Есть у дороги старый крест,

Он весь зарос зелёным мхом . . .

Предисловие

Бывает как? Случайно увидишь полустёртые буквы и даты на заросших травой надгробных камнях. С трудом прочитаешь. В памяти всплывают забытые имена из школьных учебников.



Всеобщая вера в революцию и есть начало революции

Летом 1905 года руководителями ЛСДРП (Латвийская социал-демократическая рабочая партия) было принято решение о нападении на Рижскую центральную тюрьму. Главной целью налёта было освобождение арестованных активистов рабочего движения.

В условиях строжайшей конспирации были отобраны участники и определена дата нападения — ночь на 7 сентября. В налёте приняло участие 52 человека: 47 человек от Рабочей партии и пять человек от еврейского Бунда. Вот некоторые имена участников — Екаб Дубельштейн (Епис), Янис Чокке (Брашайс-Храбрый, перевод с латышского), Рудольф Делиньш (Чомс-Приятель), Пётр Пятков (Мерниекс-Землемер, он же Художник), Христофор Салныньш (Гришка). Командует операцией Фердинанд Грининьш( Заляйс-Зелёный, он же — Грюнштейн, Гринин, Грин, Бурлак).
 

Кто конкретно разработал план операции — неизвестно. Имена организаторов сгинули во мгле ушедшего века. По одной из версий, план всей акции разработал Янис Лутерс (партийная кличка — Бобис). Дальнейшее описание событий со слов рядовых участников налёта.
 

С наступлением сумерек начали собираться на Матвеевском кладбище. Подходили по одному, по два человека: пароль — «завтра праздник». К двенадцати все были на месте.

Разделились на три группы. Первая группа (7-8 человек) должна была перерезать телефонные провода в районе водонапорной башни и в случае появления полиции перекрыть дорогу ведущую к тюрьме. Перед второй группой (20 человек) была поставлена задача занять позиции напротив здания администрации и удерживать огнём находящихся там казаков и надзирателей. Эта группа была усилена товарищами с ручными бомбами. Остальные (примерно 20 человек), должны были пробраться на территорию, ворваться в тюрьму и с помощью заранее изготовленных дубликатов ключей освободить арестантов.

Сигналом к общему отходу должна была стать запущенная ракета.

К двум часам все были готовы. Залегли на погосте за оградой напротив тюрьмы. Справа чуть виднелась тропинка ведущая в Московское предместье, за ней под низким тёмным небом мрачно возвышалась громада водонапорной башни. Ждали условный сигнал.



Салныньш (Гришка) лежал между могилами, прислушивался и напряжённо смотрел в сторону тюрьмы. Время казалось остановилось. Гришка вытащил из кармана коробок, аккуратно прикрыл его фуражкой, чиркнул, зажёг спичку и осветил циферблат часов. Две минуты третьего. В этот момент кто-то дёрнул его за ногу. Подползший сзади Янис Чокке показал пальцами: оставь две-три тяги. Гришка про себя чертыхнулся и шёпотом ответил, мол не курю, время смотрю.

В четверть третьего, из-за забора со стороны тюрьмы послышались шаги и негромкие голоса — менялся караул. Затем всё стихло. Минут через десять, на караульной вышке дважды мигнул огонёк. Гришка запахнул потуже офицерскую шинель, затянул её ремнём, покрепче натянул фуражку с жандармской кокардой, махнул рукой и пригнувшись побежал к ограждению. За ним выдвинулись остальные.

Бойцы забрались по лестнице на забор, по веревкам спустились на охраняеммую территорию и с помощью отмычек проникли в само здание корпуса для политических. Тишину порвали выстрелы. Началась интенсивная стрельба как снаружи, так и внутри здания.
 

Рядом с ним был Гришка, с правой руки он стрелял из маузера, в левой сжимал шашку, которую выхватил у раненного надзирателя. Охрана заперлась в караульном помещении и отстреливалась. Были убиты два и тяжело ранены три тюремных охранника.

Здесь выяснилось, что сделанные дубликаты ключей подошли к замкам только двух камер. Из одной освободили приговорённого к смертной казни члена Рижского комитета ЛСДРП Яна Лациса, во второй сидел какой-то бомбист, который отказался выходить. Боевики топорами и ломами проломили дыру в двери ещё одной камеры и вытащили оттуда Юлия Шлессера, организатора боевой бригады на заводе «Феникс». Десятки заключенных кричали, стучали в двери и просили их освободить, но времени уже не было. Над тюрьмой взвилась ракета.

