ЧАСТЬ 8я. Старые кухонные тряпки

ЧАСТЬ 9я. Вилкой в глаз или в жопу раз? 

«Здравствуйте», стою со скаткой из матраса и постельного (в тюрьмах это называется "улитка"), во второй руке – куча мешком с пожитками. «Где могу разместиться?». Фиолетово-сиреневая дверь камеры, яркая, кислотная. В конце девяностых – это был самый модный цвет среди рижских предпринимателей – им повсеместно окрашивали маркизы и входную группу столичных магазинов. Первое, что вижу, входя в камеру – метровая надпись на стене «Фарта и масти», обрамлённая воровскими звёздами. Да уж. 

"Вилкой в глаз или в жопу раз?". Легенда, витающая в обществе и интернетах, гласит, что именно этот вопрос заключённые задают новичку при "подселении". Репрессивным органам и государству в целом выгодно демонизировать тюрьму, покрывать места заключения пеленой страха. Только страх держит людей в узде. Ни человеколюбие, ни доброта, ни мораль, ни все эти трогательные рассказы «в пользу бедных», но страх быть наказанным, помещённым в нечеловеческие условия с нечеловеческими межчеловеческими отношениями друг к другу. Демонизирует тюрьму не только государство, но и некоторые заключённые. Это такое надувание щёк, имитация собственной важности, стойкости, жёсткой школы жизни, которую они прошли. 

«Положи пока всё это. Присядь, выпей чаю, если ничего [дурного] за собой не чувствуешь». Под «дурным» понимается, что ты сидишь по «нормальной» статье, не сотрудничаешь с администрацией и органами. Сажусь. За столом нас трое, кружка чифира идёт по кругу. На руках моих собеседников множество шрамов, изрезаны все предплечья. Видно, что раны были очень глубокими, полурваными. Это либо тупой нож, либо крышка от консервной банки, либо просто раны не зашивали. Такие же порезы есть и у меня. Появились они более двадцати лет назад. Появились у меня и у одной девушки.

"Рассказывай". Представляюсь, называю статью, поясняю моменты. Врать в таких разговорах не советую, всё равно всё тайное становится здесь явным. «Первый раз?». Киваю. «Первохода видно сразу». «Напиши на бумажке свои Имя-Фамилию, год рождения, город». Записка в виде "малявы" после нескольких стуков ложкой по батарее уходит "конём" по тюрьме. Ждём. "Конь", это так – для ликбеза и пояснения, верёвка сделанная из множества нитей, являющаяся сообщением из камеры в камеру, такими дорогами опутана вся тюрьма. Снова стук по батареям, записка возвращается в камеру. "Всё хорошо, располагайся, вот свободная шконка на втором ярусе".

«Куришь?». «Пару дней назад последние скурил». «Там», указывает на скамейку, «табак, бумажки, фильтры. Крути, кури. Курить у открытого окна. Покурил – закрыл. Не месяц май всё-таки». Неумело кручу папиросу, затягиваюсь. Кружится голова, «поплыл», от долго перерыва по никотину. «А чего на карантине в окошко сигарет не попросил. Там же под окнами тропинка в прогулочные дворики, зеки ведь ходят». «Так не открывалось окно в моей камере». «Да ладно». «Серьёзно». «Ну-ка камеру опиши… Так это трюм. Странно, что первохода в трюм посадили». 

«Связь с волей нужна?». "Да". "Пользуйся". Листаю "месседжер". А ведь она писала, каждый день писала, рассказывала о своих буднях, чувствах, просто разные глупости, мелочи важные. Писала и отмечала дни. Не раз говорил – человеку нужен человек. 

И как бы мы не трепались о своей самодостаточности, не бахвалились своей ниоткогонезависимостью, не пытались выглядеть волками, убегать в хобби, сублимировать в религию и общественную деятельность, алкоголь, наркотики, но человеку нужен человек. И это главное. Лисёнок. 
 

Продолжение следует.

Источник
Прочитать ЗАМЕТКИ ЦЕЛИКОМ (интро + 45 частей)