COVID
24.11.2021
Александр Малнач
Историк, публицист
Правительство Латвии дискриминирует бюджетников-"антиваксеров"
-
Участники дискуссии:
41296 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Дарья Юрьевна,
Irena Snake,
Сергей Рудченко,
Дмитрий Катемиров,
Сергей Прищепов,
Роман Ефанов,
Владимир Бычковский,
Леонид Соколов,
Ян Заболотный,
Александр Кузьмин,
Борис Бахов,
Maija Vainst,
Марк Козыренко,
Ольга Шапаровская,
Виктор Чистяков,
Евгений Крапивин,
Константин Рудаков,
Леонид Радченко,
Илья Нелов (из Тель-Авива),
Ирина Кузнецова,
Юрий Янсон,
Сергей Леонидов,
Андрей Жингель,
Владимир Иванов,
Андрей Рубахов,
Илона diz,
Mumins Mumins Mumins,
Элла Журавлёва,
Rita Dorofeeva,
Александр Малнач,
Ольга Яковлевна Саутыч,
Иван Киплинг,
Александр Гильман,
Roman Romanovs,
Константин Васильев,
Адмирал Ясен Перец,
Георгий Павлович Хоронько,
Янис Круминьш
Группа латвийских юристов подготовила юридическую аргументацию для тех, кто оспорил обязательную вакцинацию, введенную правительством Латвии для работников бюджетной сферы
"С сильным не борись, с богатым не судись". Эту поговорку можно перефразировать: с государством не судись. Но ничего другого не остается, если работников общественного сектора ставят перед неприемлемым выбором, а работодателей принуждают преступить закон, выбрав между нарушением ряда статей Конституции Латвии и распоряжением правительства "О введении чрезвычайной ситуации".
Группа латвийских юристов, сплотившаяся вокруг платформы "Меморандум свободы и достоинства человека", подготовила юридическую аргументацию для тех, кто готов отстаивать свои человеческие права. Административные суды Латвии приняли более 40 исков жителей Латвии, выразивших несогласие с решением об обязательной вакцинации.
Истцы оспаривают пункт 5.3 распоряжения кабинета министров № 720 "Об объявлении чрезвычайной ситуации" от 9 октября 2021 г. (далее — пункт 5.3 КМ), согласно которому сотрудники и должностные лица государственных и муниципальных учреждений с 15 ноября 2021 г. смогут выполнять свои должностные обязанности только при наличии сертификата о вакцинации COVID-19 или сертификата переболевшего этой "модной" болезнью. Они требуют признать пункт 5.3 КМ не имеющим силы с момента принятия.
В распоряжении Sputnik Латвия оказался один из таких исков, что позволяет более внимательно ознакомиться с юридическими аргументами противников принудительной вакцинации. Сейм Латвии одобрил распоряжение кабмина № 720 от 9 октября 2021 года "Об объявлении чрезвычайной ситуации" (далее — ЧС) на заседании 14 октября. Имевшие место ранее и последовавшие за тем поправки не затронули пункт 5.3 КМ. Ниже следует краткое изложение доводов составителей иска.
В соответствии с решением Департамента по административным делам Сената Верховного суда Латвии от 6 июля 2020 г. по делу № SKA-1215/2020 (670006220) физическое лицо вправе оспорить распоряжение об объявлении ЧС в части, которая содержит общий административный акт, но только в том случае, если это лицо входит в круг лиц, на который распространяются накладываемые общим административным актом обязанности или ограничения. Пункт 5.3 КМ как раз и является таким общим административным актом, создающим правовые последствия для широкого круга лиц.
Согласно пункту 5.3 КМ, с 15 ноября с. г. любой сотрудник государственного или муниципального учреждения, чтобы продолжить исполнение своих обязанностей, должен предъявить работодателю сертификат вакцинированного или переболевшего. В противном случае он не сможет дальше работать ни очно, ни заочно (удаленно). Соответственно, чтобы удовлетворить требованию пункта 5.3 КМ, он обязан либо вакцинироваться, чтобы получить сертификат вакцинированного, либо подвергнуть себя риску инфицирования, чтобы, переболев коронавирусом, получить сертификат переболевшего.
Правовым последствием в случае отказа человека выполнить одно из этих двух действий становится невозможность для него продолжать работу. Работодатель обязан отстранить такого сотрудника на срок до трех месяцев без сохранения оклада (Закон о труде, статья 58, части 1-я и 2-я), т. е. сотрудник подвергается трехмесячному простою (ЗТ, ст. 74, ч. 2). Но работодатель вправе и расторгнуть трудовой договор с таким сотрудником (ЗТ, ст. 101) или вынудить его "договориться" о прекращении трудовых отношений (ЗТ, ст. 100). Во всех этих случаях человек лишается заработка и возможности содержать себя.