Нападавшие расстреляли все фонари наружного освещения и ломанулись из здания. Темнота, беспорядочная стрельба, общий хаос и суматоха — всё это позволило выбраться с территории тюрьмы. Как это не удивительно, но среди нападавших потерь не было, лишь несколько человек получили ранения. Среди легко раненых был и Янис Чокке, который порвал себе ладонь перебираясь через забор. С рассветом по городу начались облавы, но участники налёта уже рассеялись по городским предместьям.

Об этом нападении на тюрьму написали все крупные газеты Российской империи и Западной Европы. Находившийся в то время в Швейцарии лидер РСДРП Владимир Ульянов (партийная кличка — Ленин) поддержал и высоко оценил действия латышских революционеров.

Будьте реалистами — делайте невозможное

13 января 1906 года в рабочей столовой «Аустра» по адресу Дзирнаву 82 проходила встреча руководителей ЛСДРП, обсуждались вопросы доставки дополнительного оборудования для подпольной типографии газеты «Cīņa», тираж которой достиг пятнадцати тысяч экземпляров, и возможности изготовления ручных бомб на заводе «Проводник».






Внезапно нагрянула полиция. Повязали восемнадцать человек. Товарищ Лутерс (Бобис), хотя и успел скинуть револьвер, но был тоже арестован. Как позже выяснилось, информацию полиции слил провокатор Зиедыньш. Задержанные очутились в тюрьме Охранного отделения Департамента полиции на Бастионном бульваре (сегодня бульвар Аспазияс №7). В тот же день несколько арестантов были расстреляны на горе Гризинькалнс.




На следующий день, 14 января, руководители боевого крыла ЛСДРП собрались в складском помещении книжного магазина по адресу Суворова 25 (Кришьяна Барона) и приняли план действий по освобождению товарищей.

Девятнадцатилетняя активистка рабочего движения Аустра Дрейфогеле (Маде) получила задание: в качестве невесты добиться свидания с Лутерсом, тайно передать ему дамский браунинг и предупредить о готовящейся акции. Чуть полненькая, рыжая, симпатичная товарищ Маде сделала всё как надо. Пришла в отделение, дала денег, поплакалась в жилетку и сказала что ждёт от Лутерса ребёнка. В итоге, удалось через караульных передать арестанту завёрнутую в газету продуктовую передачу.

Лутерс был «тёртый калач». Он сидел в камере и думал. От кого продукты? Кто это и что это? Читая газету, под рекламным объявлением он увидел написанное карандашом слово — «nākšu» (приду). Да мало ли кто и что там написал, подумал Лутерс, но решил внимательно рассмотреть весь номер. Через минуту он нашёл ещё одно слово и сразу понял всё. В углу, на внутренней странице, тем же самым карандашом было нацарапано — «Jēpis» (Епис).

На следующий день товарищ Маде смогла добиться свидания с заключённым, несмотря на то, что официально это было запрещено. По окончании встречи, во время прощального поцелуя, она сумела незаметно для охранника сунуть Лутерсу в карман браунинг с патронами.
 

Утром 17 января четырнадцать боевиков, стараясь не привлекать к себе внимание, были уже недалеко от здания полиции. Это была уже третья попытка. Два дня прошли неудачно, всё время что-то не сходилось. В первый день — развод караула и приезд почты. Во второй день — проходящие мимо войсковые подразделения. В этот раз решили штурмовать охранку во что бы то ни стало.

Дубельштейн был похож на загулявшего банкира — на носу пенсне, приклеенная бородка, длинный модный чёрный макинтош, на голове котелок, на ногах английские галоши, в руках трость. Гришка косил под купеческого сынка, приехавшего в город из провинции спускать папенькины денежки. На нём было пальто мышиного цвета с воротником из бобрика, на голове дорогая меховая шапка. Всё это были вещи, которые Дубельштейн накануне вечером снял с двух барыг на Московской улице. Не в чем было идти на дело, пришлось трясти буржуев.

