Во втором номере «Журнала российских и восточноевропейских исторических исследований» за 2017 год (главный редактор — Владимир Симиндей) вышла в свет документальная публикация директора Фонда «Историческая память» (Москва) Александра Дюкова под интригующим заголовком названием: «Неудачи капитана Крибица. О попытках вербовки абвером руководителей политических полиций Латвии и Эстонии».

Автор делится находками и их анализом с членами и читателями «ИМХОклуба».
 

  
 

---

Изучение деятельности германской военной разведки (абвера) изрядно затрудняется фрагментарной сохранностью документации этого ведомства. Часть документов, по всей видимости, погибла во время военных действий, часть — досталась в качестве трофеев победителям и до сих пор остается недоступной для исследователей.
 

---

Как это ни странно, к настоящему моменту германскими архивистами издан лишь один сборник документов германской военной разведки¹. Вместе с показаниями руководящих работников абвера² и историческими очерками работников рангом поменьше³, опубликованные документы дают возможность сформировать представление об общих направлениях работы германской военной разведки, однако конкретные операции и данные о составе агентурных сетей слишком часто остаются под покровом неизвестности.

К счастью, после распада Советского Союза исследователи получили возможность восполнить недостаток информации, привлекая данные спецслужб, противодействовавших абверу. Так, в частности, большое количестве данных об агентах германской разведки были обнаружены в трофейных фондах 2-го (разведывательного) отдела Генштаба армии Франции, в 1990-х гг. бывших доступными для исследователей в Российском государственном военном архиве⁴.

Немаловажные данные содержатся также и в следственных делах НКВД-НКГБ в отношении лиц, подозреваемых в сотрудничестве с иностранными разведками. Несмотря на существующие среди историков понятные предубеждения в отношении этого вида источников, ряд следственных дел содержат чрезвычайно важную достоверную информацию о разведывательных операциях иностранных спецслужб.

Это было, в частности, продемонстрировано нами применительно к следственным показаниям бывшего начальника Департамента государственной безопасности МВД Литвы А. Повилайтиса, активно сотрудничавшего с разведкой РСХА⁵. Другие историки спецслужб также широко используют следственные показания в качестве достоверного источника⁶. 

В предлагаемую вниманию читателей публикацию включены показания двух арестованных органами НКВД осенью 1940 г. руководителей политических (охранных) полиций — директора Управления полиции МВД Эстонии Йохана Соомана⁷ и директора Департамента политической полиции Латвии Яниса Фридрихсонса⁸.

Эти показания привлекают внимание определенной нестандартностью. Известно много показаний, в которых подследственные признаются (или «признаются») в том, что они были завербованы иностранными разведками. Однако показания Соомана и Фридрихсонса рассказывают о несостоявшихся вербовках — и это по-настоящему редкий случай.

Более того: в обоих случаях следователи полностью удовлетворились заявлениями о том, что попытки вербовок были неудачными. Ни в следственном деле Соомана, ни в следственном деле Фридрихсона (доступных нам полностью) не зафиксировано ни одной попытки следователей вернуться к этим сюжетам. А следователи, между прочим, у обоих были еще те: под протоколом допроса Фридрихсонса стоит подпись печально известного специалиста по «пыточному» следствию Льва Влодзимирского⁹, а под протоколом допроса Соомана — не менее известного Ефима Либенсона¹⁰.

Нет причин сомневаться, что если бы перед этими следователями стояло задание любым путем получить показания о связях руководителей прибалтийских политических полиций с германскими спецслужбами, то эти показания были бы Влодзимирским и Либенсоном получены. Но такого задания, по всей видимости, не было.

Не потому ли, что попытки вербовки Фридрихсонса и Соомана, уже имевших устойчивые доверительные контакты и опыт сотрудничества с британскими спецслужбами¹¹, были действительно неудачными для германской разведки? В любом случае сомневаться в достоверности публикуемых показаний не приходится¹². 

Эти показания также позволяют идентифицировать одного весьма загадочного персонажа, часто мелькающего в документах того времени. Историки неоднократно обращали внимание на регулярно посещавшего в 1939-1940 гг. Прибалтику офицера абвера В.Клее, представлявшегося доверенным лицом шефа германской военной разведки адмирала В.Канариса.

