---

Близость славянских и балтских языков несомненна. Их объединяет огромное число общих черт в области фонетики, морфологии, синтаксиса и лексики.
 

---

О существовании в древности балто-славянской языковой общности, в результате распада которой образовались балтские и славянский языки, писали многие крупных лингвисты XIX и начала ХХ века, например, К.Бругман, А.А.Шахматов, В.Поржезинский. Позднее А.Мейе выступил против этой теории со своей гипотезой о параллельном развитии балтских и славянских языков и об их вторичном сближении. Хотя к его мнению и присоединились некоторые специалисты, многие авторитетные языковеды (Т.Лер-Сплавинский, В.Георгиев, А.Вайян, Е.Курилович, Я.Отрембский и др.) остались на прежних позициях балто-славянского языкового единства.

Одним из неопровержимых свидетельств духовного родства и исторически непрерывавшихся контактов русских и латышей является их языковое сходство. По словам авторитетнейшего латышского языковеда Яниса Эндзелинса, балтийские и славянские языки ближе друг к другу, чем любые взятые произвольно два близкостоящих родственных языка, например, санскрит и язык авесты, германский и романский и т.п.¹

По господствующему в наши дни мнению языковедов, самыми последними языковыми группами, выделившимися из общего индо­европейского праязыка, были германо-балто-славянские, и после отделения германской ветви ещё долгое время балто-славянское языковое содружество продолжало существовать, непрестанно усиливая те особенности, которые в конечном счёте привели к обособлению балтийских и славянских языков.

 

 


Янис Эндзелинс (1873—1961). Известный латышский языковед, исследователь балтских языков, специалист по сравнительному и историческому языкознанию. В 1907 году вместе с Карлом Миленбахом написал «Латышскую грамматику», которая является первой научной грамматикой латышского языка. В ознаменование его заслуг Академия наук Латвии учредила особую Награду им. Яниса Эндзелинса.
 

Начало этого процесса, следует отнести к смене эпох — началу нашей эры, а завершение — к великой миграции народов, относящейся к середине I тысячелетия н.э. — именно к этому времени, согласно публикациям Р.Денисовой² и Р.Гравере³, появляются индоевропейцы в южной части теперешней Латвии, причём индоевропейцы пришли в Южную Курземе, Земгале, Юго-Западную Латгале из Литвы, а в Юго-Восточную Латгале с территории теперешней Белоруссии, что соотносимо со свидетельствами А.Зарини и Я.Граудониса⁴ о «славянских курганах» по берегам Даугавы в Краславском районе, по местному преданию — вотчины Рогнеды Гориславы⁵.

В связи со сказанным необходимо выказать наше отношение к теории Марии Гимбутас⁶ о «балтийских» гидронимах на территории от Балтийского моря до верховий Днепра и Волги (Можайска) и Могилёва на юге. Бесспорно, Яуза ближе к латышскому «auzas» чем к русскому «овёс», зато Ока, в свою очередь, ближе к русскому (или, вернее, старо- и церковнославянскому) «око», чем к латышскому «acs».

Вывод: то, что М.Гимбутас называет «балтийским», на самом деле является «балто-славянским», в чём не сомневались все великие языковеды как русского, так и немецкого (Карл Бругман), литовского (Казимир Буга), латышского (Янис Эндзелинс) происхождения.




Казимир Буга (1879—1924). Знаменитый литовский филолог и языковед. Создатель науки литовского языка, внёс большой вклад в его фонетическую структуру, изучение ударений, грамматику.
 

---

Оставляя в стороне фонетический и грамматический (словообразовательный, морфологический, синтаксический) аспекты языка — они в достаточной мере освещены в сопоставительной грамматике латышского и русского языков М.Ф.Семёновой⁷, а также в методических статьях В.Н. Цитович, Э.А.Бейкмане, Е.К.Францмане⁸, остановимся на балто-славянских (или, точнее, латышско-русских) лексических соответствиях.

Известно 1600 общих балто-славянских корней. Если учесть, что от каждого корня образовано большое количество однокоренных слов той же грамматической категории, что и исходное слово (уменьшительные, ласкательные, бранные и т.п.), а также слова другой грамматической категории (от существительных — прилагательные, наречия, глаголы разных видовых различий, от глаголов — существительные и т.п.), что подавляющая часть числительных и местоимений, предлогов и союзов относится к общим по звучанию и значению словам, а приставки и суффиксы также являются либо тождественными, либо близкими по звучанию и значению, то названное выше количество намного увеличивается.

В течение двух тысячелетий каждый из балто-славянских языковых вариантов развивался по своим особым языковым законам, которые сегодня открыты лишь частично. Если эти законы освоить, то в какой-то мере снимается и непонимание отличий.
 