В иске отмечается, что в аннотации к распоряжению КМ № 720 отсутствует обоснование эпидемиологической безопасности для сотрудников и должностных лиц государственных и муниципальных учреждений. Единственным оправданием для кабмина в этом случае служит определение ст. 4, ч. 1 закона "О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении", согласно которому ЧС — это особый правовой режим, когда кабмин вправе в определенном законом порядке и объеме ограничивать права и свободы государственных и муниципальных учреждений, физических и юридических лиц, а также накладывать на них дополнительные обязанности, и допускаемое пунктом 8 статьи 8, ч. 1 при объявлении ЧС введение запрета находиться в определенных местах без разрешения или без документов, удостоверяющих личность.
Согласно закону "О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении" (ст. 17, ч. 1, п. 15 и 23), кабмин вправе только при чрезвычайном положении в зависимости от вида угрозы государству и при определенных условиях прекращать отношения гражданской службы и расторгать трудовой договор, а также прерывать исполнение прямых служебных обязанностей, исключая случаи, когда это угрожает жизни человека. Если бы законодатель хотел допустить ограничения трудовых отношений не только при ЧП, но и при ЧС, то такие полномочия правительству были бы даны, однако этого не произошло.
Таким образом, говорится в иске, правительство, принимая пункт 5.3 КМ, преступило полномочия, определенные ст. 4, ч. 1 закона "О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении", поскольку право кабмина объявлять ЧС определяется ст. 8 данного закона, в которой ему не предоставляется право вводить ограничения труда для работников бюджетной сферы.
И если, согласно закону "О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении" (ст. 8, ч. 1, п. 8), при объявлении ЧС кабмин вправе запретить государственным и муниципальным служащим находиться на определенном месте без разрешения и документов, удостоверяющих личность, то это еще не дает правительству права ограничивать исполнение ими трудовых обязанностей, как это предусмотрено пунктом 5.3 КМ. Такой запрет не означает, что можно ограничивать условия труда бюджетников, поскольку служебные обязанности можно выполнять удаленно или частично, находясь дома и не находясь на рабочем месте, определенном работодателем. В настоящий момент ст. 94 Конституции никому не позволяет определять, на основании какого разрешения человек может находиться дома и выполнять служебные обязанности удаленно.
Кабмин не вправе ограничивать права работников и работодателей, определяемые трудовым законодательством, а также накладывать на них дополнительные обязанности. При этом ст. 6, ч. 1 закона "О труде" гласит, что не имеют силы условия трудового договора и требования работодателя, которые, вопреки нормативным актам, ухудшают правовое положение работника. Принимая пункт 5.3 КМ, правительство превысило полномочия, поскольку закон о труде не дает кабмину права принимать распоряжения или правила, которые затрагивали бы (и ухудшали) трудовые правовые отношения, вводя ограничения при исполнении служебных обязанностей ни при ЧС, ни в обычной ситуации.
Кабмин не уполномочен ограничивать закрепленные Конституцией основные права ни в условиях ЧС (ст. 62 Конституции касается только чрезвычайного положения), ни в обычной ситуации. Принимая пункт 5.3 КМ, затрагивающий трудовые отношения, вводящий ограничения при исполнении служебных обязанностей, правительство превысило свои полномочия. Пункт 5.3 КМ фактически вынуждает работников и должностных лиц государственных и муниципальных учреждений сделать выбор между двумя нарушениями основных прав со стороны государства: либо разрешить тому нарушить право личности на защиту человеческого достоинства (ст. 95 Конституции), неприкосновенность частной жизни (ст. 96), позитивное право человека на охрану государством здоровья (ст. 111), либо нарушить право свободного выбора занятия и места работы в соответствии со способностями и квалификацией (ст. 106).
Что касается первой группы прав (ст. 95, 96, 111 Конституции), Латвия 4 апреля 1997 г. присоединилась к Конвенции Овьедо "О защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины" (вступила в силу 1 июня 2010 г). Статья 5 Конвенции содержит закрепленный в международном праве принцип, согласно которому любые действия, связанные со здоровьем, допустимы только с добровольного и осознанного согласия соответствующего лица. При этом не допустимы никакие ограничения прав личности, если только эти ограничения не предусмотрены в правовых актах и не необходимы в общественных интересах для предотвращения преступления, для защиты общественного здоровья или прав и свобод других людей (ст. 26, ч. 1 Конвенции). Но надо помнить о предусмотренной ст. 24 Конвенции обязанности государства предоставить справедливую компенсацию лицу, которому из-за медицинского вмешательства причинен существенный ущерб. Поэтому в государственных правовых актах одновременно должен быть предусмотрен правовой механизм справедливой (и эффективной) компенсации. Ни в одном из имеющих силу закона нормативных актов такой механизм справедливой компенсации не предусмотрен, отмечают юристы.
