Дотошный читатель, прочитав этот заголовок, еще подумает, что автор вдруг перепутал слова, мол, надо писать не «носильщик», а «носитель демократии».  В свое оправдание могу сказать, что когда имеешь дело с НАТО, то в панике легко и перепутать чего-нибудь. И потом, у этой организации полно других носителей, вполне настоящих, а вот чего они несут – это военная тайна… Да и в самой НАТО легко путают агрессию с демократией, и наоборот; они, можно сказать, играют этими понятиями.

Как путает понятия и тетя Мотя из одесского анекдота. Прибыв на вокзал бывшего города-героя (а нынешние украинские власти лишили его этого статуса), дородная тетя Мотя спускается из вагона на перрон с кучей неподъемных чемоданов и зычно зовет:
Так как же нам назвать статью?

Смешно?! Ну конечно, когда дело касается наивной тети Моти… И совсем не до смеха, когда в понятиях путается военная структура НАТО.
 

А она-таки их перепутала, и 24 марта, 20 лет назад, начала самую настоящую военную агрессию под видом гуманитарной операции.

В ночь на 25 марта 1999 года без санкции Совета Безопасности ООН, в нарушение Устава ООН, альянс НАТО начал незаконные военные действия на территории Союзной Республики Югославия (СРЮ). 

Решение о начале операции формально принял бывший в то время генеральным секретарем НАТО Хавьер Солана, а на самом деле – тогдашний американский президент Билл Клинтон.

Официальным поводом было объявлено «присутствие сербских войск на территории края Косово и Метохия», власти также были обвинены в этнических чистках: в январе 1999 года в селе Рачак произошел инцидент якобы с массовым убийством мирных жителей, албанские сепаратисты обвинили югославских военных в расправе над гражданским населением.

Белград заявлял тогда, что в Рачаке проходил бой, и были убиты около 40 албанских боевиков. Расследование инцидента проводили эксперты из Беларуси, Финляндии и Сербии в присутствии представителей миссии ОБСЕ. Все подтвердили, что убитые являлись боевиками. Однако Комиссия Европейского Союза под руководством Хелены Ранты утверждала, что жертвы — безоружные гражданские лица, расстрелянные в упор.
 

И вот НАТО, невзирая на подтвержденные оценки экспертов ОБСЕ, запустила военную операцию без всякого мандата Совета безопасности ООН как «гуманитарную интервенцию».

Что касается юмора, то только обладатель его самой черной спецификации мог в недрах НАТО озаглавить эту военно-карательную акцию следующим образом – «Милосердный ангел». Так или иначе, но дни Югославии действительно были уже сочтены, и среди этих последних дней ей предстояло еще пережить 78 суток беспрерывных и страшных бомбардировок.

В первую же атаку югославская ПВО «ослепла». Ракетным атакам подверглись военный аэродром в нескольких километрах от Белграда и крупные промышленные объекты в городе Панчево, находящемся менее чем в двадцати километрах от столицы СРЮ. В большинстве крупных городов Сербии и Черногории впервые после Второй мировой войны было объявлено военное положение.

Но самые первые ракетные удары были нанесены 24 марта около 20.00 по местному времени (22.00 мск) по радарным установкам армии СРЮ, находящимся на черногорском побережье Адриатического моря.

Прошлым летом я побывал на одной из таких баз в Черногории. Теперь там дикий пляж – купаются люди, плещутся малыши, кругом сказочные пейзажи – морские и горные. Именно там я и понял, почему эту страну назвали именно так.

В самую ясную погоду переплывшие на ту сторону изумрудного залива и гордо вынырнувшие, густо поросшие лесом горы вдруг обретают темно-синий, почти черный оттенок… Они словно мавры смыли с себя пыль. Игра чистейшего воздуха, высокой влажности и солнца! Даже в непогоду они не кажутся черными, а только днем и ночью…

Вся база – это, по сути, тянущаяся на несколько километров вдоль скалистого мыса бетонная дорога и ответвляющиеся от нее узкие углубления в скалы. Я проехал почти всю бетонку пока не уперся в шлагбаум и наглухо закрытые железные ворота без опознавательных знаков. Значит, какая-то часть бывшего бастиона все еще остается под секретом, все же остальное – смотри-не хочу.

Я развернулся, все время чувствуя на себе взгляд кого-то невидимого, и укатил восвояси. Но любопытство взяло верх.

Я уже видел брошенную, но не разрушенную столовую, солдатские казармы, причальные пирсы с одиноко торчащей ржавой турелью – то ли из-под пулемета, то ли прожектора. Эти «объекты» я оставил без внимания. Зато в два великолепно сохранившихся огромных ангара, сделанные из нержавеющей стали, я зашел.

Там было пусто… и почти прохладно! Раскаленное железо было тщательно обшито изнутри деревянной вагонкой, к  тому же до сих пор «работала» прекрасно продуманная инженерами непринудительная вентиляция. Воздух внутри темноты был сухой и с постоянной температурой: вот тут-то и хранились в 90-е годы главные боевые единицы, вероятно, твердотопливные ракеты. Это могла быть и ПВО, и береговая артиллерия… Из ангара в глубь скалы ведет какая-то узкая штольня со следами вырванной вручную проводки – командный пункт…
 
Все войны хранят немало тайн, и главная тайна последней агрессии НАТО против Сербии – почему «за все» и очень жестоко ответило именно гражданское население?

Вот и здесь, на этой базе все осталось целехоньким! Словно кто-то хотел заполучить военный бастион в рабочем состоянии и иметь возможность тут же использовать его для прикрытия Которского залива? От кого? Чьей ответной атаки опасались натовцы?
 

Те, кого опасались, не пришли… И вот натовцам эта база стала не нужна.

Они здесь сохранили какой-то пункт слежения за морским и воздушным движением, а, может, и прослушки черногорцев, и только-то. И верно: от кого им обороняться на адриатическом побережье? – кругом такие же члены НАТО, как и они сами. Или кандидаты в члены.
 
Остальные должны были затащить к себе в гены страх и привычку подчиняться. Для этого и были уничтожены натовцами чисто гражданские объекты, как то — 1,5 тысяч населенных пунктов, 60 мостов, 30% всех школ, более 100 памятников истории и архитектуры, находившихся под охраной государства и защитой ЮНЕСКО.

Уж памятники точно не стреляют, они ведь даже не дети, коих убили более четырехсот.
 

У памятников другая функция – сберегать память народа, и вот эту память как раз и стирали.

Что вспомнят будущие поколения сербов про те кровавые события? Прошло 20 лет. Я побывал в Белграде, Подгорице, Нише, Новом Саде – городах, подвергшихся самым мощным бомбардировкам. А надо сказать, что натовцы вывалили на Сербию немало — более 21 тысячи тонн взрывчатых веществ.

Так вот, везде теперь небогатая, но мирная жизнь. Вечерами молодежь веселится. Слышна помимо сербской венгерская, немецкая, английская, итальянская речь. Я среди них потусовался. По-русски из молодых уже мало кто понимает, приходится с ними изъясняться на языке тех, кто придумал для их отцов «Милосердного ангела».

Мне стало грустно, и вдруг вспомнился мой старый друг-серб Любо, с которым я когда-то учился дипломатии. Году в 1985-м он мне как-то откровенно сказал, сетуя на политику вовсе не Запада, а самого Броз Тито, что, мол,  в Югославии все может закончиться очень плохо.

Где ты теперь, Любо? – я не знаю. Но точно знаю, что все закончилось куда хуже, как если бы во всем был виноват один только Тито!
 

---

---