ТЕХНОЛОГИИ ПРОТЕСТА
07.07.2021
Андрей Лазуткин
Политолог, писатель
«Радио Свобода» о Брестской крепости
не знали, не видели, не слышали
-
Участники дискуссии:
21167 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Александр Янин,
Леонид Соколов,
Ян Заболотный,
Борис Бахов,
Марк Козыренко,
red pepper,
Константин Рудаков,
Сергей Воронков,
Борис Еремеев,
Андрей Жингель,
игорь соколов,
Юрий Васильевич Мартинович,
Марина Зимина,
Рейн Урвас,
Kęstutis Čeponis,
Иван Киплинг,
Михаил Яковлевич Кривицкий,
Roman Romanovs,
Виктор Гриневич,
Юрий Томашов
Если ты не занимаешься историками, историки займутся тобой. 22 июня «Радио Свобода» рассказала потомкам НКВД всю правду о Брестской крепости, которую от них ранее скрывали коварные коммунисты.
Со ссылкой на немецкого деятеля Кристана Ганцера (Christian Ganzer) сообщается, что это был «небольшой инцидент на Восточном Фронте» и что «немцы бросили против крепости одну дивизию».
Кроме того, «инцидент показал все минусы авторитарной системы» (на которую успешно напала демократическая система – А.Л.). Командиры боялись действовать, потому что «их расстреляют» и никто ничего не знал. Поэтому крепость сдали, а пропагандисты взамен придумали много-много историй об обороне. Поскольку религия в СССР была запрещена, люди начали в это верить.
Главная мысль статьи – советская пропаганда специально путала оборону и сопротивление, и таким образом искусственно продлила бои в Брестской крепости до месяца. Основа рассказов об обороне – это «фантастика, ложь и цензура». А после войны Брестскую крепость выбрали в качестве символического объекта, потому что в нее было удобно возить туристов.
Естественно, в конце статьи успешный историк жалуется, что в Беларуси его кроют матом, не хотят разговаривать, а музей Брестской крепости отказывается сотрудничать. «Как видите, они меня не опровергли, значит я прав», – заканчивается статья.
Есть в ней и глубокий нравственный посыл, достойный Солженицына: «Каждый ребенок рано или поздно понимает, что Деда Мороза нет. Поэтому для демократического общества очень важно обсуждать историю, чтобы изжить травмы, идеологию и пропаганду».
Как мы понимаем, ВОВ – это не героическая победа над объединенной Европой и ее объединенной экономикой, победа в войне на уничтожение, а «травма», которую надо переосмыслить. Белорусская служба «Радио Свобода», оно же «Освобождение», куда после войны набирали бывших полицаев под контролем ЦРУшников, вам в этом поможет.
И в таких публикациях нет никакой «идеологии и пропаганды». Нам просто говорят правду, как она есть и как ее видят уважаемые немцы, потомки воевавших на Восточном фронте. А если нас это злит – см. пункт 1, вы не изжили травму, работайте над собой.
Но если долго работать над собой и слушать «Радио Свободу» хотя бы лет 30, можно заметить, как афганские душманы превращаются в «бойцов за веру», то есть «моджахедов». Как чеченские бандформирования – «в борцов за свободную Ичкерию». ИГИЛовцы – в «сирийских повстанцев», «Братья - мусульмане» – в «демократическую оппозицию», полк «Азов» – в «патриотов Украины».
Но это волшебное словесное превращение от американских друзей работает и в обратную сторону – о защитниках брестской крепости там пишут примерно как о животных, которые знать не знали, как им воевать, просто набились в каменный мешок и умерли непонятно за что, а потом об этом Симонов придумал сказку для пропаганды.
