В течение всего постсоветского времени белорусскому обществу навязывается польско-шляхетский взгляд на белорусскую историю, в соответствии с которым исторический путь Беларуси никак не вписывается в логику развития Русской цивилизации, Русского мира.

Официальная историческая наука в Республике Беларусь в своей трактовке белорусской истории исходит из политического перенесения нынешней Конституции страны на историю белорусского народа.

Логика здесь школьническая: поскольку Беларусь является независимым государством, постольку у нее должна быть независимая история.

Независимая история от кого? Разумеется, от общерусской истории, от общерусского мира.

Подход ребяческий, но если ему следовать, то фальсификация белорусской истории становится неизбежной. Отсюда возникла ныне действующая концепция истории Беларуси, по которой Великое княжество Литовское и Речь Посполитая представляют собой исторические формы белорусской государственности, а БНР – национальную форму белорусской государственности.

Но если официальная историография в своих писаниях пытается сохранить видимость научного приличия и наукообразности, то так называемые «белорусизаторские» историки на страницах своей «неизвестной истории» упражняются в откровенной русофобии.

Эта категория псевдоисториков преподносят Великое княжество Литовское и Речь Посполитую исключительно в качестве белорусских феноменов и белорусской демократии, а БНР национальным  государством.  

Вся эта ничего общего не имеющая с исторической наукой графомания преследует одну единственную цель – навязать белорусскому обществу мнение о том, что исторически Белоруссия развивалась вне общерусской истории. И здесь цели официальной историографии и «белорусизаторских» фальсификаторов полностью смыкаются.
 

Именно эта цель — фальсификация отечественной истории —  и заявлена  в концепции истории белорусской государственности, на основании которой будут издаваться квазинаучные работы по истории белорусской государственности.

И вот уже в издательстве «Беларуская навука» вышел первый и второй  томы такой квазинаучной истории под названием «История белорусской государственности. Белорусская государственность: от истоков до конца  XVIII в.» (Том первый). И «История белорусской государственности. Белорусская государственность в период Российской империи (конец XVIII – начало XIX в.) (Том второй).

Ненаучный уровень первого тома уже рельефно выступает в так называемой новой трактовке дефиниции «государственность».

Процитируем. «Мы рассматриваем государственность, — пишут авторы первого тома, —  как внутреннюю потенциальную способность этнонационального сообщества и его элиты, обеспечивающую право и возможность длительного самостоятельного исторического существования и развития» [1, c. 6].

Никакого научного значения эта тарабарщина к  дефиниции «государственность» не имеет, поскольку в данном определении история белорусского народа неправомерно отождествляется с государственностью белорусского народа. Это нетождественные понятия.

Зачем авторы данного издания смешивают историю белорусского народа с историей белорусской государственности?

— Затем, чтобы протащить фальсификацию истории белорусского народа в данное издание и заявить, что белорусы и белорусская государственность существовали уже в Древней Руси.
 

Именно фальсификацию истории белорусского народа и хочет предложить Институт истории НАН Беларуси научной общественности на тему якобы новой истории белорусской государственности?

То, что предлагает Институт истории, правильнее было бы назвать не «Историей белорусской государственности», а «Историей Великого княжества Литовского и Речи Посполитой», поскольку в первом томе речь идет именно о ВКЛ и Речи Посполитой, а белорусская государственность приплетена к ним ни к селу и ни к городу, поскольку реальная история белорусской государственности начинается с советского времени. Стоит только посмотреть на оглавление этой работы, чтобы убедиться в этом.

«Образование ВКЛ», «Государственный строй и организация в ВКЛ», «Войско и организация обороны ВКЛ», «Внутриполитическая борьба», «Борьба  ВКЛ за государственный суверенитет», «Внешняя политика ВКЛ», «Сословная и социальная структура ВКЛ», «Политический кризис Речи Посполитой и ее разделы». Всему этому польско-шляхетскому старому хламу предшествуют разговоры о белорусской государственности в Полоцком княжестве. 

Эту глупость  квазиисторики  преподносят следующим образом.