Диспозиция была такая. На первом этаже у входа стоял караульный с винтовкой, выше по лестнице сидели трое полицейских, а в ближайшем отдельном кабинете располагались ещё человек десять агентов. На втором этаже располагался караул, на третьем — солдатская казарма. Всего в здании находилось примерно сто шестьдесят солдат и полицейских. Напротив охранки находилась гостинница «Коммерческая»(сегодня — «Метрополь»), в ней располагался штаб казачьего полка. У входа в штаб стояли пять казаков, разговаривали, лузгали семечки, смеялись, кто-то курил. Слева в 200 метрах на площади (сегодня — это примерно перед автовокзалом) находился полицейский пост с пулеметом, справа у почты на углу Бастионной и Суворова(Аспазияс и Кр.Барона) стояли двое городовых и три солдата.

В 8.15, к парадному входу с разных сторон одновременно подошли пять человек. Пятков (Землемер) остался снаружи. Четверо — Салныньш (Гришка), Дубельштейн (Епис), Элиаш (Страуме) и Чокке (Храбрый) быстро вошли в здание, ещё трое боевиков расположились слева — напротив полицейского поста, двое — напротив двух городовых с солдатами, остальные рассредоточились на улице. Первым как всегда, шёл Гришка. Часовой стоявший у входа пытался их задержать, спросил, что им нужно.

— Мы к Давусу (зам.начальника полиции). Срочно. Он ждёт нас, — громко, командирским тоном, сказал шедший вторым Дубельштейн.

Опешивший постовой пропустил всех. Навстречу вскочил было дежурный, но Гришка выстрелил через пальто, не вынимая пистолета из кармана. Полицейский упал. Двое копов за столом не успели ничего сообразить. В секунду из под распахнутого макинтоша Дубельштейн выхватил два маузера и рявкнул.

— Все на пол, руки за голову, — и выстрелил два раза в потолок.

На первом этаже никто из полицейских не захотел «играть в героя». Чокке и Элиаш уложили всех вдоль стены. На втором этаже, караульные опасаясь ручных гранат забаррикадировали дверь огромным шкафом и заняли оборону.
 

Стоявшие на улице казаки, услышав выстрелы насторожились, но затем успокоились. Наверное подумали, что в здании расстреливают революционеров, такое в последние месяцы практиковалось. Если бы в этот момент казаки попыталась проверить, что творится в здании полиции, то на улице бы началось сражение.

Минут через пять боевики появились на выходе из здания. Первыми шли шесть освобожденных арестованных, в том числе Янис Лутерс и Фрицис Сварс. За ними шли остальные. Последним, прихрамывая шёл Янис Чокке, ему снова неповезло, пуля рикошетом от стены зацепила большой палец на ноге. Все быстро прошли мимо ничего не понимающих или не желающих ничего понимать казаков.

Через полчаса солдаты по тревоге оцепили весь квартал, но было уже поздно. Боевики исчезли в узких улицах города. Несколько беглецов укрылись и переждали первые дни на конспиративной квартире по адресу Дюнабургская 20.



1906 год — время суровое. По всей империи волнения, стачки, забастовки, нападения на полицейские участки, столкновения с армейскими частями. После разгрома восстания в Москве у царского правительства появилась возможность отправить дополнительные войска в Прибалтийский край. Начались многочисленные политические аресты.



За информацию о налётчиках и беглецах была обещана награда, за голову Лутерса — тысяча рублей. В каждом отделении сыскной полиции была его фотографическая карточка. Оставаться в Риге стало опасно. Одна группа боевиков под командованием Лутерса отправилась в Финляндию, другая группа перебралась в Петербург.

Есть у революции начало, нет у революции конца

Менее чем через месяц, имена латышских товарищей гремят по всей России. 13 февраля 1906 года они совершают результативный и дезкий ЭКС.

В два часа дня в операционный зал филиала Государственного банка Российской империи в столице Великого Княжества Финляндского Гельсингфорсе (Хельсинки) по адресу Северная Эспланадная №7 вошли четверо, через пару минут вошли ещё десять человек, затем все выхватили оружие. Один из нападавших выстрелил в потолок и крикнул «Именем Революционного Комитета объявляю всех арестованными! Руки вверх!»

Командует парадом — Янис Лутерс. Подступы к зданию с улицы контролирует отряд боевиков финской рабочей гвардии.