В беседах с высокопоставленными прибалтийскими чиновниками Клее делал весьма значимые заявления; так, например, в разговоре с министром внутренних дел Эстонии А.Юрима в мае 1940 г. он сообщил о намерениях Гитлера начать войну против СССР сразу же после того, как Германия завершит войну на Западе¹³.

Проблема, однако, заключалась в том, что человека с такой фамилией среди сотрудников германской военной разведки найти не удавалось. Лишь благодаря публикуемым ниже показаниям Соомана мы узнаем настоящую фамилию загадочного «Клее» — под этим псевдонимом действовал начальник реферата III F абверштелле «Кёнигсберг» Вильгельм Крибиц.

Знание настоящей должности «Клее» чрезвычайно важно для понимания его деятельности — ведь в сферу задач реферата III F входила не только вербовка агентуры в зарубежных спецслужбах, но и проведение дезинформационных мероприятий с целью выявления тайных связей противника¹⁴.

Разумеется, одной лишь расшифровкой личности «Клее» значение показаний Фридрихсонса и Соомана не исчерпывается. Благодаря этим показаниям мы можем существенно расширить наши знания не только о деятельности германской военной разведки в Прибалтике в 1939 — 1940 гг., но и о специфике отношений между прибалтийскими спецслужбами, узнать неизвестные ранее имена агентов разведывательных органов.  
 

Все документы публикуются впервые. При комментировании использованы биографические справки, подготовленные д.и.н. Н.С. Андреевой (Библиотека Российской академии наук) и В.В. Симиндеем (фонд «Историческая память»). Эти биографические справки обозначены инициалами [Н.А.] и [В.С.]. Я от всей души благодарю моих коллег за столь щедрую помощь.
 

  
   
№1. Протокол допроса Я. Фридрихсонса от 12 сентября 1940 г.
 
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
арестованного ФРИДРИХСОНА-СКРАУЯ Яна Фридриховича
от 12 сентября 1940 г.
 
ФРИДРИХСОН-СКРАУЯ Я.Ф., 1892 г. рожден., урож. Лаудонской вол. (Латвия), латыш, до ареста — директор департамента госуд[твенной] безопасности Латвии.  
 
[…]¹⁵

Вопрос: С какими еще иностранными разведками, кроме английской, вы сотрудничали?

Ответ: Ни с какими иностранными разведками, кроме английской, я не сотрудничал. Не буду скрывать того, что меня для совместной работы против СССР пыталась привлечь также германская разведка.

Вопрос: Как это произошло?

Ответ: В январе 1940 года ко мне в полит[ическую] полицию явился неизвестный, назвавший себя бароном ИКСКЮЛЬ¹⁶ из Эстонии: он предъявил мне свою визитную карточку с росписью директора эстонской полиции СООМАНА.

ИКСКЮЛЬ сказал мне, что явился к мне для переговоров от имени представителей АБВЕР-2 из Кенигсберга (2-я разведывательная служба Кёнигсбергского военного округа) КЛЕЕ¹⁷ и РАМЕЛЬМЕЕРА¹⁸, которые находятся в данное время в Риге и хотят со мной встретиться.

ИКСКЮЛЬ сказал, что эти немцы уже говорили с СООМАНОМ о его работе в пользу Германии и получили его согласие, а теперь хотят по этому вопросу переговорить со мной.

ИКСКЮЛЬ заявил мне, что занятие Прибалтики советскими войсками — это вопрос весьма недалекого будущего. В связи с этим немцы предлагают мне принять германское подданство и вместе с семьей переехать в Германию для работы в разведывательной службе Кенигсбергского военного округа, ведущей разведку против Сов[етского] Союза.

ИКСКЮЛЬ указывал при этом, что могут быть приняты различные варианты моего использования не только в Германии, но и в других «нейтральных» странах, Швеции, Финляндии и т.п.

Вопрос: Какой ответ вы дали ИКСКЮЛЮ?

Ответ: Вопрос был настолько щекотливый, что я, естественно, не хотел говорить о нем через посредников. Я указал ИКСКЮЛЮ, что если называемые им представители АБВЕРА-2 хотят со мной разговаривать, то пусть приходят ко мне на службу.