Полоцкое княжество  трактуется как равнозначное в политическом отношении Новгороду и Киеву. Здесь квазиисторики как бы намекают на существование в то время трех независимых государств – Полоцкого (Белорусского), Новгородского (Русского) и Киевского (Украинского). 

Даже если признать равнозначность в политическом отношении Полоцка и Киева (хотя исторически это не соответствует истине, ибо Киев в это время именовался «матерью» всех «русских городов», поэтому к нему тяготели политически все древнерусские области, в том числе и Полоцкая Русь), то отсюда еще нисколько не следует белорусскость или протобелорусскость Полоцкого княжества, которое во всех источниках квалифицируется как Русь, Руссия, Русская земля.

Все дело в том,  что квазиисторики рассматривают Полоцкое княжество  не в реальном общерусском историческом контексте, а, так сказать, в «белорусизаторской»  версии древнерусской истории аналогично фальсификациям «украинизатора» Михаила Грушевского и нынешних бандеровских «украинизаторов», что Киевская Русь – это не древнерусское государство, а украинская держава и что, как заявил Порошенко, киевский князь Владимир крестил не Русь, а Украину.

Квазиисторики новой истории белорусской государственности заимствуют этот фальсификат Михаила Грушевского и современных «украинизаторов» и заявляют, что Полоцкое княжество – это  есть начало белорусской  государственности.

Остается только дописать, что киевский князь Владимир крестил не только Украину, но и Беларусь и тогда «белорусизаторские» археологи и антропологи отыщут белорусских укров и белорусскую идентичность даже в сарматскую эпоху.

Ведь уже, как радостно сообщают квазиисторики при презентации своего первого тома, белорусские антропологи восстановили «образ белорусского шахтера, который жил 5 тысяч лет назад». После таких заявлений создается впечатление, что подобные «исследования» создавались не в академическом институте,  а в чеховской палате номер шесть.
 

Правда, возможно у этих сочинителей (чем черт не шутит!) сохранилось любовное письмо времен Всеслава, в котором одна из поклонниц  полоцкого Чародея называет его белорусским президентом, благодаря чему и произошло появление  концепции и данного труда по истории белорусской государственности?

В чем  заключается главная ошибка в концепции истории белорусской государственности и в представленном академическом издании? В том, что о Полоцком княжестве говорится как об исторической форме белорусской государственности, но умалчивается о тождестве государственности Полоцкого княжества с государственностью, например, таких княжеств, как Черниговское, Рязанское, Нижегородское, Ростово-Суздальское, Смоленское и других древнерусских княжеств.

Стоит, к примеру, вместо Полоцка поставить Чернигов или Ростов и будет тот же самый исток белорусской государственности.

Если следовать логике  квазиисториков, то выходит, что и эти княжества представляют собой исторические формы белорусской государственности. Но утверждать подобное – это явный абсурд. Следовательно, абсурдно говорить о том, что Полоцкое княжество – это историческая форма белорусской  государственности.

Полоцкое княжество – это не историческая форма белорусской государственности (точно так же, как Киевское княжество не историческая форма украинской государственности), а явление сугубо древнерусского мира, государственность, культура, письменность, религия, архитектура, ментальность жителей которого ничем не отличались от других древнерусских княжеств, например, от Киевского или Ростово-Суздальского. Вообще, можно сказать, ни один из европейских народов не имеет столь богатых источников доказательств  своего исконного этнического единства, как древнерусский народ.

Разделять или противопоставлять, к примеру, Полоцк и Великий Новгород по принципу наша и не наша история – смехотворно, ибо и Полоцк и Новгород являются одинаково древнерусскими городами, что фиксируется в договорах X века между Киевской Русью и Византийской империей. Ведь это бесчестно – придумывать Полоцкому княжеству историческую форму белорусской государственности, о чем  нет  никаких свидетельств в исторических источниках, и  тем самым цинично фальсифицировать историю белорусского народа.