Убедительным примером причины различий в латышском и русском языках является судьба балто-славянского (или даже индоевропейского) указательного местоимения в родительном падеже множественного числа. В балто-славянском языке эта форма звучала: *tojson⁹. В современных латышском и русском языках из этого слова сохранилось одно только t-m.

Латышский язык, который в силу различных объективных и субъективных причин сохранил больше древних элементов, чем русский, изменил звук с «о» на «uo», отбросив всю последующую часть слова. В современном латышском языке это слово звучит как «tuo». В русском же языке по закону монофтонгизации (упрощение дифтонгов-двугласных в монофтонг-одногласный¹⁰) *oi сначала превратилось в *ai, которое дальше согласно этому же закону произносилось как «эй» или «ие».¹¹

Далее, балто-славянское «s» после «oi» согласно закону, сформулированному Янисом Эндзелинсом и названному его именем, превратилось в «х», а *o сократилось до сверхкраткого звука, существовавшего ещё во времена Кирилла и Мефодия и отражённого в их азбуке буквой «Ъ» (ер), сохранившейся до 1917 года, в то время как конечный согласный *n ещё до IX века, как и все другие согласные в конце слова, отпал. Из *tojson получилось латышское «tuo» и русское «тех».
 

Так непреложные языковые законы, которые действовали на протяжении двух тысячелетий, существенно изменяли лексику.¹²


 

---

Примечания

⁽¹⁾ Инфантьев Б.Ф. Балто-славянские культурные связи. — Рига, Веди, 2007. С. 7.

⁽²⁾ Denisova R. Latgaļu etniskās vēstures jаutājumi // Zinātniskās sesijas materiāli par arheoloģisku un etnogrāfisku 1988. un 1989. gada pētījumu rezultātiem. — Rīgа: Zinātne, 1990. — 79. — 81. lрр. (далее: Materiāli).

⁽³⁾ Grāvere R. Odontoloģiskie pētījumi КPSR Ziemeļrietumos un to nozīme baltu un baltijas somu etniskās vēstures izpētē // Materiāli... 1986. un 1987. gadam. — Rīga: Zinātne, 1988. — 82. — 85.lpp.

⁽⁴⁾ Graudonis J. Daugavpils HES zonas arheoloģisko pieminekļu арzināšana 1972. gadā // Materiāli... 1972. gadam. — Rīga: Zinātne, 1973. — 42. — 44.1pp.; Jefimova N. Izrakumi Janomoles uzkalniņu kapulaukā // Маtеriāli... 1982. un 1983. gadam. — Rīga: Zinātne, 1984. — 61. — 62. lрр.; Jefimova N. Рētījumi Janomo1es arheoloģiskajā kompleksā un aizsardzības izrakumi Valmieras vесрilsētā // Materiāli... 1986. un 1987. gadam. — Rīga: Zinātne, 1988. — 85. — 87.lрр.

⁽⁵⁾ Gekišs V. Ieskats Кrāslavas vēsturē // Daugavas Raksti. No Koškovciem līdz Daugavpilij. — Rīga: Latvijas kultūras fonds, 1996. — 69. — 70.lрр.

⁽⁶⁾ Gimbutiene М. Ваlti аizvēsturiskаjоs laikos. Еtnogеnēzе, materiālā kultūra un mitoloģija. — Rīga: Zinātne, 1997. — 20. — 24. lрр.

⁽⁷⁾ Семёнова М.Ф. Русско-латышские языковые связи. Учебное пособие. — Рига: ЛГУ, 1973; Она же. Сопоставительная грамматика русского и латышского языков. — Рига: Звайгзне, 1996.

⁽⁸⁾ Infantjevs В. Edīte Beikmane // Pedagoģiskā doma Latvijā по 1940 līdz mūsu dienām. — Rīga: Puse, 1998. — 51. — 53. lpp.; Infantjevs В. Неlēna Francmane // Turpat. — 100. — 102. lpp.; Infantjevs В. Vera Citoviča // Turpat. — 167. — 169. lpp.

⁽⁹⁾ До нас не дошли письменные тексты ни индоевропейского, ни балто-славянского языков. Их формы реконструируются исследователями на основе сопоставления различных языков. Восстановленное таким образом слово снабжается пометой в виде звездочки перед словом.

⁽¹⁰⁾ Среди представителей индоевропейских языковых групп двугласные до сих пор сохранились только у латышей и литовцев. Древние греки двугласные утратили в средние века — в Византии существовали только монофтонги.

⁽¹¹⁾ Во времена Св. Кирилла и Мефодия этот звук обозначался буквой Ђ (ять).

⁽¹²⁾ О законах, определявших на протяжении двух тысячелетий развитие латышского языка, см.: Karulis К. Latviešu etimoloģijas vārdnīca. — Rīga: Zinātne, 1992. — 613. — 620. lpp.