90 лет назад — 17 декабря 1926 года — в Литве произошел военный переворот, положивший начало режиму Антанаса Сметоны, просуществовавшему вплоть до июня 1940 года.

Фонд «Историческая память» представил в Москве документы советской разведки из Особого архива Литвы, посвященные знаковому событию. Материалы и комментарии подготовил директор фонда Александр Дюков.
 

Слабое звено «санитарного кордона»

Координатор программ «Исторической памяти» Владимир Симиндей отметил на круглом столе в отеле «Националь»:

— Антикоммунистический ультраправый переворот воспринимался как панацея от левой угрозы. Уже был опыт Муссолини по «маршу на Рим». К тому же имелся более близкий пример — все-таки Литва и Польша были очень близки, а в мае 1926 года в Варшаве произошел достаточно кровавый переворот: убиты около 250 военных и 100 гражданских, бои продолжались три дня.

В Литве все прошло достаточно гладко, но затем имели место репрессии, в том числе и расстрелы.

Это стало первой ласточкой отхода Прибалтики от демократии и превращения в националистические режимы, предваряя авторитарные перевороты в Эстонии и Латвии 1934 года.

Накануне в стране пришло к власти левоцентристское правительство, а 28 сентября 1926 года был подписан литовско-советский договор о ненападении, что стало рискованным шагом со стороны Литвы. Против весьма резко возражала Франция, Польша отреагировала мягко, Великобритания поддержала договор.

В Москве внимательно следили, чтобы Каунас не был втянут в сцепку антисоветских блоков. Ибо Литва несколькими годами ранее из-за «инициативы» польского генерала Желиговского, провозгласившего по факту военной акции Срединную Литву, потеряла Виленский край.

Литовские офицеры сыграли ведущую роль в перевороте:
 

«Эти люди сформировались еще в Русской армии, многие воевали в Гражданскую на стороне белых. В Литве изначально не было одного вождя переворота, и концентрация власти проходила не один месяц.

Главным врагом для Советского Союза на Западе считалась в то время Польша. Литва же оставалась невраждебной страной по крайней мере до середины 30-х гг., когда ее посланником в Москве был Балтрушайтис. Балтийские соседи давили на Литву, чтобы та урегулировала отношения с Польшей, и не поддавались «магии» Москвы. Но Литва закусила удила, чем СССР грамотно пользовался».
 

Советский Союз имел также договоры с Польшей. «Ментором» блоков в Центральной и Восточной Европе в то время выступала Франция.

Румыния, со своей стороны, занимала жесткую позицию, и аннексию Бессарабии СССР не признавал никогда. Интересно, что Рига являлась площадкой для советско-румынских переговоров.

Достаточно доброжелательные отношения у СССР сформировались и с Чехословакией, Турцией. Отношения с Германией претерпели перелом в течение 1933 года.


Шеф полиции — советский агент

Документы советской разведки давали «довольно здравые» сообщения из Ковно.

Одним из ее ведущих агентов был начальник столичной политической, а затем и криминальной полиции Пятрас Витульскис. Уникальный профессиональный опыт и долголетняя работа на Москву позволила ему после советизации стать главой уголовного розыска Литовской ССР. В 1943 году его забросили с разведывательно-диверсионной группой на родину, где он сложил свою голову.

Литовцы активно противодействовали Германии, претендовавшей на Мемельский край, имевший довольно сложный статус, завязанный на Лигу Наций. Это был такой же вопрос для Веймарской республики, а затем для Третьего рейха, как и Данциг.

Материалы ОГПУ — первичные агентурные сообщения, аналитика, всего 41 документ.
 

«Они указывают и на влияние идеологии, с помощью которых осознавалось все происходящее. Но резиденты и их агентура были все же людьми практического свойства, — обратил внимание В. Симиндей. — Разведку не интересует парадная сторона, у газет иной нарратив. Разведку привлекают слухи, не фиксируемые беседы, в которых проявлялась живая политика. Следует делать поправки на симпатии и антипатии источников к тем или иным политикам. Так или иначе, это очень серьезное подспорье для историков.