Разумеется, в этом сочинении продолжается графомания о том, что Великое княжество Литовское представляет собой историческую форму белорусской государственности, поскольку в ВКЛ были два основных этноса – литовцы и русские, то есть белорусы. И хотя в тот период в источниках ни о каких белорусах речи не идет, квазиисторики, тем не менее, продолжают тянуть свою нудную волынку, что ВКЛ это не только литовское государство, но и белорусское. «ВКЛ, — заявляют они, — являлось полиэтническим государством, в составе которого белорусский этнос оформил и осуществил свою государственность в XIII-XVIII вв.» ^{[1, c. 248]}.
 

Самое смешное во всем этом, что если следовать такой логике, то надо признать, что ВКЛ  включало в себя не два основных этноса, а четыре – литовцев, белорусов, украинцев и русских, поскольку, кроме нынешней Литвы и Беларуси, в ВКЛ входили еще Киевщина, Волынь, Подолия, Черниговщина, Брянщина, Смоленщина, то есть нынешние украинские  и русские земли.

Ведь сами квазиисторики пишут, что «в период расцвета ВКЛ простиралось от Балтики до Черного моря и от границ Польши и Венгрии до Подмосковья» ^{[1, c. 243]}.

В таком случае правильнее назвать ВКЛ украинским государством, поскольку нынешние украинцы были еще более, чем белорусы, основным этносом ВКЛ. Но признать такое квазисторики из Института истории НАН Беларуси, конечно, не могут, поскольку тогда рушится вся их детская концепция о белорусской государственности ВКЛ.

И разве они сами не отрицают белорусскую государственность ВКЛ, утверждая, что «ВКЛ являлось полиэтническим государством, история которого принадлежит всем народам, его населявшим. Каждый из этих народов внес свой вклад в становление и развитие ВКЛ».

Согласимся. Но из этого еще нисколько не следует белорусская государственность ВКЛ. В противном случае тогда надо признать, еврейскую, татарскую государственность ВКЛ, ибо евреи и татары также внесли свой вклад в развитие ВКЛ. На каком основании  квазиисторики будут этим народам отказывать в этом праве?

Тогда с еще большим основанием надо признать, что и Российская империя была белорусским государством, поскольку она была полиэтническим образованием и каждый народ, ее населяющий, внес свой вклад в ее развитие. Вот к какой глупости приводит отсутствие элементарной логики у сотрудников академического института.

Сотрудники Института истории НАН Беларуси, толкуя об исторической форме белорусской государственности в ВКЛ, отождествляют разные понятия – государственность на Белой Руси в эпоху ВКЛ и белорусскую государственность. 

В этом плане квазиисторики напоминают нерадивых учеников, которые при изучении стран мира путают Швецию со Швейцарией, а Австрию с Австралией. Что, кстати, доходчиво объяснил видный литовский историк Станислав Лазутка «белорусизаторам» по поводу их бредней о Великом княжестве Литовском как белорусском государстве. Cтанислав Лазутка отмечал, что Великое княжество Литовское – это государство «не «Русско-Литовское» или «Белорусско-Литовское» или как там еще, а именно Литовское, как это убедительно показал крупный советский русский историк Владимир Терентьевич Пашуто» ^{[2, c. 68]}.

Следует отметить, что в ВКЛ очень быстро установилось господство  антирусской политической номенклатуры, которая ничего общего не имела с белорусской ментальностью.

Классическим примером угнетенного положения западнорусского народа (белорусов) в государственной системе Великого княжества Литовского является эпизод из жизни князя Константина Ивановича Острожского, знаменитого победителя московских войск под Оршей. В 1514 году Польский король Сигизмунд I назначил Константина Ивановича Острожского великим литовским гетманом. Это звание давало право русскому князю на место в составе господарской Рады. Но литовцы-католики категорически были против принятия в Раду Константина Ивановича Острожского на том основании, что он схизматик, т.е. православный. С большим трудом в виде исключения Сигизмунд I уговорил Раду допустить в ее состав знаменитого полководца.

Этот факт красноречиво опровергает выдумки псевдоисториков о существовании белорусского правительства и белорусского государства в период Великого княжества Литовского.

