские певицы — Майя Кристалинская





и Тамара Миансарова.



 

Разве у вас есть сомнения, что лучший голос — это Муслим Магомаев? Еще со времен «Не спеши», но у нас все та же проблема с клипами, относящимися к конкретному времени.




 
И неужто вы забыли, что это было время вовсе не Аллы Пугачевой, а Владимира Высоцкого? Вне союзов композиторов и писателей, вне эстрады, без тиражей и изданий, но практически в каждом доме, в каждом сердце и душе.




 
Вы все равно не усомнились в моем космополитизме? И правильно сделали, так как хочу напомнить, что полвека назад, 18 июня, на фестивале в Монтерее





Джими Хендрикс сжег свою гитару.