Сегодня невооружённым глазом видно, что центростремительный социально-экономический феномен — глобализация, затрагивает не отдельные, а почти все важные стороны жизнедеятельности человечества.

Глобальные процессы не обсуждают разве что ленивые, а высокопоставленные особы, чтобы дать хоть какой-то выход юношеской энергии, стали вытаскивать на трибуну ООН подростков, чтобы они, как недавно Грета Тунберг, заявили своё «фе» всему, что в мире творят взрослые.

Похожее происходит и на улицах, когда юнцы, именующие себя антиглобалистами, с заранее подготовленными плакатами устраивают потасовки на подходах к мероприятиям с участием сильных мира сего.
 

Эти просчитанные манёвры способны выдавить слезу у обывателя, но на самом деле они — свидетельство того, что мир находится в состоянии переваривания не отдельных региональных проблем, а мировой ситуации в целом, и шакалы от политики прощупывают уязвимые места общественного сознания.

Коротко о том, с чего всё началось.

Сам термин «глобализация» введен в научный оборот в середине 80-х годов прошлого века американскими аналитиками, которые таким образом обозначили появление концепций нового типа миропорядка, отличающегося от ранее существовавшего по формам и параметрам социальной организации.

Профессор Гарвардской школы бизнеса Теодор Левитт в статье «Globalization of Markets», опубликованной в 1983 году в «Гарвард бизнес ревю», обозначил термином «глобализация» факт слияния рынков отдельных продуктов, производимых крупными многонациональными корпорациями.



Этот термин понравился социологам и стал применяться сперва в работах американца Р.Робертсона, а с начала 90-х получил всеобщее распространение для обобщённой характеристики мировых процессов.



Следует заметить, что концепции установления единого миропорядка и гармонизации человеческих отношений с единой системой управления появились гораздо раньше, и теориями дело не закончилось.

Если исключить из рассмотрения попытки насильственного достижения цели мирового господства, то идея установления глобального порядка принадлежала марксистам и их последователям.

Факт того, что марксизм в Европе потерпел фиаско, вовсе не приуменьшает его роль как взгляда в будущее человечества и не означает, что идея гармонизации человеческого общежития похоронена навсегда.

Следует сразу заметить, что понимание неотвратимости процесса глобализации побудило отдельные силы к использованию её в своих целях. Именно по этой причине дискуссии о том, что такое глобализация, какова ее природа и конечные цели, многоплановы и, есть подозрение, — умышленно запутаны.
 

Грубо говоря, всех теоретиков глобализации можно разделить на две категории — гиперглобалистов и эволюционных глобалистов, которым противостоят скептики-антиглобалисты, ведущие усиленную контрпропаганду, подкреплённую протестными действиями.

Между тем, не стоит удивляться, если окажется, что движение антиглобалистов порождено и управляется силами, заинтересованными в придании глобализации определённой ориентации.

Гиперглобалисты пытаются придать капитализму черты единственно успешной на их взгляд либеральной модели общественного развития (К. Поппер, Ф. Фукуяма, Зб.Бжезинский, Дж. Сорос и др.).

Под впечатлением развала СССР Френсис Фукуяма в 1992 году написал работу «Конец истории и последний человек», в которой пытался доказать окончание общественно-формационного развития человечества.


 

В либеральном капитализме по образу США автор увидел венец человеческих устремлений, то есть лучше американской демократии, американского капитализма, американского образа жизни ничего на свете нет и быть не может, потому его следует распространять любыми средствами на весь мир.

Не удивительно, что Фукуяма назвал конфуцианскую Азию серьёзным препятствием американизации, но по его тогдашнему мнению Китай и ему подобные не способны создать альтернативу глобализации, идущей с Запада.

Збигнев Бжезинский в своих трудах придал пропагандистский окрас установлению американской гегемонии во всем мире.

В ход были пущены все аргументы, начиная от стремительного экономического роста США в XX веке до торжества американской массовой культуры и образования, которое «излучает магнитное притяжение для молодежи во всем мире».

О характерных для либерализма издержках нравственности, естественно, умалчивалось.

В преддверии смены тысячелетий эта аргументация, учитывая положения дел на постсоветском пространстве, конечно же, была трудно оспорима, а по многим позициям, особенно в части образовательных практик высшей школы, остаётся таковой и сейчас.

Однако логика дальнейших событий существенно пошатнула доказательную базу преимуществ варианта глобализации по американскому образцу, так как в Китае и других странах востока с коммунистической идеологией расставаться не стали и по пути её охаивания не пошли.
 