Комитет Совета Европы по биоэтике опубликовал 4 мая 2021 г. "Заявление о соблюдении прав человека в связи с "паспортами вакцинации" и аналогичными документами" (Statement on human rights considerations relevant to "vaccine pass" and similar documents). В нем говорится, что кризис, вызванный пандемией, и мероприятия по его преодолению не могут угрожать достоинству и правам человека. Комитет со всей твердостью заявил, что использование сертификатов вакцинированных и переболевших в немедицинских целях, не предусматривая другие альтернативы (такие как отрицательные тесты), поднимает серьезные правозащитные вопросы. Особенно в случаях, когда сертификаты вакцинированных или переболевших используются, чтобы разрешить эксклюзивный доступ к услугам и в других сферах.
Комитет Совета Европы по биоэтике особо отмечает отсутствие ясности в научных подходах и выводах по вопросам пандемии COVID-19, что повышает риск нарушения прав человека при использовании сертификатов вакцинированных и переболевших в немедицинских целях. Как напомнила в феврале 2021 г. Всемирная организация здравоохранения, по-прежнему однозначно не установлена способность вакцин от COVID-19 вызвать длительный иммунитет и ограничить распространение болезни. Это обстоятельство важно принимать во внимание, определяя использование сертификатов в немедицинских целях. При этом Еврокомиссия выдала разрешение на торговлю четырьмя вакцинами от COVID-19 с условиями — сроком на год: Comirnaty до 20 декабря 2021 г., Vaccine Moderna (изменена на Spikevax) до 5 января 2022 г., AstraZeneca (изменена на Vaxzevria) до 28 января 2022 г., Vaccine Janssen до 10 марта 2022 г. Это означает, что по-прежнему нет всеохватывающих клинических данных о воздействии этих вакцин и нужны дополнительные данные, и что их применение, согласно Регуле Европейского парламента и Совета № 726/2004, сопряжено с особыми обязанностями.
Не прошли составители иска и мимо резолюции ПАСЕ № 2361 от 27 января 2021 г. "Вакцины против COVID-19: этические, юридические и практические аспекты", которая содержит призыв ко всем 47 странам — членам Совета Европы, включая Латвию, гарантировать, что вакцины от COVID-19 не будут обязательными и что никто не может быть подвергнут политическому, социальному и другого рода давлению с целью добиться вакцинации того лица, которое этого не желает; а также гарантировать, что никто не будет дискриминирован из-за того, что не вакцинировался по состоянию здоровья или потому, что сам того не желает.
По мнению истцов, одно из юридических оснований распоряжения кабмина о введении ЧС — ст. 3, ч. 2 закона об эпидемиологической безопасности — неприменимо как обоснование и полномочие кабмину вводить фактически обязательную вакцинацию для жителей Латвии, поскольку в ней упомянута "вакцинация жителей", а не "обязательная вакцинация жителей". Но и в случае упоминания в законе "обязательной вакцинации жителей" на названные выше вакцины от COVID-19 эту обязательность распространять нельзя, подчеркивают истцы.
Распоряжение кабмина о введении ЧС предписывает работодателям в частном секторе организовать, по мере возможности, работу удаленно, дабы поддерживать безопасную среду на рабочем месте. Невакцинированные и непереболевшие работники могут находиться на рабочем месте только с разрешения работодателя, которое обосновывает необходимость в этом работнике для обеспечения непрерывности деятельности организации. В отдельных исключительных случаях это возможно без "сертификата способности к сотрудничеству" (sadarbspējīgs sertifikāts). Правила кабмина № 662 от 28 сентября 2021 г. "Мероприятия по эпидемиологической безопасности для ограничения распространения инфекции COVID-19" определяют такой сертификат, как "годное в Евросоюзе единого цифрового или бумажного формата удостоверение эпидемиологической безопасности лица на случай инфекции COVID-19 на определенный период", выдаваемый, чтобы удостоверить, что лицо полностью вакцинировано, или переболело COVID-19, или сделало тест и результат теста отрицательный (п. 2.21). Последнее согласуется и с законом о контроле за распространением COVID-19 (ст. 6.9, ч. 1). Таким образом, закон устанавливает три юридически равноценных вида сертификатов, опирающихся на факт вакцинации, излечения или отрицательного теста. И это вполне отвечает действующему европейскому законодательству (Регула 2021/953).