Разумеется, Гитлер и Муссолини 26 августа 1941 приезжали в Брестскую крепость именно потому, что это был «незначительный эпизод на Восточном фронте». В крепости высоких персон сопровождали командующий ВВС Германии Герман Геринг, глава МИД Иоахим фон Риббентроп, генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг, начальник генерального штаба Италии Уго Кавальеро. Экскурсоводом выступил командующий 4-й немецкой армией фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, в чье непосредственное подчинение и входила штурмовавшая крепость 45-я пехотная дивизия. Все они, в отличие, от современного немецкого историка, были дурачками и не могли правильно оценить масштаб оборонительных боев в крепости, «инцидент» был выбран для посещения чисто случайно.
В реальности визит носил политический аспект: видя, что победный ход вермахта на Востоке начал притормаживать, Гитлер рассчитывал склонить своего итальянского союзника к более активным действиям на Восточном фронте. Для этого Муссолини был показан прецедент героического русского сопротивления и его жестокого подавления немцами.
Но здесь немецким историкам важно не перепутать. Если бандеровцы, полицаи и лесные братья сидели по схронам после войны и убивали сельских учителей, это было реально задокументированное героическое сопротивление, которое длилось десять лет. Если же речь идет об обороне Брестской крепости – будьте осторожны, большевики врут вам про целый месяц.
Не знали, не видели, не слышали
В начале июня от оперативных отделов западных приграничных округов и армий почти непрерывно шли донесения, свидетельствовавшие о том, что сосредоточение немецких войск у границ СССР закончено. Противник на ряде участков приступил к разборке поставленных им ранее проволочных заграждений и к разминированию полос на местности, явно готовя проходы для своих войск к советской границе. Крупные танковые группировки немцев выводились в исходные районы.
Главной ударной силой Германии, как и при вторжении на западе, служили четыре бронетанковые группы. Две из них, 2-я и 3-я, были включены в состав группы армий «Центр», призванной быть главным наступательным фронтом, и по одной — в состав групп армий «Север» и «Юг». На острие главного удара деятельность бронетанковых групп поддерживалась мощью 4-й и 9-й полевых армий, а с воздуха — авиацией 2-го воздушного флота.
Всего группа армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал фон Бок) насчитывала 820 тыс. человек, 1800 танков, 14300 орудий и минометов и 1680 боевых самолетов. Замысел командующего группой армий «Центр», наступавшей на восточном стратегическом направлении, состоял в том, чтобы танковыми группировками нанести два сходящихся удара по флангам советских войск в Беларуси в общем направлении на Минск, окружить главные силы Западного особого военного округа (с 22 июня — Западного фронта) и уничтожить их полевыми армиями.
Командование группы армий «Центр» сконцентрировало основную массу войск и боевой техники в первом оперативном эшелоне, который включал 28 дивизий, в том числе 22 пехотных, 4 танковых, 1 кавалерийскую, 1 охранную. На участках прорыва обороны была создана высокая оперативная плотность войск (средняя оперативная плотность составляла около 10 км на дивизию, а на направлении главного удара — до 5-6 км). Это позволило противнику достичь значительного превосходства в силах и средствах над советскими войсками на направлении главного удара. Превосходство в живой силе было в 6,5 раза, по количеству танков — в 1,8 раза, по количеству орудий и минометов в 3,3 раза.
При этом части в Брестской крепости не были развернуты по-боевому и не занимали позиций на пограничных рубежах. Некоторые части или их подразделения находились в лагерях, на полигонах, на строительстве укрепрайона. К моменту нападения в крепости было от 7 до 8 тыс. советских воинов, здесь же жили 300 семей военнослужащих.
Штурмовала Брестскую крепость немецкая 45-я пехотная дивизия (около 17 тыс. солдат и офицеров) во взаимодействии с 31-й и 34-й пехотными дивизиями 12-го армейского корпуса 4-й немецкой армии, а также 2 танковые дивизии 2-й танковой группы Гудериана, при активной поддержке авиации и частей усиления, имевших на вооружении тяжелые артиллерийские системы.