Вопрос: Когда они к вам пришли?

Ответ: В тот же день вечером, часов около семи, КЛЕЕ и РАМЕЛЬМЕЕР явились ко мне в политическую полицию, но я их не принял, так как хотел об этих людях получить подробную информацию, навести о них справки у СООМАНА в Эстонии, доложить об этом министру внутренних дел ВЕЙЛЕНЕКУ¹⁹.

Вопрос: Навели вы о них справки?

Ответ: Да, навел. Во-первых, подтвердились данные, что эти немцы прибыли из Кенигсберга, во-вторых, я выяснил, что ими занимается непосредственно капитан ЛИНДЕ²⁰, начальник агентуры информационного отдела Генштаба латвийской армии, который лично встречается с названными немцами, сопровождает их своим наружным наблюдением. Поставленные мною люди для наблюдения за КЛЕЕ и РАМЕЛЬМЕЕРОМ столкнулись с людьми ЛИНДЕ.

ЛИНДЕ в личной беседе подтвердил свою связь с этими людьми. Я доложил об этом министру ВЕЙДЕНЕКУ, который не рекомендовал мне заниматься ими.

Через несколько дней я встретился с СООМАНОМ, который подтвердил свою связь с ИКСКЮЛЕМ, сказал, что знает об этих немцах. Самый же факт встречи и беседы с ними отрицал, ссылаясь, якобы, на занятость.

Вскоре после моей поездки в Эстонию КЛЕЕ и РАМЕЛЬМЕЕР вернулись в Латвию, причем о выдаче им визы на въезд хлопотал я и ЛИНДЕ.

После приезда они днем посетили меня в полиции. Причем КЛЕЕ, поздоровавшись со мной, передал мне «привет от СООМАНА». Я на это резко ответил КЛЕЕ, что СООМАНА я видел позднее, чем они. После этого разговор был прекращен, КЛЕЕ и РАМЕЛЬМЕЕР ушли, не сделав мне лично предложений, переданных ранее через ИКСКЮЛЯ.

Вопрос: Где сейчас находится барон ИКСКЮЛЬ?

Ответ: Барон ИКСКЮЛЬ весной этого года репатриировался и выехал в Германию.
 
Записано с моих слов верно и мною прочитано: [ФРИДРИХСОН-СКРАУЯ]
 
Допросили: Зам. нач. 3 Отдела ГУГБ НКВД СССР майор госбезопасности — ВЛОДЗИМИРСКИЙ²¹.
Зам. нач. 2 отделения 3 Отдела ГУГБ НКВД ст. лейтенант госбезопасности ЧАЙКОВСКИЙ²².
 
Latvijas Valsts Arhīvs. Ф. 1986. Оп. 1. Д. 43894. Т. 1. Л. 48-59.
Оригинал. Машинопись. На русском языке.
 

№2. Протокол допроса И. Соомана от 23 сентября 1940 г.
 
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
арестованного СООМАНА Иоганна Юрьевича
от 23 сентября 1940 года.
 
СООМАН И.Ю., 1889 года рождения, уроженец дер. Эзивере Ляненского уезда Эстонской ССР, эстонец, гр[ажданин] СССР, беспартийный, б[ывший] директор Управления полиции Эстонии, в момент ареста — без определенных занятий.
 
Вопрос: С какими иностранными разведками вы были связаны?

Ответ: Работая в эстонской полиции, с ведома правительства я поддерживал связь с английской и германской разведками. Совместная работа эстонской полиции с английской и германской разведками была направлена, главным образом, против Советского Союза. […]²³

Примерно в 1934 году, по рекомендации ЭНПАЛУ²⁴, бывшего министра внутренних дел Эстонии, мною был принят на работу в полицию бывший немецкий барон Андрей ИКСКЮЛЬ, имевший в Германии родственников и знакомых, занимавших видные посты в правительственных учреждениях.

ИКСКЮЛЬ стал фактически руководить работой полиции против немецких баронов на территории Эстонии.

В 1933 году, когда в Эстонии началось движение участников войны 1918 года «Вабсов»²⁵, организованное по типу национал-социалистического движения в Германии, было установлено, что эта организация субсидировалась партийными кругами германских национал-социалистов.