Следовательно, пункт 5.3 КМ дискриминирует государственных и муниципальных служащих по сравнению с другими работниками, дозволяя выполнять служебные обязанности только тем из них, кто обзавелся сертификатом вакцинированного или переболевшего, тогда как для работников частного сектора предусмотрен более широкий спектр возможностей — от "удаленки", если специфика труда это позволяет, до наличия отрицательного теста (п. 5.1). А это прямо запрещено Регулой 2021/953 в отношении цифровых COVID-сертификатов ЕС, в преамбуле которой говорится, что недопустима прямая или косвенная дискриминация лиц, которые не вакцинируются, например, по медицинским причинам, или потому, что они не входят в целевую группу, вакцинация которой от COVID-19 в этот момент проводится или разрешена, или просто решили не делать прививку. Наличием сертификата о вакцинации не может обуславливаться право на свободу перемещения или использование любых средств международного сообщения и перевозок. Вообще эту регулу нельзя интерпретировать как определяющую право или обязанность вакцинироваться.
Распоряжение кабмина о введении ЧС носит ничем не мотивированный дискриминационный характер в отношении сотрудников государственных и муниципальных учреждений. Это дискриминирующее отношение не имеет никакого эпидемиологического объяснения и обоснования, почему именно к сотрудникам государственных и муниципальных учреждений применяется иное отношение, нежели к другим работникам, работодатели которых могут самостоятельно оценивать условия эпидемиологической безопасности на каждом рабочем месте.
В разделе VIII комментариев к Конституции об основных правах человека сказано, что при оценке допустимости их ограничения в каждом конкретном случае с методологической точки зрения учреждение или суд должны придерживаться одной и той же схемы, независимо от того, предусмотрены ли эти ограничения в Конституции прямо или косвенно. При этом надо ответить на ряд вопросов в таком порядке: а) прописано ли ограничение прав в законе? б) имеет ли ограничение права легитимную цель? в) соразмерно (пропорционально) ли ограничение права с этой легитимной целью?
Ограничение основных прав легитимно лишь в том случае, если на все эти три вопроса последует положительный ответ, причем ответ объективно убедительный. Издавая законы, законодатель не вправе ограничивать уже предоставленные Конституцией основные права. При этом ни Конституция, ни закон не уполномочивают кабмин определять основные права, тем самым тот преступил пределы своих полномочий.
Статья 89 Конституции обязывает госучреждения воздерживаться от действий, которые нарушают или объективно рискуют нарушить основные права частных лиц, и, напротив, возлагает на них обязанность делать все, чтобы обеспечить частным лицам возможность пользоваться своими основными правами. Если все же государство обоснованно затрагивает основные права частных лиц, оно должно возместить это в разумные сроки. Требование Конституции признавать и соблюдать основные права связывает все госучреждения Латвии, независимо от того, к какой ветви власти они принадлежат. При этом в соответствии со ст. 116 Конституции, законом могут быть ограничены основные права, закрепленные в статьях 96, 97, 98, 100, 102, 103, 106 и 108, тогда как пункт 5.3 КМ нарушает закрепленный в ст. 91 Конституции и не подлежащий ограничению запрет на дискриминацию.
По Конституции (ст. 106) у каждого есть право выбирать занятие и работу в соответствии со способностями и квалификацией. И хотя эта статья из тех, что могут быть ограничены законом, однако ст. 8 закона "О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении" не дает кабмину права накладывать дополнительные обязанности на работников государственных и муниципальных учреждений. Таким образом, кабмин превысил в этом аспекте свои полномочия. Пункт 5.3 КМ ставит таких работников в безвыходное положение, лишая их возможности исполнять свои обязанности, если они не готовы взять на себя ответственность за введение в свой организм не полностью изученного и неизвестного по составу медицинского препарата, т. е. ответственность, которую не в силах взять на себя никто из медиков, ни само правительство. Эта новая норма лишает таких работников возможности добывать средства к существованию для себя и семьи, что абсолютно необоснованно, противоправно и дискриминационно, полагают истцы.
Истцы считают, что человек вправе свободно выбирать, какие медикаменты использовать, причем факт использования или неиспользования медикаментов не может быть предварительным условием для получения разрешения на исполнение работником своих служебных обязанностей. Понятно, что таким предварительным условием может быть проверка здоровья, но допуск к исполнению обязанностей только при условии использования определенного лечения определенными медикаментами или перенесении определенного заболевания является несоразмерным требованием. Оно несоразмерно прежде всего потому, что необоснованно применяется только к сотрудникам государственных и муниципальных учреждений. С другой стороны, отсутствует оценка соразмерности: какую пользу извлечет общество из императива пункта 5.3 КМ, запрещающего сотрудникам общественного сектора выполнять обязанности без использования определенных медикаментов (вакцинации) или перенесенного заболевания, принимая во внимание, что в то же самое время работники частного сектора могут выполнять свои обязанности, уклоняясь от данного регулирования, и, таким образом, не будет достигнута цель, которую хотели достичь, прибегая к подобной мере.