Невооружённые работники банка подчинились. Помощник управляющего Баландин пытался протестовать и был застрелен. Всех сотрудников банка завели в приемную директора, заперли и под видом бомбы положили за дверь пустую жестянку. Налётчики выгребли из кассы всё что было и покинули здание банка.
 

Прибывшая позже полиция освободила запертых чиновников. Вслед за копами в банк примчались генерал-губернатор и командир расквартированного в Финляндии армейского корпуса. На следующий день финские, шведские и российские газеты написали о нападении.

Генерал-губернатор телеграфировал Председателю Совета министров Российской Империи С.Ю.Витте о том, что будут предприняты все меры для поимки преступников. Местные финские власти заявили о полной поддержке действий жандармерии. Охота на грабителей началась.



Боевики попытались выбраться из Финляндии поодиночке и маленькими группами. Это оказалось сделать не просто. Незнание языка, незнание местности, информированность населения, оперативная работа полиции сразу дали властям результат. На следующий день,14 февраля, на станции Керава в 20 км от Гельсингфорса покупатель билета «засветил» перед кассой толстую пачку денег. Кассир сразу сообщил об этом в полицию.

Во время проверки документов боевики оказали сопротивление, застрелили жандармского унтер-офицера Михайлова, но далеко уйти не смогли. После короткого боя с конной финской полицией налётчики сдались. Было задержано четверо грабителей, у них было изъято около сорока тысяч рублей.

16 февраля, на гостевом дворе в местечке Кангасала горничная убирала номер. Меняла бельё и решила перевернуть слежавшийся матрас. Подстилка была тяжелая, внутри явно что-то лежало. Любопытная горничная нашла в матрасе боковой разрез и вытащила пистолет. Через два часа, постоялец Пётр Салинь сидел за решёткой.

Вечером 17 февраля Янис Чокке и Эмма Гайле ждали поезд в придорожном трактире недалеко от станции Таммерфорс (Тампере). В связи с сильным ветром и снежными заносами поезд опаздывал уже на три часа. Компания лесорубов за соседним столом накачивалась алкоголем, финны громко разговаривали, горланили песни и поглядывали на Эмму. Здоровенный рыжий бородач, шатаясь, в третий раз пошёл освежиться и, проходя мимо, в третий раз задел стул Яниса. Чокке не стерпел и выставил ногу. Финн повалился между столами и падая зацепил скатерть с тарелками и стаканами. Два лесоруба вскочили на помощь товарищу. Янис сцепился с одним из них, они свалили ещё один стол, проломили декоративную стенку и грохнулись на пол.

Пока вышибала и бармен всех успокаивали и разнимали в трактир ввалился наряд полиции вызванный со станции. Яниса Чокке и финна задержали и повели на выход. В дверях Янис обернулся, посмотрел на Эмму и улыбнулся. Таким он и останется в её памяти. Больше они никогда не встретятся.

Задержанный был опознан как грабитель банка и доставлен в полицейский участок. Комиссар полиции Балкевич улыбался, потирал руки и принимал поздравления коллег. Такая удача — поймал матёрого бандита. Теперь он точно добьётся перевода из этой дыры.

Воображение комиссара уже рисовало светлый просторный кабинет в столичном главке. Но он глубоко ошибался. Обыск Чокке был произведен халатно, в ботинке у арестованного остался незамеченным спрятанный стилет. Выбрав удобный момент, Чокке заколол комиссара полиции и завладел оружием. Заперся в одном из помещений полицейского участка, отстреливался три часа, убил констебля Гренфельда и ранил нескольких полицейских. После того как у налётчика кончились патроны, Янис Чокке был схвачен.

Янису Лутерсу и остальным участникам ограбления удалось уйти. Сразу после налёта они «легли на дно» на окраине Гельсингфорса в квартире местного рабочего. Через две недели, с помощью финских рыбаков, товарищам удалось выбраться из Финляндии.

Сто десять тысяч рублей переданные Ленину через «начальника финансового отдела» Большевистского Центра товарища Красина зашли в кассу революционеров. В дальнейшем, часть суммы пошла на скупку оружия, поднятого финскими рыбаками из затонувшего судна «Джон Графтон», исполнившего свой последний круиз. Пароход перевозил винтовки и патроны из Западной Европы в Россию, сел на мель в финских шхерах и был взорван командой. В экипаже были пять социал-демократов латышей, в том числе капитан (Ян Страутман, партий ная кличка «Каптэс»).