Читателей у этих бумаг было очень немного — несколько человек в руководстве ОГПУ, НКИД, в том числе член коллегии наркомата иностранных дел Борис Стомоняков (болгарский революционер), проявивший себя высококвалифицированным дипломатом. В целом же при Чичерине и Литвинове советская внешняя политика была реактивной, наступательной же она стала при Молотове».
 

Подборка разведдонесений попала в Особый архив Литвы из фондов КГБ Литовской ССР, куда она, в свою очередь, поступила с Лубянки во время подготовки книги по истории советской госбезопасности в конце 80-х годов.

Обращает внимание, что фонд «Историческая память» пользовался не материалами действующего архива ФСБ, а страны ЕС и НАТО! C другой стороны, в архивах Литвы нет оригинала своего акта о независимости. Так же и подлинники предвоенных договоров с СССР сохранились только в Москве.

Россияне шутят, что в их руках доказательства существования литовского государства…

Советская резидентура во главе с Давидом Скаловым (1894-1938, был начальником Главного управления милиции НКВД СССР в 1923-1924 гг.) передавала в Москву:
 

«По мнению военного министра Меркиса и других министров, Вольдемарас, как министр иностранных дел, должен будет вести спекулятивную политику лавирования между СССР и Германией с одной стороны и Англией с другой».
 

Аугустинас Вольдемарас в 1934 году сам попытался произвести переворот, но после провала был заключен в тюрьму. По амнистии в 1938 году сотрудничал с разведкой НКВД, но после советизации подвергся репрессиям и умер в 1942 г. в Бутырке. Антанасу Меркису предстоит стать последним премьером буржуазной Литвы. В заключении он провел до 1954 года, скончался через год.

«О происшедшем фашистском перевороте мне стало известно от разных лиц ранним утром», — сообщал советский разведчик. В XXI веке российские историки не употребляют подобный эпитет.


«Влияние фашистов в армии ничтожно»

Но термин, подаренный миру Италией, тогда был общеупотребим.

Ваш автор представил в Москве реакцию на переворот в Латвии. Ведь именно 17 декабря 1926 года в Латвии было утверждено первое и единственное — как в период Первой республики, так и в период Второй — левое правительство. Его возглавил лидер партии меньшевиков Маргерс Скуениекс, членами кабинета были три социал-демократа, по одному представителю партий младокрестьян и «Демократического центра», а также трое беспартийных, к числу последних принадлежал и министр образования, народный поэт Янис Райнис, которого обоснованно считали духовным вождем левых.

 

---

Редакционная статья газеты «Сегодня» от 18 декабря 1926 года гласила:

«Казалось, что самым крупным событием вчерашнего дня будет образование левого кабинета со Скуенеком во главе… И вдруг в эту парламентскую атмосферу ворвалось событие, хотя и происшедшее не у нас, а в соседней стране, ворвалось бурным диссонансом, далеким от парламентских методов.

Известие о военном перевороте в Ковне глубоко потрясло наших парламентариев и политиков. Страшный призрак братоубийственной войны среди близкого Латвии народа как будто распростер свою мрачную тень и над нашими парламентскими злобами дня. И у нас как будто почувствовали, какие опасности таят в себе силы, готовые вмешать армию в решение тех политических вопросов, которые в правовом государстве, при демократическом строе могут и должны быть разрешены только путем права и путем народного представительства…»
 

---

Вся 3-я страница газеты «Сегодня» была посвящена перевороту в Литве.

Под общей шапкой «Что произошло в Ковно», публиковались материалы «Военная диктатура майора Плехавичуса», «Переворот давно подготовлялся», «Арест съезда полевых командиров», «Советско-литовские переговоры прерваны», «Как был распущен сейм», «Генеральная забастовка?» — всего 18 информационных материалов, в заголовках которых преобладает оттенок негативной сенсации.