Итак, правосознание части латвийского общества входит в резкое противоречие с "плантаторским правосознанием" возглавляемого гражданином США латвийского правительства, которое видит в бюджетниках своего рода государственных рабов, с коими их "хозяин" вправе поступать, как ему заблагорассудится. По-видимому, вековая борьба латышского народа и других народов Латвии за освобождение вернулась к исходному рубежу — необходимости свергнуть иго непрошенных рабовладельцев.
На чью сторону встанет суд, покажет время.
"С сильным не борись, с богатым не судись". Эту поговорку можно перефразировать: с государством не судись. Но ничего другого не остается, если работников общественного сектора ставят перед неприемлемым выбором, а работодателей принуждают преступить закон, выбрав между нарушением ряда статей Конституции Латвии и распоряжением правительства "О введении чрезвычайной ситуации".
Группа латвийских юристов, сплотившаяся вокруг платформы "Меморандум свободы и достоинства человека", подготовила юридическую аргументацию для тех, кто готов отстаивать свои человеческие права. Административные суды Латвии приняли более 40 исков жителей Латвии, выразивших несогласие с решением об обязательной вакцинации.
Истцы оспаривают пункт 5.3 распоряжения кабинета министров № 720 "Об объявлении чрезвычайной ситуации" от 9 октября 2021 г. (далее — пункт 5.3 КМ), согласно которому сотрудники и должностные лица государственных и муниципальных учреждений с 15 ноября 2021 г. смогут выполнять свои должностные обязанности только при наличии сертификата о вакцинации COVID-19 или сертификата переболевшего этой "модной" болезнью. Они требуют признать пункт 5.3 КМ не имеющим силы с момента принятия.
В распоряжении Sputnik Латвия оказался один из таких исков, что позволяет более внимательно ознакомиться с юридическими аргументами противников принудительной вакцинации. Сейм Латвии одобрил распоряжение кабмина № 720 от 9 октября 2021 года "Об объявлении чрезвычайной ситуации" (далее — ЧС) на заседании 14 октября. Имевшие место ранее и последовавшие за тем поправки не затронули пункт 5.3 КМ. Ниже следует краткое изложение доводов составителей иска.
В соответствии с решением Департамента по административным делам Сената Верховного суда Латвии от 6 июля 2020 г. по делу № SKA-1215/2020 (670006220) физическое лицо вправе оспорить распоряжение об объявлении ЧС в части, которая содержит общий административный акт, но только в том случае, если это лицо входит в круг лиц, на который распространяются накладываемые общим административным актом обязанности или ограничения. Пункт 5.3 КМ как раз и является таким общим административным актом, создающим правовые последствия для широкого круга лиц.
Согласно пункту 5.3 КМ, с 15 ноября с. г. любой сотрудник государственного или муниципального учреждения, чтобы продолжить исполнение своих обязанностей, должен предъявить работодателю сертификат вакцинированного или переболевшего. В противном случае он не сможет дальше работать ни очно, ни заочно (удаленно). Соответственно, чтобы удовлетворить требованию пункта 5.3 КМ, он обязан либо вакцинироваться, чтобы получить сертификат вакцинированного, либо подвергнуть себя риску инфицирования, чтобы, переболев коронавирусом, получить сертификат переболевшего.
Правовым последствием в случае отказа человека выполнить одно из этих двух действий становится невозможность для него продолжать работу. Работодатель обязан отстранить такого сотрудника на срок до трех месяцев без сохранения оклада (Закон о труде, статья 58, части 1-я и 2-я), т. е. сотрудник подвергается трехмесячному простою (ЗТ, ст. 74, ч. 2). Но работодатель вправе и расторгнуть трудовой договор с таким сотрудником (ЗТ, ст. 101) или вынудить его "договориться" о прекращении трудовых отношений (ЗТ, ст. 100). Во всех этих случаях человек лишается заработка и возможности содержать себя.
В иске отмечается, что в аннотации к распоряжению КМ № 720 отсутствует обоснование эпидемиологической безопасности для сотрудников и должностных лиц государственных и муниципальных учреждений. Единственным оправданием для кабмина в этом случае служит определение ст. 4, ч. 1 закона "О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении", согласно которому ЧС — это особый правовой режим, когда кабмин вправе в определенном законом порядке и объеме ограничивать права и свободы государственных и муниципальных учреждений, физических и юридических лиц, а также накладывать на них дополнительные обязанности, и допускаемое пунктом 8 статьи 8, ч. 1 при объявлении ЧС введение запрета находиться в определенных местах без разрешения или без документов, удостоверяющих личность.