Стоило элитам Китая переосмыслить марксистско-ленинское наследие через призму восточной традиции и найти способы использования рыночных инструментов без претензий на власть, как страна через пару-тройку десятилетий вышла на передовую научно-технического прогресса, и сегодня стоит на пороге создания самой мощной экономики мира.

Поняв, что они сами выпустили джина из бутылки, гиперглобалисты попытались воспрепятствовать этому процессу, однако к 2008 году банковские манипуляторы привели финансовую систему США в расстройство, что отразилось на состоянии мировой экономики в целом.

Не дала сколь-нибудь устойчивых результатов и мотивированная США череда «цветных революций», нарушившая стабильность существования государств с иными целеполаганиями.

Сегодня ни для кого не секрет, что главным побудительным мотивом этих действий был вовсе не крестовый поход во имя торжества свободы и прав человека, а попытка любыми способами воспрепятствовать китайской финансовой и товарной экспансии на другие континенты с перспективой овладения колоссальными запасами энергетических ресурсов.

Вовсе не случайным следует считать и дальнейшее развитие событий, в результате чего Европа, поддержавшая и принявшая участие в авантюрах США, только усугубила своё положение открытием дверей для беженцев из проблемных регионов.

Наводнение ведущих европейских стран неквалифицированной людской массой с иждивенческими настроениями стало тормозом в развитии производительных сил и в определённой степени облегчило США задачу упреждения китайцев в захвате европейского товарного и энергетического рынков.

Опережая события заметим, что той же задаче служит и выход из Евросоюза главного союзника США — Великобритании.
 

Однако наиболее существенной промашкой американских глобалистов было то, что они проморгали Россию, полагая, что она находится от них в полной зависимости, так как производственный потенциал приказал долго жить, а сформировавшийся компрадорский капитал, как известно, никогда не защищает национальные интересы.

Поскольку без инвестиций и использования западных технологий модернизировать Россию не представлялось возможным, Путин, сделав упор на использование заделов советского периода, реанимировал оборонную промышленность, которая стала локомотивом экономического развития России.

Этот курс следует считать единственно правильным для страны, располагающей огромными сырьевыми запасами, но испытывающей проблемы в производстве конкурентной промышленной продукции, товаров народного потребления и продуктов питания.
 

Вследствие такого развития событий теперь уже Китай получил дополнительный бонус — Россия вместе с белорусами пошла на военно-техническое сотрудничество с Поднебесной и убрала препятствия в продвижении китайских товаров на европейский рынок.

Встречным действием США стала дестабилизация ситуации на Украине, но Путин под этот шумок неожиданно аннексировал Крым и оказал помощь выступившему против украинской бандеровщины русскоязычному Донбассу, некогда являвшемуся одной из опорных точек экономического роста СССР.

Предпринятые против России санкции не дали ожидаемого результата. Европа потерпела колоссальные убытки, а Америка вновь получила дополнительный бонус — санкции одновременно ослабили и европейских производителей.

Вся эта возня продолжается, однако с каждым днём становится всё более понятным, что глобализация по модели гиперглобалистов, полагающих, что свободная конкуренция и рынок автоматически обеспечат наиболее рациональное распределение ресурсов и капиталов и приведут к формированию мирохозяйственного порядка, становится идеей фикс.

Плюс ко всему, мировое сообщество столкнулось с серьёзными негативами нравственного порядка и приходит к пониманию, что, приди гиперглобалисты к власти, как мировая экономика моментально окажется в руках манипуляторов финансами и общественным мнением.
 

Важным доказательством общественного прозрения в отношении целей либералов служит избрание президентом США Дональда Трампа, которым Америка показала своё отношение к власти финансовых воротил и их выдвиженцев.

Хотя Трамп — тоже поборник сохранения гегемонии США, но он вознамерился переформатировать внутреннюю политику, сделав упор не на финансы, а на возрождение реального сектора экономики.

Возникшая в связи с этим неразбериха в верхах и сложности продвижения сторонников Трампа в элитарную часть американского общества ставит под сомнение то, что этот раздрай скоро закончится, несмотря на определённые успехи в оздоровлении американской экономики.

Целеполагания американского эстеблишмента в период глобализации весьма удачно охарактеризовал Генри Киссинджер:
Такое положение дел не устраивает не только противников, но и союзников США, которые постепенно приходят к пониманию того, что претензии на мировое господство не соответствуют реалиям сегодняшнего дня ввиду появления новых точек роста экономической и военной мощи.

А что же эволюционные глобалисты, тоже считающие современную форму глобализации исторически беспрецедентной, но не связывающие её с амбициями финансовых элит ведущей экономики мира?