В первые минуты войны в бой с противником вступили пограничники на Тереспольском укреплении, красноармейцы и курсанты полковых школ 84-го и 125-го стрелковых полков, находившихся у границы, на Волынском и Кобринском укреплениях. Их упорное сопротивление позволило утром 22 июня выйти из крепости примерно половине личного состава, вывести несколько пушек и легких танков в районы сосредоточения своих частей, эвакуировать первых раненых. В крепости осталось 3,5-4 тыс. советских воинов. Противник имел почти 10-кратное превосходство в силах, а не «дивизия против половины дивизии», как пишет «Радио Свобода». Но даже это за героизм не считается.
Перед началом штурма противник в течение получаса вел ураганный прицельный артобстрел крепости, передвигая шквал артогня каждые 4 минуты на 100 м вглубь крепости. Следом шли ударные штурмовые группы врага, которые согласно планам немецкого командования должны были к 12 часам дня 22 июня захватить укрепления.
В результате артобстрела и пожаров большинство складов и материальная часть были уничтожены или разрушены, перестал действовать водопровод, прервалась связь. Значительная часть бойцов и командиров была выведена из строя, гарнизон крепости расчленен на отдельные группы.
Поздно вечером немецкое командование решило оттянуть из крепостных укреплений свою пехоту, создать за внешними валами блокадную линию, чтобы утром 23 июня вновь с артобстрела и бомбардировки начать штурм крепости. Бои в крепости приняли ожесточенный, затяжной характер, которого враг никак не ожидал. На территории каждого крепостного укрепления немецко-фашистские захватчики встречали упорное героическое сопротивление советских воинов.
Ход обороны требовал объединения всех сил защитников крепости. 24 июня в Цитадели состоялось совещание командиров и политработников, где решался вопрос о создании сводной боевой группы, формировании подразделений из воинов разных частей, утверждении их командиров, выделившихся в ходе боевых действий. Был отдан Приказ №1, согласно которому командование группой возлагалось на капитана Зубачева, его заместителем назначен полковой комиссар Фомин. Практически они смогли возглавить оборону только в Цитадели. Хотя командованию сводной группы не удалось объединить руководство боями на всей территории крепости, штаб сыграл большую роль в активизации боевых действий.
По решению командования сводной группы были предприняты попытки прорвать кольцо окружения. 26 июня пошел на прорыв отряд из 120 человек во главе с лейтенантом Виноградовым. За восточную черту крепости удалось прорваться 13 воинам, но они были схвачены врагом. Безуспешными оказались и другие попытки массового прорыва из осажденной крепости, пробиться смогли только отдельные малочисленные группы. Оставшийся маленький гарнизон советских войск продолжал сражаться с необыкновенной стойкостью и упорством.
Гитлеровцы методически целую неделю атаковали крепость. Советским воинам приходилось отбивать по 6-8 атак в день. Рядом с бойцами были женщины и дети. Они помогали раненым, подносили патроны, участвовали в боевых действиях. Фашисты пустили в ход танки, огнеметы, газы, поджигали и скатывали с внешних валов бочки с горючей смесью.
Только за первые 9 дней боев защитники крепости вывели из строя около 1,5 тыс. солдат и офицеров противника. К концу июня враг захватил большую часть крепости, 29 и З0 июня гитлеровцы предприняли непрерывный двухсуточный штурм крепости с использованием мощных авиабомб.
29 июня погиб, прикрывая с несколькими бойцами группу прорыва, Андрей Митрофанович Кижеватов. В Цитадели 30 июня гитлеровцы схватили тяжелораненых и контуженых капитана Зубачева и полкового комиссара Фомина, которого фашисты расстреляли недалеко от Холмских ворот. 30 июня после длительного обстрела и бомбежки, завершившихся ожесточенной атакой, гитлеровцы овладели большой частью сооружений Восточного форта, захватили в плен раненых.