Попытки реабилитации «белорусизаторской» версии истории белорусской государственности особенно рельефно выступают  в их «исследованиях» о белорусском этногенезе, «чтобы, — как говорят квазиисторики, — было понятно, откуда народ пошел».

Как видим, размах у сочинителей истории белорусской государственности несторовский. Ни много, ни мало, они претендуют на лавры летописца Нестора и собираются осчастливить научное сообщество и наших студентов своей «Повестью временных лет».

Будь у этих  историков хоть капля разума они поняли бы, что летописец Нестор в своем бессмертном произведении, этом величественном памятнике общерусского самосознания, подобного которому не имеет не один европейский народ, уже давно объяснил откуда пошла белорусская земля и белорусский народ.

Ответ лежит в самом названии несторовской летописи «Откуду есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Русская земля стала есть».

Из содержания летописи видно, что в несторовское понятие Русской земли входили не только поляне, древляне, северяне, словене, но и дреговичи, радимичи, кривичи, то есть те племена, которые проживали на территории современной Беларуси. Все это и была Русская земля.

Что прекрасно объяснили наши великие белорусские этнографы, историки и археологи, начиная от Ивана Носовича, Павла Шпилевского, Евдокима Романова и кончая Лаврентием Абецедарским,  Михаилом Пилипенко, Василием Бондарчиком, Эдуардом Загорульским,  Леонидом Поболем. Еще в середине XIX века белорусский этнограф Павел Шпилевский писал: «Есть на всей Руси большой край, который называется Белоруссией. Живут там люди белорусские родные братья людей великорусских» ^{[3, c. 71]}.

Но квазиисториков ответ Нестора,  разумеется, не устраивает. Им подавай независимую белорусскую историю, которая, по их детскому уразумению, ничего общего не должна  иметь с Русской землей, Русским миром.

И вот после всех абсолютно  не относящихся к  белорусскому этногенезу разговорах об археологических культурах, балтах, ятвягах и выдуманной  династии  Рогволодовичей  делается  сугубо «белорусизаторский» вывод в духе старого фальсификатора Вацлава Ластовского.

«Таким образом, — заявляют квазиисторики, — обозначившееся культурно-хозяйственное сближение населения раннегосударственных образований в результате не привело к складыванию единой восточнославянской народности. Накопленные в течение ряда веков традиции и выработанные устойчивые этнотерриториальные черты стали основой белорусского этноса» ^{[1, c. 156]}.

Совершенно прав видный украинский историк Петр Толочко, который раскрывая ненаучность взглядов «украинизаторских» историков о происхождении украинского народа, писал:

«Если бы мы попытались представить этническую картину восточнославянского мира накануне образования у них государства как сложившуюся основу трех нынешних народов – украинского, русского и белорусского, как это имеет место в некоторых (особенно украинских) исследованиях, ничего реалистичного у нас бы не получилось» ^{[4, c. 24]}.

И дальше Петр Толочко делает обоснованный вывод, который показывает всю несостоятельность рассуждений «украинизаторов» и «белорусизаторов» о восточнославянском этногенезе:

«Вообще, не будь в жизни восточных славян общего исторического этапа, представленного единым государством, исследователям пришлось бы говорить об «украинских» и «русских» северянах, «украинских» и «белорусских» дреговичах, древлянах и волынянах, «белорусских» и «русских» кривичах. Но такой этап у них был, причем длительный, почти 400-летний, и, разумеется, без учета этнокультурной и этнополитической интеграции восточных славян в условиях существования государства с центром в Киеве их последующее этнокультурное развитие останется непонятым»^{[4, c. 25]}.

Вот почему ничего реалистичного в «летописи»  квазиисториков из Института истории НАН Беларуси о белорусском этногенезе не имеется.

В самом деле, все источники того времени (летописные, законодательные «Русская Правда», религиозно-церковные  Крещение Руси, «Слово о Законе и Благодати», архитектурные Софийские Соборы в Киеве, Новгороде и Полоцке, литературно-художественные «Слово о полку Игоревом», языковые – единый устный и письменный язык) не просто говорят о единой восточнославянской народности, а говорят именно о едином русском народе, единой Русской земле, едином Русском государстве, единой княжеской династии Рюриковичей и утверждать противоположное, что не было единой восточнославянской народности – значит быть не историком, а именно квазиисториком.