Сам процесс глобализации они представляют, как постепенную адаптацию государств и обществ к взаимозависимому, но пока нестабильному миру с чередой неизбежных социальных и политических перемен, которые носят временами центробежный характер, но в конечном счёте объединительные тенденции возьмут верх.

Иными словами, ситуация в мире в какой-то степени напоминает детскую игрушку, когда фрагменты шарика удерживаются резинками, и как бы детскими ручонками не растягивали их в стороны, при малейшем послаблении игрушка возвращается в исходный шарообразный вид.

Часть эволюционных глобалистов полагает, что мир ожидает социальная стратификация, когда успешные страны составят центр мирового развития, а остальные ожидает деградация вплоть до возможного растворения, что не раз происходило в истории.
 

Суверенность понимается эволюционными глобалистами как источник и ресурс отстаивания прав и привилегий в пределах общей политической системы.

К эволюционным глобалистам относят У. Бека, Дж. Стиглица, а в России наибольшей известностью пользуются работы В.Л.Иноземцева, М.Г.Делягина и др.

Мнение В.Л.Иноземцева относительно определения глобализации таково:


Михаил Делягин считает, что глобализация — это «процесс формирования единого общемирового финансово-информационного пространства на базе новых, преимущественно компьютерных технологий».


 

Если обобщить взгляды эволюционных глобалистов, то в их понимании глобализация, это ни что иное, как объективное проявление экономической, технологической, политической, информационной интеграции современного мира, которая носит неотвратимый характер.

Как ни странно, но в рассуждениях о глобализации здравую точку зрения высказал архитектор неудавшейся перестройки в СССР М. С. Горбачев, который задним числом дошёл до понимания необходимости различать глобализацию и политику неолиберального глобализма, которая позволяет США и странам «семерки» направлять этот процесс в собственных интересах.

Конечно же, и у эволюционных глобалистов имеются расхождения в видении перспектив.

Ситуацию в их дискуссиях весьма удачно выразил известный политолог А. И. Уткин, который весьма резонно заявил, что «лишь две характеристики глобализации не являются спорными: ее невозможно остановить, и она создает новые огромные пространства, обогащая человечество».
 

Однако есть ещё одна бесспорная вещь — чем раньше человечество осознает эту, можно сказать, закономерную фазу общественного развития, тем большая вероятность избежать глобальных конфликтов, которые всегда сопровождают периоды крупных трансформаций в жизнедеятельности человечества.

Помимо людей, пытающихся оптимистично воспринимать и осмысливать центростремительные процессы глобализации, имеется большая группа скептиков, которые выступают с прямой или косвенной критикой теории и практики глобализации. Их именуют антиглобалистами.

На антиглобалистских позициях стоят такие известные учёные, как С. Хантингтон, А. С. Панарин, А. А. Зиновьев и др.

В определённой степени, это позитивно, так как помогает более трезво оценивать ситуацию и очиститься от присущей гуманитариям маниловщины.

Совершенно понятно, что большинство антиглобалистов видят в глобализации прежде всего угрозу распространения западного модернизма и американского миропорядка. Их пугает, что инициатива пока принадлежит влиятельным представителям финансовых элит, которым приклеили название «новые кочевники».
 

«Новые кочевники», навязывая унификацию жизни на основе единых либеральных ценностей, напрочь лишены каких-либо национальных или культурных предрассудков и способны перевернуть ритм жизни, радикально изменив отношение человека к культуре, науке, семье и другим сложившимся ценностям.

Используя современные информационные технологии, они ратуют за превращение человеческого общества в единое финансово-экономическое пространство, в котором в товар превратится даже сам человек.

Как противовес этим устремлениям весьма интересна выдвинутая американским социологом и политологом С.Хаттингтоном идея несовместимости культур и цивилизаций, вплоть до вывода о неотвратимости их столкновения, что он пытается доказать в своей книге «Столкновение цивилизаций».



Более мягкую позицию занимают российские антиглобалисты.

Один из идеологов российского антиглобализма, философ и публицист А.С.Панарин не противится идее глобализации и относит факт постепенного формирования единого экономического, информационного, научно-технического и иных пространств к числу бесспорных свидетельств определения современного мира как глобального.



Политику он так же считает одним из интегрирующих факторов, готовящим единую историческую перспективу человечества, но делает одну существенную оговорку:
 
Более радикальная аниглобалистка В.И.Самохвалова и вовсе в выражениях не стесняется, определяя глобализацию, как «хорошо продуманный, целенаправленно, с умыслом запущенный и умело осуществляемый проект переустройства мира в интересах узкой группы лиц — «новой глобальной элиты», а также конкретного государства — США».