В частности, было установлено, что организация «Вабсов» получила из Германии около 60 тысяч крон и оборудование большой типографии.

В организации «Вабсов» принимали активное участие немцы, проживавшие на территории Эстонии²⁶.

Вопрос: Кто их эстонских немцев принимал активное участие в организации «Вабсов»?

Ответ: Барон фон цур МЮЛЕН²⁷, барон МАГЕРИ ШТЕРНБЕК, сын пастора ПРАШЕ. Все они в конце 1939 года репатриировались в Германию.

В 1935 году, после ликвидации движения «Вабсов», в Эстонии среди местных немцев началась оживленная пропаганда в пользу национал-социализма: создавались партийные органы, сформировались трудовые группы молодежи, отправлявшиеся в села на сельскохозяйственные работы на хутора, находившиеся в руках немцев.

В этих организациях молодежь проходила военную подготовку и воспитывалась в национал-социалистическом духе.

Деятельностью немцев, проживавших в Эстонии, руководили представители германского посольства.

В начале 1939 года, когда я поставил перед ЛАЙДОНЕРОМ²⁸, бывшим главнокомандующим эстонской армией, вопрос о необходимости пресечения деятельности немецких организаций в Эстонии, он ответил, что это сейчас делать нельзя, так как борьба с эстонскими немцами вызовет конфликт между правительствами Эстонии и Германии.

ЛАЙДОНЕР сказал, что Германия в настоящее время стремиться сблизиться с Эстонией и мы не должны этому препятствовать.

После ликвидации организации «Вабсов» политической деятельностью эстонских немцев руководили присяжный поверенный ЛУТЦ²⁹, Эрнст ТРУМАН³⁰, МУЛЕН³¹ и барон ТАУБЕ³², репатриированные в 1939 году в Германию.

В начале 1939 года, после возвращения из Берлина, ИКСКЮЛЬ доложил мне, что он завязал связи с руководящими лицами германской армии. В частности, ИКСКЮЛЬ назвал мне адмирала КАНАРИСА³³ — ближайшего военно-политического сотрудника ГИТЛЕРА.

С его слов, адмирал КАНАРИС и другие видные военные германской армии заявили в беседах с ним, что они недовольны политикой национал-социалистической партии по вопросу работы с прибалтийскими немцами и что, якобы, по их настоянию, германское правительство в скором времени переселит из Эстонии активных деятелей немецких организаций.

Из дальнейших событий стало совершенно очевидно, что ИКСКЮЛЬ, являясь германским агентом, осуществляя задания германских правительственных кругов, пытался этим жестом создать впечатление у эстонского правительства, будто Германия стремится к установлению дружественных отношений с Эстонией.

К сообщению ИКСКЮЛЯ о его связях с чинами германской армии я отнесся с подозрением, решив его проверить.

Вопрос: Что дала проверка ИКСКЮЛЯ?

Ответ: Я установил, что ИКСКЮЛЬ, рассказывая о своем знакомстве с КАНАРИСОМ и доктором КЛЕЕ (с его слов, ближайший сотрудник КАНАРИСА, ответственный работник штаба германской армии) — скрыл от меня службу КЛЕЕ в германской разведке, и что настоящая его фамилия — КРИБИЦ³⁴.

В начале августа 1939 года ИКСКЮЛЬ сообщил мне, что доктор КЛЕЕ вызывает его в Берлин.

По возвращению из Берлина, ИКСКЮЛЬ сообщил, что ЛУТЦ и ТУРМАН, якобы, донесли в Гестапо о его работе в эстонской полиции.

Ссылаясь на свою связь с адмиралом КАНАРИСОМ, ИКСКЮЛЬ указал, что балтийские немцы из-за личных выгод подрывают позиции Германии в прибалтийских государствах и этим создали обостренные отношения между Германией и прибалтийскими народами.

ИКСКЮЛЬ далее сказал, что несмотря, якобы, на донос ЛУТЦА и ТУРМАНА, он все-так имеет поручение адмирала КАНАРИСА сблизиться с эстонскими правительственными кругами.