В результате кровопролитных боев и понесенных потерь оборона крепости распалась на ряд изолированных очагов сопротивления. До 12 июля в Восточном форте продолжала сражаться небольшая группа бойцов во главе с Петром Михайловичем Гавриловым, пока он, тяжело раненный, вместе с секретарем комсомольского бюро 98-го отдельного противотанкового артиллерийского дивизиона, заместителем политрука Г.Д.Деревянко 23 июля не попали в плен.
Все эти факты сегодня подаются немцами как «не доказанные», «не исследованные», «записанные по устным свидетельствам», «преувеличенные», «придуманные». Для немцев все это действительно выглядит фантастикой.
Последние дни борьбы овеяны легендами. К этим июльским дням относятся надписи, оставленные на стенах крепости ее защитниками: «Умрем, но из крепости не уйдем», «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина. 20.07.41 г.». Ни одно из знамен воинских частей, сражавшихся в крепости, не досталось врагу, хотя «Радио Свобода» рассказывает о массовой сдаче в плен 2/3 гарнизона.
Широко известна надпись «1941. Июнь. Нас было пятеро. Мы умрем за Сталина».
Год единства с полицаями
Константину Симонову принадлежат слова: «Когда говорят о мужестве, вспоминают Брест, когда говорят об испытаниях, вспоминают Брест, когда говорят о жизнях, отданных за нашу землю, вспоминают Брест. Это общее для нас начало войны, символ этого начала — трагического и героического. И когда мы говорим «Брест», ведь это мы думаем не только о защитниках Бреста, мы думаем вообще о том, как мы выстояли, как мы остановили врага, как мы разрушили его планы, как немцы не дошли за 6 недель до Москвы, как рухнул блицкриг, как они проигрывали войну».
Но если ты проиграл войну, надо хотя бы рассказать потомкам победителей, что они морально неполноценные и травмированные пропагандой, что их предки воевали не так и не за то, и что за убиенных лесных братьев надо каяться, а с руководителями оккупационных структур и полицаями – примириться и почтить минутой молчания в день скорби 9 мая.
В тактическом плане очевидно, какую линию заняла оппозиция в год Народного единства. Мы уже говорили о том, что никакого примирения с радикальными идеологиями не возможно, а публикации такого рода являются отличным предлогом для ликвидации всей легальной деятельности оппозиции, корпунктов СМИ, «инициатив», «аналитических центров» и прочего. Всем несогласным можно просто показывать эту писанину о Брестской крепости – и тогда против закона о реабилитации нацизма не выскажется вообще никто. Так что, без всяких шуток, говорим большое спасибо нашим чешским друзьям.
Со ссылкой на немецкого деятеля Кристана Ганцера (Christian Ganzer) сообщается, что это был «небольшой инцидент на Восточном Фронте» и что «немцы бросили против крепости одну дивизию».
Кроме того, «инцидент показал все минусы авторитарной системы» (на которую успешно напала демократическая система – А.Л.). Командиры боялись действовать, потому что «их расстреляют» и никто ничего не знал. Поэтому крепость сдали, а пропагандисты взамен придумали много-много историй об обороне. Поскольку религия в СССР была запрещена, люди начали в это верить.
Главная мысль статьи – советская пропаганда специально путала оборону и сопротивление, и таким образом искусственно продлила бои в Брестской крепости до месяца. Основа рассказов об обороне – это «фантастика, ложь и цензура». А после войны Брестскую крепость выбрали в качестве символического объекта, потому что в нее было удобно возить туристов.
Естественно, в конце статьи успешный историк жалуется, что в Беларуси его кроют матом, не хотят разговаривать, а музей Брестской крепости отказывается сотрудничать. «Как видите, они меня не опровергли, значит я прав», – заканчивается статья.
Есть в ней и глубокий нравственный посыл, достойный Солженицына: «Каждый ребенок рано или поздно понимает, что Деда Мороза нет. Поэтому для демократического общества очень важно обсуждать историю, чтобы изжить травмы, идеологию и пропаганду».