Надо признать, что современный мир, раздираемый острейшими противоречиями и конфликтами, дает для подобных рассуждений достаточно оснований.
 

Единство и целостность человеческого бытия вне и без его многообразия многим кажется миром-казармой. Однако, кто бы что ни считал, многообразие — это преграда на пути универсализации мира, и из этого порочного круга должен быть найден выход.

На данном этапе многое зависит от толкования единства и универсальности мира.

Если речь идет о создании «единого общества с единой культурой», то человечество нечто подобное уже проходило в период замены множества языческих богов несколькими. То же самое происходило и с языковым разнообразием, когда вместо тысяч наречий образовались языки великих литератур, и мир от этого только выиграл.

Следует особо отметить, что количественные характеристики интеграционных процессов прошлого не ставили под сомнение сам принцип многообразия мира, чего не скажешь о сегодняшних ориентирах глобализации.
 

Потому-то на начальном этапе глобализации покушение на культурное многообразие вызывает реакцию самозащиты, вплоть до крайностей — националистического и конфессионального фундаментализма, реальную опасность которого нельзя недооценивать.

Однако время идёт и всё меняется.

Трижды прав канадский государственный деятель Роберт Робертсон, утверждая, что глобализация одновременно является объективным процессом сжатия всего мира и субъективным процессом все большего осознания мира как единого целого.

Если внимательно посмотреть, то похожие возмущения наблюдаются и в природе, когда, к примеру, индуцированное в том числе и человеческой жизнедеятельностью потепление приводит к многочисленным природным катаклизмам на всём земном шаре — каждый день кого-то трясёт, кого-то заливает, а кто-то страдает от пожаров и невероятного солнцепёка.

Особой сложности проблемы назревают с приближением человека к решению проблемы термоядерного синтеза и создания искусственного интеллекта.

Если решение первой задачи позволит радикально поменять подходы в области энергетики, добычи полезных ископаемых, охраны окружающей среды и даже возвращения к натуральным продуктам питания, о чём пишет известный белорусский политолог Юрий Шевцов в заключительной части своей книги «Война на Украине. Трансформация Европы», то искусственный интеллект таит в себе много неожиданных поворотов, которые требуют упреждающего осмысления в период глобализации.



Не так давно на Всемирном экономическом форуме в Давосе израильский ученый Юваль Ной Харари, автор бестселлера «Homo Deus: Краткая история завтрашнего дня», поведал о том, кто, по его мнению, будет управлять жизнью на Земле в будущем, и как изменится человек в условиях постоянных технологических революций.



Если коротко обозначить основные моменты, то суть их в следующем:
 
По совокупности сказанного возникает закономерный вопрос — кому же должна принадлежать информация?

Поскольку однозначного ответа нет, к обсуждению проблемы должны подключиться ученые, философы, юристы, и от их мнения, воспринятого элитами, зависит будущее не только человечества, но и самой жизни на планете.

Сейчас большинство людей вообще не осознают, что происходит и что на кону, а многие западные правительства отмахиваются — на их период пребывания у власти достаточно текущих проблем.
 

Высказывая эти свои опасения, учёный весьма откровенно заявляет: «Исключение составляют власти Китая — там точно все понимают».

Слова Харари — совсем не сотрясение воздуха. Они находят косвенное подтверждение в китайской инициативе «Один пояс и один путь», которая расставляет новые акценты в развитии международных отношений.

Смещение центра тяжести мирового хозяйства и расширение межконтинентальных торговых потоков Китай камуфлирует тем, что намеренно отдаёт инициативу осмысления и разработки инвестиционных предложений тем, кто намерен с ним взаимодействовать.

Преуспев в создании финансовой основы своей стратегии, китайское руководство с удовлетворением отмечает растущий интерес к ней в странах-партнерах и усиливающуюся конкуренцию между предлагаемыми маршрутами транспортировки грузов.

На начальном этапе реализации проекта руководство КНР видит главным в своей инициативе возможность решения насущных проблем собственного социально-экономического развития, ресурсного обеспечения и сокращения региональных диспропорций. Но что будет дальше?

Резонно предположить: когда вовлечённые в сотрудничество с Китаем страны получат новые, более выгодные возможности и адоптируются к его роли диспетчера в вопросах экономического порядка, рано или поздно встанет вопрос приведения в соответствие надстроечной части, так как без политического консенсуса упомянутые глобальные проблемы решить вряд ли возможно. 
 

Нет сомнения, что в этой игре мирового значения всем рано или поздно придётся сделать выбор, какой вариант глобализации предпочтительнее — паразитический американский или прагматичный китайский, где вряд ли будут приветствоваться опасные для человечества новации.