Разумеется, исторического мышления от кваисториков ожидать не приходится. Ведь для них «Беларусь – центр Европы». Уже празднование 500-летия со дня издательской деятельности Франциска Скорины показало всю абсурдность подобных попыток удревнить  белорусскую историю и нести чушь о том, что дело Скорины, дескать, «позволило заявить о белорусском народе всей Европе». Подобная трактовка деятельности Франциска Скорины объективно направлена на отделение белорусской истории от общерусской, что явно в духе «белорусизаторских» фальсификаций белорусской истории.

Заканчивается  первый том «Истории белорусской государственности» чисто польско-шляхетской сентенцией о разделах Речи Посполитой. «Борьба за сохранение и реформирование Речи Посполитой, заключительной частью которой было восстание 1794 г., свидетельствовало о том, что против ее разделов выступала значительная часть населения»^{[1, c. 558]}.

Не печалиться надо белорусским историкам этому историческому событию, а радоваться. Благодаря разделам Речи Посполитой белорусский народ наконец-то был освобожден от чудовищного угнетения польской шляхтой, которая низвела наш народ до положения невольников (рабов).

Во втором томе «Истории белорусской государственности». Белорусская государственность в период Российской империи (конец XVIII – начало XIX в.) наряду с изложением истории Российской империи продолжается польско-шляхетский бред о ВКЛ как белорусской государственности, что с детской искренностью радостно сообщили редакторы в начале второго тома:

«Проекты создания автономии Великого Княжества Литовского в составе Российской империи, которые появились в период наполеоновских войн, свидетельствуют, что элиты белорусских земель стремились использовать любую возможность для реализации  потенциала государственности». Авторским коллективом второго тома рассмотрены и охарактеризованы практически все крупные проекты, касавшиеся возрождения ВКЛ ^{[5, c. 5]}.

И дальше, рассуждая о зарождении и становлении белорусской нации и национальной идее, о краевой интеллигенции, авторы выдают следующий перл:

«В основу «борьбы за возрождение белорусского народа» была положена память о ВКЛ как об исторической форме белорусской государственности, которую представил, опираясь на труды историков XIX в., В. Ластовский в своей «Краткой истории Беларуси» ^{[5, c. 223]}.

Так и хочется воскликнуть «О Кривия, отчизна моя!». Но нет ничего удивительного  в том, что квазиисторики начала XXI века объединились с квазиисториками  начала XX века. Родственные души. Но стоило ли для этого сочинять квазиисторию под названием «История белорусской государственности», если уже больше ста лет тому назад была сочинена Вацлавом Ластовским точно такая же квазиистория Беларуси. 

Несостоятельность концепции истории белорусской государственности рельефно выступает также и в утверждении о том, что БНР была национальной формой белорусской государственности, которая предшествовала БССР.

Но все дело в том, что подобные карикатурные утверждения нынешних адептов БНР ничего общего не имеют с исторической и политической действительностью того времени.

В подтверждение нашей мысли сошлемся на результаты выборов во Всероссийское  учредительное собрание в ноябре 1917 года по Беларуси. Нынешние «белорусизаторы» любят фарисействовать на тему, что Советскую власть в Беларуси, дескать, установили солдаты Западного фронта против воли белорусского народа, представителями которого были, как заявляют графоманы, национально-демократические силы, создавшие БНР. 

Эта ложь «белорусизаторов» опровергается результатами выборов в Учредительное собрание. Оказывается, во всех белорусских избирательных округах, а их было три, за кандидатов от большевиков (список № 9) проголосовало 63,3% белорусских избирателей. А в сельской местности поддержка большевиков была еще выше. Например, в Хотенчицской волости Минского уезда за большевиков проголосовало 93% избирателей, в Пуковской волости Слуцкого уезда – 84,5 избирателей ^{[6, c. 387]}.