Экспроприации, налёты — такие ныне времена

Рижские боевики прибывшие в Питер органично вписались в ударные отряды большевиков и сразу приняли участие в нескольких акциях. Сначала была неудачная попытка отбить задержанных товарищей во время их конвоирования по Шпалерной улице. Освобождение не удалось, так как конвой в последний момент изменил маршрут.

Затем, 27 января, члены Петербургской боевой группы совершили нападение на чайную «Тверь» в Прогонном переулке, где в доме №15 проходило собрание «чёрносотенцев». Боевики камнем разбили окно и закинули внутрь помещения две бомбы, затем, через паузу ещё одну. К сожалению для боевиков и к счастью для находившихся внутри, третья бомба не взорвалась. Далее, выбегавшие из здания монархисты попадали под прицельный огонь нападавших. Одним из бомбометателей был Салныньш (Гришка).
 

Наступило горячее питерское лето 1906-го. В июне получился удачный захват почтового отделения на Офицерской (Декабристов) улице. Почти ежедневно происходили стычки и столкновения со штрейхбрекерами, черносотенцами, казаками и полицией. В июле в Ригу был отправлен товарищ Пятков с грузом (два пуда динамита, взрыватели и тридцать японских гранат). В Риге намечалась забастовка трамвайщиков и взрывчатку предполагалось использовать против штрейхбрекеров.

Если большевики что либо делали, то они это делали основательно и серьёзно. Члены боевых групп постоянно обучались. Проходили теоретические занятия по тактике уличного боя, практические уроки обращения с различными модификациями бомб и взрывателей. Происходили так называемые, манёвры в поле, то есть в городе. Один раз решили устроить манёвр в здании Правительственного Сената.



Почти три десятка боевиков заняли всё входы и выходы на улицу, лестничные пролёты и вход в кассу. В это время в Сенате работа кипела — бегали клерки и посыльные, важно шествовали чиновники и сенаторы. Одному из руководителей манёвра (кличка Фриц), пришла в голову идея — взять кассу Сената. Обстановка к этому располагала. Фриц уже решился, но взглянув в окно, увидел, что из казармы Гвардейского экипажа к зданию Сената направляется караульная смена солдат.

Фриц вытер лоб белым платком — это был сигнал отбоя. Боевики снялись с позиций и быстро покинули здание. Многочисленный персонал и посетители ничего и не заметили, только два старика сторожа в обшитых галунами ливреях с подозрением и недоумением долго смотрели вслед. Позже, на холодную голову, карбонарии пришли к общему мнению — операция была неподготовленной и риск был неоправданный.

Раньше мы верили в бога, теперь мы верим только в динамит

В августе Лутерс и Дубельштейн начали готовить серьёзный ЭКС. Было принято решение брать кассу Сестрорецкого оружейного завода. По разведданным полученным из бухгалтерии предприятия, на этом деле можно было «поднять» до 200 тысяч рублей. «Смотрящий» по северо-западу от большевиков товарищ Буренин дал добро на проведение акции. Подготовка шла полным ходом, но к осени обстановка серьёзно изменилась.

12-го августа на попытку убийства премьер-министра Столыпина пошли «конкуренты» большевиков — эсеры-максималисты(социал-революционеры). Три боевика: Илья Забельшанский (Француз), Иван Типунков (Гриша) и Никита Иванов (Федя) — поставили на карту жизнь и пошли «на рывок». К двум часам дня подъехали на фаэтоне к правительственной даче. В это время Столыпин принимал посетителей и поэтому в приёмной было очень много народа. Француз и Гриша переодетые в жандармскую форму, смогли дойти до кабинета премьер-министра и одновременно бросили в двери портфели с бомбами.

Эхо взрыва было слышно в самых дальних концах столицы. 27 погибших, 32 тяжелораненых, более ста легко раненых. Бомбисты погибли на месте. Глава правительства чудом уцелел.



После покушения, Столыпин получил от императора карт-бланш на наведение порядка. Премьер «железной рукой» стал «закручивать гайки». Полиция активизировалась, ежедневно проводились облавы и аресты. Указом Николая II, в обход Государственной Думы, было введено Положение о военно-полевых судах. Рассмотрение дел бомбистов-революционеров значительно ускорилось. Суды выносили приговор в течении 48 часов, по истечении ещё 24 часов приговор приводился в исполнение.
 