Верхняя часть, или «чердак», 4-й страницы под общим заголовком «Что рассказывают пассажиры из Ковно» дает 11 материалов. Между прочим, среди них статья «Возможны ли фашистские выступления в Латвии», в которой комендант города Риги полковник Асман заявил:
 

«Вы хотите знать, возможно ли, что эти события найдут отклик в латвийской армии или побудят к большей активности ультранационалистически настроенные элементы в ее рядах? Я считаю это совершенно исключенным…»
 

Помощник столичного префекта полиции Симанович заявил:
 

«Возможность попытки к фашистскому перевороту у нас в Латвии представляется крайне маловероятной, еще и по той причине, что за деятельностью активных националистических организаций все время ведется тщательное наблюдение со стороны полиции и политической охраны. По наблюдениям этих органов, популярность руководителей фашистского движения Поне, Приеде и др., еще два-три года тому назад бывшая большой, все время падает… Влияние фашистов в армии ничтожно, айзсарги настроены весьма государственно. Таким образом, нет никакого основания ожидать отклика литовских событий в Латвии».
 

Пройдет всего семь с половиной лет, и 15 мая 1934 года именно «государственники», айзсарги, в сотрудничестве с воинскими частями свергнут парламентскую республику и в самой Латвии.

Что же касается полковника Паулса Робертса Хасманиса, то бывший комендант Риги будет уволен с воинской службы за различные нарушения в 1931 году, что, однако, позволит ему избежать репрессий всех последующих режимов и спокойно закончить жизнь в США в 1979 году, в возрасте 89 лет.


Легенда переворота — заговор коммунистов

19 декабря на 9-й странице газеты «Сегодня» опубликовано 17 материалов о ситуации в Литве под общим заголовком «Сметона — начальник литовского государства».





Министр иностранных дел нового правительства Вольдемарас заявляет, что «в вопросе о союзе Балтийских государств играет главную роль чувство, а не разум». Идея такого союза — «только политическая романтика». Ряд материалов под успокаивающей шапкой «Будет созван литовский сейм» публикуется и на 10-й странице.

21 декабря номер «Сегодня» открывает на 1-й странице обширный обзор иностранной прессы «Литва и международное положение», где иронично указывается, что более всего переворот взволновал Москву. В свою очередь министр иностранных дел Латвии, социал-демократ Циеленс, заявляет:
 

«События в Литве нужно рассматривать исключительно как внутреннее дело, что в Восточной Европе при установившемся равновесии внутренние литовские события не вызовут никаких внешних осложнений».
 

Между тем всего два дня назад были гораздо более тревожные настроения. Видимо, причину успокоения стоит искать на 4-й странице — там 11 сообщений из соседней страны под общим заголовком «В Литве арестовано 300 коммунистов».

Либеральная «Сегодня», констатировав, что литовский сейм не распущен, газеты выходят, а евреи не репрессируются, сменила тональность. В номере от 23 декабря собственный корреспондент в Каунасе Борис Оречкин берет эксклюзивное интервью у министра внутренних дел полковника-лейтенанта Мустейкиса, который утверждает, что «политика прежнего правительства толкала страну в объятия коммунизма, и наш долг пресечь в корне коммунистическую опасность, не останавливаясь при этом перед применением самых энергичных мер».

Ниже этого интервью напечатан также крупный материал «Коммунисты желали присоединить Литву к СССР». Со ссылкой на литовскую газету «Ритас» сообщается, что полицией изъяты документы коммунистов, в том числе «список лиц, которых после переворота надлежало расстрелять».

«Из документов явствует, что подобные перевороты готовились также в других балтийских странах».

«Литва будет стремиться к сближению с балтийскими странами», — успокаивает на 3-й странице номер «Сегодня» от 24 декабря 1926 года. Небольшому материалу «Литовская делегация покидает Москву» сопутствует подробное изложение советских газет «Литва и Москва».

К Литве в «Сегодня» вернулись после католического Рождества. На 1-й полосе номера от 28 декабря 1926 года был сухой информационный заголовок: «Расстреляны 5 вожаков литовских коммунистов».





Это не помешало на 2-й странице выпустить сугубо комплиментарное интервью с министром просвещения Литвы, экс-премьером и лидером партии христианских демократов Леонасом Бистрасом, который провозглашал, что страна будет управляться «только одним принципом — началом строгой законности». А на 3-й странице — крупный заголовок «Бессудные казни в СССР». Как будто литовскому расстрелу предшествовал какой-то судебный процесс!