Согласно закону "О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении" (ст. 17, ч. 1, п. 15 и 23), кабмин вправе только при чрезвычайном положении в зависимости от вида угрозы государству и при определенных условиях прекращать отношения гражданской службы и расторгать трудовой договор, а также прерывать исполнение прямых служебных обязанностей, исключая случаи, когда это угрожает жизни человека. Если бы законодатель хотел допустить ограничения трудовых отношений не только при ЧП, но и при ЧС, то такие полномочия правительству были бы даны, однако этого не произошло.
Таким образом, говорится в иске, правительство, принимая пункт 5.3 КМ, преступило полномочия, определенные ст. 4, ч. 1 закона "О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении", поскольку право кабмина объявлять ЧС определяется ст. 8 данного закона, в которой ему не предоставляется право вводить ограничения труда для работников бюджетной сферы.
И если, согласно закону "О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении" (ст. 8, ч. 1, п. 8), при объявлении ЧС кабмин вправе запретить государственным и муниципальным служащим находиться на определенном месте без разрешения и документов, удостоверяющих личность, то это еще не дает правительству права ограничивать исполнение ими трудовых обязанностей, как это предусмотрено пунктом 5.3 КМ. Такой запрет не означает, что можно ограничивать условия труда бюджетников, поскольку служебные обязанности можно выполнять удаленно или частично, находясь дома и не находясь на рабочем месте, определенном работодателем. В настоящий момент ст. 94 Конституции никому не позволяет определять, на основании какого разрешения человек может находиться дома и выполнять служебные обязанности удаленно.
Кабмин не вправе ограничивать права работников и работодателей, определяемые трудовым законодательством, а также накладывать на них дополнительные обязанности. При этом ст. 6, ч. 1 закона "О труде" гласит, что не имеют силы условия трудового договора и требования работодателя, которые, вопреки нормативным актам, ухудшают правовое положение работника. Принимая пункт 5.3 КМ, правительство превысило полномочия, поскольку закон о труде не дает кабмину права принимать распоряжения или правила, которые затрагивали бы (и ухудшали) трудовые правовые отношения, вводя ограничения при исполнении служебных обязанностей ни при ЧС, ни в обычной ситуации.
Кабмин не уполномочен ограничивать закрепленные Конституцией основные права ни в условиях ЧС (ст. 62 Конституции касается только чрезвычайного положения), ни в обычной ситуации. Принимая пункт 5.3 КМ, затрагивающий трудовые отношения, вводящий ограничения при исполнении служебных обязанностей, правительство превысило свои полномочия. Пункт 5.3 КМ фактически вынуждает работников и должностных лиц государственных и муниципальных учреждений сделать выбор между двумя нарушениями основных прав со стороны государства: либо разрешить тому нарушить право личности на защиту человеческого достоинства (ст. 95 Конституции), неприкосновенность частной жизни (ст. 96), позитивное право человека на охрану государством здоровья (ст. 111), либо нарушить право свободного выбора занятия и места работы в соответствии со способностями и квалификацией (ст. 106).
Что касается первой группы прав (ст. 95, 96, 111 Конституции), Латвия 4 апреля 1997 г. присоединилась к Конвенции Овьедо "О защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины" (вступила в силу 1 июня 2010 г). Статья 5 Конвенции содержит закрепленный в международном праве принцип, согласно которому любые действия, связанные со здоровьем, допустимы только с добровольного и осознанного согласия соответствующего лица. При этом не допустимы никакие ограничения прав личности, если только эти ограничения не предусмотрены в правовых актах и не необходимы в общественных интересах для предотвращения преступления, для защиты общественного здоровья или прав и свобод других людей (ст. 26, ч. 1 Конвенции). Но надо помнить о предусмотренной ст. 24 Конвенции обязанности государства предоставить справедливую компенсацию лицу, которому из-за медицинского вмешательства причинен существенный ущерб. Поэтому в государственных правовых актах одновременно должен быть предусмотрен правовой механизм справедливой (и эффективной) компенсации. Ни в одном из имеющих силу закона нормативных актов такой механизм справедливой компенсации не предусмотрен, отмечают юристы.
Комитет Совета Европы по биоэтике опубликовал 4 мая 2021 г. "Заявление о соблюдении прав человека в связи с "паспортами вакцинации" и аналогичными документами" (Statement on human rights considerations relevant to "vaccine pass" and similar documents). В нем говорится, что кризис, вызванный пандемией, и мероприятия по его преодолению не могут угрожать достоинству и правам человека. Комитет со всей твердостью заявил, что использование сертификатов вакцинированных и переболевших в немедицинских целях, не предусматривая другие альтернативы (такие как отрицательные тесты), поднимает серьезные правозащитные вопросы. Особенно в случаях, когда сертификаты вакцинированных или переболевших используются, чтобы разрешить эксклюзивный доступ к услугам и в других сферах.