Солдаты же Западного фронта составляли особый избирательный округ и по своему избирательному округу в подавляющем большинстве (67,7% избирателей) проголосовали за большевиков. А как же обстояли дела в этом вопросе с так называемыми «национально-демократическими силами»? Они тоже выставили своих кандидатов в Учредительное собрание (список № 13) и получили ничтожное количество голосов. За их кандидатов проголосовало только 0,3% избирателей ^{[6, c. 387]}.

В свете вышесказанного совершенно ясно, что БНР никакого отношения к белорусскому национальному самосознанию и к белорусской государственности не имеет. БНР представляла собой  антибелорусский проект антибелорусских деятелей.

Это никакая не буржуазная республика, ни национальная форма белорусской государственности. Это было фактически  марионеточное образование, которое, по мысли его инициаторов, должно было быть инструментом политики Запада против России. Не только против Советской России, но против любой России.

Но как марионеточное  образование, оно  было направлено и против интересов белорусского народа и белорусской государственности.

Другими словами, БНР была «белорусизаторской» формой организации антисоветских и антироссйских деятелей, как, например, польские помещики Роман фон Скирмунт, Эдвард Войнилович или бывшие офицеры Русской императорской армии Константин Езовитов, Станислав Булак-Булахович, которые, прикрываясь лозунгами строительства белорусской культуры и белорусской государственности, преследовали цель восстановления своих классовых и сословных привилегий при помощи сначала Германской империи, а затем пилсудской Польши.

Значительная часть этой антисоветской и антироссийской публики в 1920-е годы возвратилась в БССР, где продолжала свою антибелорусскую деятельность под видом «белорусизации». Характеризуя «белорусизаторскую» публику 1920-х годов, польский историк Леон Василевский в 1925 году в книге на польском языке «Литва и Белоруссия» писал:

«На поле белорусской культуры работают деятели, по существу не имеющие ничего общего с официальным коммунизмом – социалисты-революционеры, сторонники «правительства Ластовского»,  прежней Верховной Рады и т.д. Овладевают они Институтом белорусской культуры и почти всем издательским делом на белорусском языке».

Далее польский историк говорит о том, что эти «белорусизаторы» для маскировки вынуждены приспосабливаться «к официальной линии советской политики» ^{[7, c. 217]}.

Самое интересное заключается в том, что составители концепции истории белорусской государственности не осознают того парадокса, что они сами ничем не отличаются от бэнээровской интеллигенции. Прикрываясь, или по-детски трактуя официальную политику Республики Беларусь, эти сочинители истории белорусской государственности не понимают того, что объективно как их концепция, так и их  будущие квазинауные  труды направлены против интересов белорусского народа. 
 

С точки зрения исторической истины можно утверждать, что нынешние «белорусизаторские» историки представляет собой «кресовскую» интеллигенцию, объективно занимающуюся превращением Беларуси из центра Европы в польско-шляхетскую восточную окраину.

Среди поверхностно мыслящих историков распространена следующая ошибочная  аргументация: раз хронологически БНР была провозглашена раньше, чем БССР, то, следовательно, без БНР не было бы и  БССР.

Это элементарная логическая ошибка (post hoc, ergo propter hoc  после этого – значит по причине этого.  В том-то дело, что не значит, поскольку марионеточное образование по своему определению не может быть источником государственности.

В концепции истории белорусской государственности есть раздел, посвященный основам конституционного строя, законодательной,  исполнительной  власти.  Разумеется,   работы, которые будут написаны на основании этой части концепции, будут напичканы пафосными декламациями, что суверенитет и независимость Беларуси – это святое.

Такими декламациями в истории белорусской государственности будут  намекать Брюсселю и Вашингтону, что в Беларуси учат студентов думать не об интеграции на евразийском пространстве, не о строительстве Союзного государства Беларуси и России, которые  немыслимы без наднациональных структур управления, без общего евразийского, союзного интереса, а лишь только о независимости белорусского государства, о признании  абсолютного характера национальных интересов Беларуси.