В это время начались разногласия между большевиками и меньшевиками, возникли серьёзные финансовые проблемы. Как следствие, пошли провалы.

Как позже в своей книге напишет Лутерс, от налёта на завод пришлось отказаться, так как не удалось собрать необходимое количество надёжных людей.

В следующий раз Дубельштейн и Лутерс встретились в Петербурге в начале мая 1907-го. Завязалось серьёзное дело. Дубельштейн познакомился с горничной, которая работала на восстановленной правительственной даче. После покушения Председатель правительства перевёз семью в Зимний дворец, но сам регулярно появлялся на на Аптекарском острове, где проводил рабочие совещания.

Появился реальный шанс — дотянуться до Столыпина. Боевики понимали, что в условиях усиления репрессий, ликвидация ненавистного премьера даст сильный толчок революционному движению по всей России.

Лутерс решил рискнуть и пойти до конца. План был такой. При помощи горничной, трое боевиков, ночью, скрытно проникают на территорию дачи, укрываются в хоз.постройке и ждут приезда главы правительства. С утра, по приезду Столыпина — внезапная атака. Весь расчёт на внезапность. Вариантов отхода не было. Но кого в те времена это останавливало.

Как опять же в воспоминаниях напишет Лутерс:
 

В последний раз Лутерс и Дубельштейн встретились в конце мая на Набережной Мойки. Моросил мелкий дождь, ветер гнал серые облака. На Дубельштейне была одета железнодорожная спецовка, он похудел, его слегка знобило. Было видно, что последняя неудача сильно его зацепила.

Обсуждали планы. В столице оставаться не было смысла. К тому времени большевиков латышей в Питере почти не осталось: многие уехали домой, кто-то погиб, кто-то сидел. Дубельштейн поначалу хотел остаться работать в одном из городов центральной России, но в последние дни передумал и решил продолжить дело в родной Курляндии. Лутерс по партийным делам собирался в Москву. Друзья обнялись, пожали друг другу руки и разошлись. Лутерс обернулся и проводил взглядом уходящего товарища. Дубельштейн быстрым шагом влился в людской поток и не оборачиваясь нырнул в Кирпичный переулок. У Лутерса почему-то защемило в груди.

С окончательным разгромом революционного движения и наступлением реакции, многие боевики, спасаясь от полиции смогли выехать за границу. В Европе уже пахло порохом. Великие державы готовились к войне. В начале прошлого века, также как и в наши дни, в Лондоне нашли крышу представители различных партий и движений — коммунисты, синдикалисты, трудовики, эсеры, большевики, меньшевики, бундовцы, националисты, максималисты, анархисты и.т.д.
 

Партии объединялись и делились, проводили митинги и собрания, разрабатывали программы и манифесты. Эмиграция бурлила и ждала перемен. Наши герои привыкли не говорить, а делать. В январе 1911 года имена латышских стрелков вновь гремят на всю Европу.
 

Началось всё в ночь с 16 на 17 декабря. Революция — барышня капризная, ей всегда нужны деньги. Несколько боевиков пошли на очередной ЭКС, попытались ограбить ювелирную лавку. Сняли квартиру над магазином, ночью пробили пол и спустились в торговый зал. Соседи услышали подозрительный шум и вызвали полицию.
 

На уши была поднята вся полиция. Утром, во дворе неподалёку, был найден труп умершего от смертельного ранения налетчика. В ночном бою полицейские всё-таки зацепили одного из грабителей. Полиция быстро определила личность убитого — анархо-коммунист Янис Стренцель. В розыск был объявлен его товарищ и земляк — Фрицис Сварс.

Уинстон Черчилль, бывший в то время министром внутренних дел, дал приказ — «рыть землю», искать и найти. За информацию о скрывшихся налётчиках была обещана награда в 500 фунтов (примерно 40 тысяч фунтов по сегодняшним деньгам). В надежде сорвать хороший куш к расследованию подключились известные английские детективы, а также знаменитый писатель Конан Дойл.