Комитет Совета Европы по биоэтике особо отмечает отсутствие ясности в научных подходах и выводах по вопросам пандемии COVID-19, что повышает риск нарушения прав человека при использовании сертификатов вакцинированных и переболевших в немедицинских целях. Как напомнила в феврале 2021 г. Всемирная организация здравоохранения, по-прежнему однозначно не установлена способность вакцин от COVID-19 вызвать длительный иммунитет и ограничить распространение болезни. Это обстоятельство важно принимать во внимание, определяя использование сертификатов в немедицинских целях. При этом Еврокомиссия выдала разрешение на торговлю четырьмя вакцинами от COVID-19 с условиями — сроком на год: Comirnaty до 20 декабря 2021 г., Vaccine Moderna (изменена на Spikevax) до 5 января 2022 г., AstraZeneca (изменена на Vaxzevria) до 28 января 2022 г., Vaccine Janssen до 10 марта 2022 г. Это означает, что по-прежнему нет всеохватывающих клинических данных о воздействии этих вакцин и нужны дополнительные данные, и что их применение, согласно Регуле Европейского парламента и Совета № 726/2004, сопряжено с особыми обязанностями.
Не прошли составители иска и мимо резолюции ПАСЕ № 2361 от 27 января 2021 г. "Вакцины против COVID-19: этические, юридические и практические аспекты", которая содержит призыв ко всем 47 странам — членам Совета Европы, включая Латвию, гарантировать, что вакцины от COVID-19 не будут обязательными и что никто не может быть подвергнут политическому, социальному и другого рода давлению с целью добиться вакцинации того лица, которое этого не желает; а также гарантировать, что никто не будет дискриминирован из-за того, что не вакцинировался по состоянию здоровья или потому, что сам того не желает.
По мнению истцов, одно из юридических оснований распоряжения кабмина о введении ЧС — ст. 3, ч. 2 закона об эпидемиологической безопасности — неприменимо как обоснование и полномочие кабмину вводить фактически обязательную вакцинацию для жителей Латвии, поскольку в ней упомянута "вакцинация жителей", а не "обязательная вакцинация жителей". Но и в случае упоминания в законе "обязательной вакцинации жителей" на названные выше вакцины от COVID-19 эту обязательность распространять нельзя, подчеркивают истцы.
Распоряжение кабмина о введении ЧС предписывает работодателям в частном секторе организовать, по мере возможности, работу удаленно, дабы поддерживать безопасную среду на рабочем месте. Невакцинированные и непереболевшие работники могут находиться на рабочем месте только с разрешения работодателя, которое обосновывает необходимость в этом работнике для обеспечения непрерывности деятельности организации. В отдельных исключительных случаях это возможно без "сертификата способности к сотрудничеству" (sadarbspējīgs sertifikāts). Правила кабмина № 662 от 28 сентября 2021 г. "Мероприятия по эпидемиологической безопасности для ограничения распространения инфекции COVID-19" определяют такой сертификат, как "годное в Евросоюзе единого цифрового или бумажного формата удостоверение эпидемиологической безопасности лица на случай инфекции COVID-19 на определенный период", выдаваемый, чтобы удостоверить, что лицо полностью вакцинировано, или переболело COVID-19, или сделало тест и результат теста отрицательный (п. 2.21). Последнее согласуется и с законом о контроле за распространением COVID-19 (ст. 6.9, ч. 1). Таким образом, закон устанавливает три юридически равноценных вида сертификатов, опирающихся на факт вакцинации, излечения или отрицательного теста. И это вполне отвечает действующему европейскому законодательству (Регула 2021/953).
Следовательно, пункт 5.3 КМ дискриминирует государственных и муниципальных служащих по сравнению с другими работниками, дозволяя выполнять служебные обязанности только тем из них, кто обзавелся сертификатом вакцинированного или переболевшего, тогда как для работников частного сектора предусмотрен более широкий спектр возможностей — от "удаленки", если специфика труда это позволяет, до наличия отрицательного теста (п. 5.1). А это прямо запрещено Регулой 2021/953 в отношении цифровых COVID-сертификатов ЕС, в преамбуле которой говорится, что недопустима прямая или косвенная дискриминация лиц, которые не вакцинируются, например, по медицинским причинам, или потому, что они не входят в целевую группу, вакцинация которой от COVID-19 в этот момент проводится или разрешена, или просто решили не делать прививку. Наличием сертификата о вакцинации не может обуславливаться право на свободу перемещения или использование любых средств международного сообщения и перевозок. Вообще эту регулу нельзя интерпретировать как определяющую право или обязанность вакцинироваться.
Распоряжение кабмина о введении ЧС носит ничем не мотивированный дискриминационный характер в отношении сотрудников государственных и муниципальных учреждений. Это дискриминирующее отношение не имеет никакого эпидемиологического объяснения и обоснования, почему именно к сотрудникам государственных и муниципальных учреждений применяется иное отношение, нежели к другим работникам, работодатели которых могут самостоятельно оценивать условия эпидемиологической безопасности на каждом рабочем месте.