Он передал мне просьбу КАНАРИСА найти лицо, близко стоящее к правительственным кругам, познакомить его с КАНАРИСОМ и устроить им свидание.   

Вопрос: Как вы реагировали на предложение КАНАРИСА?

Ответ: О предложении КАНАРИСА я доложил ВЕ[Е]РМА³⁵ — министру внутренних дел Эстонии.

Через некоторое время ВЕ[Е]РМА сообщил, что о предложении ИКСКЮЛЯ он довел до сведения ЭНПАЛУ, премьер-министра Эстонии, который отверг его, сославшись на то, что наше вмешательство создаст впечатление у президента эстонской республики ПЯТСА, будто министерство внутренних дел пытается вести за его спиной особую внешнюю политику.

После этой беседы с ВЕ[Е]РМА, я поручил ИКСКЮЛЮ выяснить у КАНАРИСА круг вопросов, по которым он желал бы вести переговоры с особо доверенным лицом, но ответа от него не получил.

В конце августа 1939 года, после поездки РИББЕНТРОПА в Москву и подписания соглашения между СССР и Германией, я, по поручению ВЕ[Е]РМА, просил ИКСКЮЛЯ поехать в Германию и узнать у КАНАРИСА в каком положении окажется Эстония, в связи с заключением соглашения между СССР и Германией.

ИКСКЮЛЬ выехал в Кенигсберг, где, с его слов, находился доктор КЛЕЕ.
По возвращении в Таллин, ИКСКЮЛЬ доложил мне, что в Кенигсберге он был представлен доктором КЛЕЕ министру иностранных дел РИББЕНТРОПУ, возвращавшемуся тогда из Москвы.

ИКСКЮЛЬ сказал, что в беседе с РИББЕНТРОПОМ, когда он сказал ему, что эстонское правительство обеспокоено создавшейся в Европе ситуацией, РИББЕНТРОП, высказав недовольство нерешительной политикой эстонского правительства, заявил, что теперь уже поздно вести разговоры.

После вручения правительством СССР ноты эстонскому правительству, я снова послал ИКСКЮЛЯ в Германию, чтобы узнать мнение германского правительства по поводу ультиматума, выдвинутого Советским Правительством.

Вернувшись из Берлина, ИКСКЮЛЬ рассказал, что имел встречу с доктором КЛЕЕ, во время которой КЛЕЕ заявил, что занятие частями Красной Армии военных баз на территории Эстонии рассматривается Германией как временное явление. Вместе с тем, ИКСКЮЛЬ передал от имени КЛЕЕ согласие германского правительства предоставить убежище всем руководящим работникам эстонской полиции при условии, что при отъезде в Германию мы захватим с собою политическую картотеку эстонской полиции.

Кроме того, ИКСКЮЛЬ сказал, что в ближайшее время доктор КЛЕЕ прибудет в Таллин.

Накануне вступления советских войск в Эстонию, примерно в середине сентября 1939 года, КЛЕЕ приехал в Таллин и посетил меня. Встреча произошла у меня в кабинете в присутствии ИКСКЮЛЯ и ТУУЛЗЕ³⁶.

КЛЕЕ снова повторил предложение, которое он сделал через ИКСКЮЛЯ — о передаче им политической картотеки, заявив при этом, что всем нам будет предоставлена работа на территории Германии, главным образом, в оккупированных районах Польши.

Мы отказались от предложений КЛЕЕ.

На следующий день КЛЕЕ выехал обратно в Германию.

В октябре 1939 года ИКСКЮЛЬ выехал на постоянное жительство в Германию. Вскоре он прислал мне письмо, в котором просил устроить визу на право въезда в Эстонию для разрешения личных вопросов. При моем содействии ИКСКЮЛЬ получил визу и в начале 1940 года приехал в Таллин. При встрече со мной ИКСКЮЛЬ рассказал, что работает в Гестапо по политической разведке и что недавно ездил в Польшу для расследования материалов об одном из начальников губерний³⁷, видном национал-социалисте, обвеинявшемся в присвоении казенных денег. Не назвав его фамилии, ИКСКЮЛЬ рассказал, что этот начальник губернии занимался незаконными сделками и присвоением государственных средств.