Две недели поисков ничего не дали. Помощь Скотланд Ярду пришла с другой стороны. Внедрённый в эмигрантскую тусовку осведомитель заграничной агентуры Департамента полиции Российской империи Альберт Цугерман выдал имена и местонахождение налетчиков.

Тише ораторы. Ваше слово — товарищ Маузер

Никто не хотел умирать: ни полицейские, ни боевики, ни случайные обыватели, но суровая логика цепляющихся друг за друга событий и обстоятельств, свела всех в одном месте. Третьего января 1911 года доходный дом по адресу Сидней-стрит 100 был окружён.




В операции принимали участие две сотни лондонских полицейских. В квартире на третьем этаже находились Пётр Пятков, Янис Ватель и Фрицис Сварс.

За несколько дней до описываемых событий Фрицис Сварс говорил своим друзьям.

— Я знаю, что если меня схватят, то в любом случае повесят, и поэтому я буду сопротивляться. В безвыходной ситуации — застрелюсь.

Полицией руководил лично прибывший на место Черчилль. В 7.30 утра, сержант Бен Лисон знавший русский язык, вышел на улицу перед домом и предложил осаждённым сдаться.

Сразу, почти одновременно грохнули три выстрела. Раненного в грудь и ногу Лисона оттащили за угол. Началась перестрелка. Полицейские были вооружены пистолетами и однозарядными винтовками. Как только копы выходили на линию огня по ним открывался ураганный огонь из трёх маузеров.
 

Маузер К96 — пожалуй, лучшая машинка того времени. Тем более в умелых руках. Этот бундес-агрегат воплотил в себе все принципы немецкой точности и тевтонской мощи. Когда он работает — остальные отдыхают. Фактически это автоматический карабин. Деревянная кобура используется в качестве приклада, калибр 7.63, темп стрельбы — до 900 выстрелов в минуту. Калашников ещё не родился.
 

После двух часов безуспешных попыток пробиться в дом, Черчиль приказал вызвать на место боя роту шотландских стрелков и лёгкую полевую артиллерию. На 13:00 был назначен штурм.





В прилегающих кварталах собралась огромная толпа жаждущих зрелищ горожан. Люди лезли в окна, на чердаки и крыши в надежде увидеть происходящее. По оценкам репортёров газеты «Manchester Guardian», к 12 часам дня количество зрителей достигло 100 тысяч человек. Толпу сдерживали примерно 1500 полицейских.

За полчаса до атаки на третьем этаже здания начался пожар, огонь быстро распространялся и вскоре полыхало уже пол дома. Один из налётчиков, выглянул из окна, что-то пытался крикнуть, но получил от снайпера пулю в лоб и упал внутрь квартиры.



Черчилль не разрешил пожарным тушить здание до тех пор, пока перекрытия верхних этажей не обрушились. Только после этого полицейские вошли в квартиру. На полу лежал застреленный Янис Ватель и задохнувшийся в дыму Фрицис Сварс. Пётр Пятков непостижимым образом исчез. Поиски ничего не дали.



Эпилог

Времена не выбирают, в них живут и умирают. Сбудутся слова Екаба Дубельштейна сказанные им в тюремной камере в ночь перед расстрелом:

«Сначала они тебя не замечают, потом они над тобой смеются, потом они пытаются тебя убить, а потом — ты побеждаешь».

Пройдёт немного времени и беспощадное «КРАСНОЕ КОЛЕСО» покатится по всей России увлекая за собой огромные массы людей. Нельзя оценивать события тех лет руководствуясь принципами и понятиями дня сегодняшнего. Можно принимать или не принимать цели и методы революционной борьбы, но одного у этих людей не отнять — они хотели изменить мир.

Сила в уверенности. Боевики шли на каторгу и в тюрьму, под пули и на виселицу за свою веру и убеждения. День сегодняшний — есть следствие дня вчерашнего, день завтрашний — создается сегодня.

Мы живём

зажатые железной клятвой

Мы идём

сквозь револьверный лай

Чтобы в мире

без Россий, без Латвий . . .(с)

Кем были все эти люди? Кто они? Борцы за свободу, террористы, пролетарские интернационалисты, бандиты, революционеры-фанатики, экспроприаторы? Читатели, у каждого из вас — будет свой ответ.

Вот и всё. Нам осталось только узнать, что же стало с героями нашего рассказа.