В разделе VIII комментариев к Конституции об основных правах человека сказано, что при оценке допустимости их ограничения в каждом конкретном случае с методологической точки зрения учреждение или суд должны придерживаться одной и той же схемы, независимо от того, предусмотрены ли эти ограничения в Конституции прямо или косвенно. При этом надо ответить на ряд вопросов в таком порядке: а) прописано ли ограничение прав в законе? б) имеет ли ограничение права легитимную цель? в) соразмерно (пропорционально) ли ограничение права с этой легитимной целью?
Ограничение основных прав легитимно лишь в том случае, если на все эти три вопроса последует положительный ответ, причем ответ объективно убедительный. Издавая законы, законодатель не вправе ограничивать уже предоставленные Конституцией основные права. При этом ни Конституция, ни закон не уполномочивают кабмин определять основные права, тем самым тот преступил пределы своих полномочий.
Статья 89 Конституции обязывает госучреждения воздерживаться от действий, которые нарушают или объективно рискуют нарушить основные права частных лиц, и, напротив, возлагает на них обязанность делать все, чтобы обеспечить частным лицам возможность пользоваться своими основными правами. Если все же государство обоснованно затрагивает основные права частных лиц, оно должно возместить это в разумные сроки. Требование Конституции признавать и соблюдать основные права связывает все госучреждения Латвии, независимо от того, к какой ветви власти они принадлежат. При этом в соответствии со ст. 116 Конституции, законом могут быть ограничены основные права, закрепленные в статьях 96, 97, 98, 100, 102, 103, 106 и 108, тогда как пункт 5.3 КМ нарушает закрепленный в ст. 91 Конституции и не подлежащий ограничению запрет на дискриминацию.
По Конституции (ст. 106) у каждого есть право выбирать занятие и работу в соответствии со способностями и квалификацией. И хотя эта статья из тех, что могут быть ограничены законом, однако ст. 8 закона "О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении" не дает кабмину права накладывать дополнительные обязанности на работников государственных и муниципальных учреждений. Таким образом, кабмин превысил в этом аспекте свои полномочия. Пункт 5.3 КМ ставит таких работников в безвыходное положение, лишая их возможности исполнять свои обязанности, если они не готовы взять на себя ответственность за введение в свой организм не полностью изученного и неизвестного по составу медицинского препарата, т. е. ответственность, которую не в силах взять на себя никто из медиков, ни само правительство. Эта новая норма лишает таких работников возможности добывать средства к существованию для себя и семьи, что абсолютно необоснованно, противоправно и дискриминационно, полагают истцы.
Истцы считают, что человек вправе свободно выбирать, какие медикаменты использовать, причем факт использования или неиспользования медикаментов не может быть предварительным условием для получения разрешения на исполнение работником своих служебных обязанностей. Понятно, что таким предварительным условием может быть проверка здоровья, но допуск к исполнению обязанностей только при условии использования определенного лечения определенными медикаментами или перенесении определенного заболевания является несоразмерным требованием. Оно несоразмерно прежде всего потому, что необоснованно применяется только к сотрудникам государственных и муниципальных учреждений. С другой стороны, отсутствует оценка соразмерности: какую пользу извлечет общество из императива пункта 5.3 КМ, запрещающего сотрудникам общественного сектора выполнять обязанности без использования определенных медикаментов (вакцинации) или перенесенного заболевания, принимая во внимание, что в то же самое время работники частного сектора могут выполнять свои обязанности, уклоняясь от данного регулирования, и, таким образом, не будет достигнута цель, которую хотели достичь, прибегая к подобной мере.
Итак, правосознание части латвийского общества входит в резкое противоречие с "плантаторским правосознанием" возглавляемого гражданином США латвийского правительства, которое видит в бюджетниках своего рода государственных рабов, с коими их "хозяин" вправе поступать, как ему заблагорассудится. По-видимому, вековая борьба латышского народа и других народов Латвии за освобождение вернулась к исходному рубежу — необходимости свергнуть иго непрошенных рабовладельцев.
На чью сторону встанет суд, покажет время.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Antons Klindzans
Сколько человек убил карантин?
Немного о том, о чем СМИ предпочитают молчать
Александр Васильев
Политолог
Насколько важно говорить с жителями Латвии на их родном языке?
Евгений Гомберг
Убежденный рижанин, инженер-электрик по АСУ
ВАКЦИНИРОВАТЬ НЕЛЬЗЯ УВОЛИТЬ
Запятую проставьте сами
Александр Гильман
Вакцинироваться убеждают все настойчивей
И это правильно