И хотя  такое понимание  независимости и национальных интересов  совершенно ущербно и ни о какой самостоятельности  Беларуси  при таком  понимании суверенитета  говорить  не приходится, но квазиисторики все равно будут усиленно артикулировать эту мнимую независимость и тем самым объективно подыгрывать Западу, который против всякой интеграции на постсоветском пространстве, облыжно преподнося такую интеграцию как «имперскую политику России».
 

Собственно, ради такой антиисторической трактовки истории Беларуси, которая ничего общего не имеет с действительной историей белорусского народа, была сочинена казенная концепция истории белорусской государственности и началась публикация пятитомного издания «Истории белорусской государственности».

Как такая история белорусской государственности будет соотноситься не с бумажным, казенным, а с действительным патриотизмом белорусского общества и строительством Союзного государства Беларуси и России, об этом квазиисторики думать не собираются.

Вот почему для правильного понимания исторического процесса на белорусских землях необходимо отказаться от ряда антиисторических химер квазиисториков при изучении белорусской истории. По какому-то недоразумению принято считать, что в отличие от монголо-татарского нашествия, которое принесло русским землям неисчислимые беды и замедлило развитие Северо-Восточной Руси, Литва и Польша якобы принесли Западной Руси демократию и процветание.Однако подобный взгляд абсолютно антиисторичен и представляет собой польско-шляхетскую фальсификацию белорусской истории.

Дело в том, что в отличие от монголо-татарского ига, которое представляло собой военно-материальный гнет и не затрагивало национальной и духовно-культурной жизни Северо-Восточной Руси, польско-литовское господство в силу своей тотальности было более жестоким и тяжелым для западнорусских (белорусских) земель. Об этом красноречиво писал в 1908 году выдающийся белорусский этнограф Евдоким Романович Романов, отмечая, что белорусский народ вынес на своих плечах многовековой католическо-польский гнет, значительно более тяжелый, чем татарское иго, отстоял свою веру и народность от напора польщизны, остановив тем самым колонизацию русских земель с запада ^{[8, c. 206, 218]}.

Очевидна та бесспорная историческая истина, что вся деятельность знаменитых западнорусских (белорусских) книгопечатников, писателей, ученых (братья Мамоничи, Лаврентий Зизаний, Cтефан Зизаний, Мелетий Смотрицкий, Андрей Мужиловский, Христофор Филалет, Афанасий Филиппович, Симеон Полоцкий, Георгий Конисский) проходила в борьбе против польско-иезуитской агрессии, против унии, против западной экспансии. И очевидна та бесспорная историческая истина, что только воссоединение Беларуси с Россией в конце XVIII века вывело белорусский народ на прогрессивный путь исторического развития.

Видный белорусский историк Петр Тихонович Петриков констатировал: «В конце XVIII в. белорусский народ воссоединился с русским народом в едином Российском государстве. Присоединение земель Беларуси к Российской империи, включение белорусского этноса в родственный великорусский историко-культурный организм открыли новую страницу нашей истории. Закончилась борьба белорусов за выживание в условиях ВКЛ и Речи Посполитой. Начался трудный процесс возрождения исторической памяти и самосознания белорусского народа, развития его духовности и культуры, национально-государственного самоопределения» [9, c. 20].

Кстати, Президент Александр Лукашенко был абсолютно прав, когда он в своей лекции студентам Белорусского государственного университета утверждал:

«Включение восточнославянских земель в состав Российской империи имело для белорусского этноса тогда спасительный характер. Прогрессивное значение заключалось в том, что была ликвидирована шляхетская анархия, кровавые разборки между шляхтой, от которых страдал в первую очередь простой народ. 

Вхождение белорусских земель в состав России способствовало развитию зарождавшейся промышленности, их втягиванию во всероссийский рынок, что содействовало хозяйственной специализации Беларуси, подъему сельского хозяйства и промышленности». ^{[10, c. 41]}.

Вот именно этот трудный путь формирования белорусской субъектности в рамках общерусской истории и Русского мира, понимания того, что белорусская история – это история общерусского народного самосознания и необходимо излагать в истории белорусского народа, а не заниматься графоманией на тему якобы новой концепции и нового курса истории белорусской государственности