 ИКСКЮЛЬ высказал недовольство тем, что видные деятели национал-социалистической партии, занимаясь уголовными преступлениями, остаются безнаказанными. Далее он сообщил, что народы оккупированных Германией территорий б[ывшей] Польши жестоко эксплуатируются и подвергаются насилию со стороны германских фашистских организаций СС и СА.

В той же беседе ИКСКЮЛЬ рассказывал, что в германской армии среди командного состава существует недовольство политикой ГИТЛЕРА и что по окончании войны они предъявят ему требование о роспуске национал-социалистической партии. Других разговоров с ИКСКЮЛЕМ у меня не было и через четыре дня он возвратился в Германию.

Вопрос: Непонятно, зачем ИКСКЮЛЬ приезжал в Таллин? Вы что-то явно недоговариваете.

Ответ: Я ничего не намерен скрывать.

ИКСКЮЛЬ с его слов приезжал в Таллин исключительно по личным вопросам. Наша встреча носила случайный характер и никаких деловых вопросов мы с ним не решали.

Примерно в мае 1940 года КИРС[И]МЯГИ³⁸, вице-директор эстонской полиции, получил от ИКСКЮЛЯ письмо, в котором ИКСКЮЛЬ снова просил выдать ему визу для приезда в Таллин.  Через несколько дней ИКСКЮЛЬ прибыл в Таллин и, позвонив мне по телефону на квартиру, просил встретиться. Я пригласил его к себе домой. Вечером, когда ИКСКЮЛЬ пришел ко мне, у меня находился также ТУУЛЗЕ. ИКСКЮЛЬ предал мне просьбу доктора КЛЕЕ о срочной высылке ему в Берлин визы на право въезда в Эстонию.

ИКСКЮЛЬ заявил, что КЛЕЕ имеет важное поручение от генерала КЕЙТЕЛЯ³⁹, главкома германской армии, об установлении связи с эстонской полицией. На следующий день мы выслали в эстонское посольство в Берлине визу на имя КЛЕЕ, и он вскоре приехал в Таллин⁴⁰.

Вопрос: Чем был вызван приезд КЛЕЕ в Таллин?

Ответ: По приезде в Таллин КЛЕЕ пришел к ТУУЛЗЕ в кабинет, куда предварительно был приглашен и я. КЛЕЕ дал нам понять, что поскольку он послан генералом КЕЙТЕЛЕМ, мы должны были бы устроить ему встречу с ЮРИМАА⁴¹ — министром внутренних дел. Не вступая в дальнейшие переговоры с КЛЕЕ, я доложил о его просьбе ЮРИМАА, и он в тот же день принял КЛЕЕ.

При их встрече я не присутствовал, однако позднее ЮРИМАА мне рассказывал, что КЛЕЕ просил эстонскую полицию принять меры по борьбе с англо-французской агентурой, подготовлявшей, якобы, взрывы германских пароходов, прибывавших в Таллинский порт. ЮРИМАА дал мне соответствующее указание в этом направлении. 

Вопрос: Только ли по одному этому вопросу КЛЕЕ приезжал в Таллин?

Ответ: Мне рассказывал ТУУЛЗЕ, что он также виделся и разговаривал с КЛЕЕ, высказавшимся при нем о позиции германского правительства в связи с создавшейся ситуацией в Прибалтийских странах. В частности, со слов ТУУЛЗЕ, КЛЕЕ заявил, что как только Германия закончит войну на Западе, она немедленно приступит к войне с Советским Союзом, о чем ГИТЛЕР неоднократно заявлял в партийных и военных кругах Германии. 

Вот все, что мне известно о целях приезда КЛЕЕ в Таллин.

Вопрос: Неправда, это далеко не все, что вам известно по данному вопросу. На следующем допросе вы еще будете допрошены о ваших связях с германской и английской разведками.
 
Допрос окончен.⁴²
Протокол записан с моих слов верно, на понятном мне русском языке, мною прочитан — СООМАН.
 
Допросил: Пом. нач. Следчасти ГЭУ НКВД СССР ст. лейтенант государств. безопасности — ЛИБЕНСОН⁴³.
 
 Eesti Riigiarhiivi filiaal. Ф. 130SM. Оп. 1. Д. 9861. Л. 228, 237 — 248.