Как мы понимаем, ВОВ – это не героическая победа над объединенной Европой и ее объединенной экономикой, победа в войне на уничтожение, а «травма», которую надо переосмыслить. Белорусская служба «Радио Свобода», оно же «Освобождение», куда после войны набирали бывших полицаев под контролем ЦРУшников, вам в этом поможет.
И в таких публикациях нет никакой «идеологии и пропаганды». Нам просто говорят правду, как она есть и как ее видят уважаемые немцы, потомки воевавших на Восточном фронте. А если нас это злит – см. пункт 1, вы не изжили травму, работайте над собой.
Но если долго работать над собой и слушать «Радио Свободу» хотя бы лет 30, можно заметить, как афганские душманы превращаются в «бойцов за веру», то есть «моджахедов». Как чеченские бандформирования – «в борцов за свободную Ичкерию». ИГИЛовцы – в «сирийских повстанцев», «Братья - мусульмане» – в «демократическую оппозицию», полк «Азов» – в «патриотов Украины».
Но это волшебное словесное превращение от американских друзей работает и в обратную сторону – о защитниках брестской крепости там пишут примерно как о животных, которые знать не знали, как им воевать, просто набились в каменный мешок и умерли непонятно за что, а потом об этом Симонов придумал сказку для пропаганды.
Разумеется, Гитлер и Муссолини 26 августа 1941 приезжали в Брестскую крепость именно потому, что это был «незначительный эпизод на Восточном фронте». В крепости высоких персон сопровождали командующий ВВС Германии Герман Геринг, глава МИД Иоахим фон Риббентроп, генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг, начальник генерального штаба Италии Уго Кавальеро. Экскурсоводом выступил командующий 4-й немецкой армией фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, в чье непосредственное подчинение и входила штурмовавшая крепость 45-я пехотная дивизия. Все они, в отличие, от современного немецкого историка, были дурачками и не могли правильно оценить масштаб оборонительных боев в крепости, «инцидент» был выбран для посещения чисто случайно.
В реальности визит носил политический аспект: видя, что победный ход вермахта на Востоке начал притормаживать, Гитлер рассчитывал склонить своего итальянского союзника к более активным действиям на Восточном фронте. Для этого Муссолини был показан прецедент героического русского сопротивления и его жестокого подавления немцами.
Но здесь немецким историкам важно не перепутать. Если бандеровцы, полицаи и лесные братья сидели по схронам после войны и убивали сельских учителей, это было реально задокументированное героическое сопротивление, которое длилось десять лет. Если же речь идет об обороне Брестской крепости – будьте осторожны, большевики врут вам про целый месяц.
Не знали, не видели, не слышали
В начале июня от оперативных отделов западных приграничных округов и армий почти непрерывно шли донесения, свидетельствовавшие о том, что сосредоточение немецких войск у границ СССР закончено. Противник на ряде участков приступил к разборке поставленных им ранее проволочных заграждений и к разминированию полос на местности, явно готовя проходы для своих войск к советской границе. Крупные танковые группировки немцев выводились в исходные районы.
Главной ударной силой Германии, как и при вторжении на западе, служили четыре бронетанковые группы. Две из них, 2-я и 3-я, были включены в состав группы армий «Центр», призванной быть главным наступательным фронтом, и по одной — в состав групп армий «Север» и «Юг». На острие главного удара деятельность бронетанковых групп поддерживалась мощью 4-й и 9-й полевых армий, а с воздуха — авиацией 2-го воздушного флота.
Всего группа армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал фон Бок) насчитывала 820 тыс. человек, 1800 танков, 14300 орудий и минометов и 1680 боевых самолетов. Замысел командующего группой армий «Центр», наступавшей на восточном стратегическом направлении, состоял в том, чтобы танковыми группировками нанести два сходящихся удара по флангам советских войск в Беларуси в общем направлении на Минск, окружить главные силы Западного особого военного округа (с 22 июня — Западного фронта) и уничтожить их полевыми армиями.
Командование группы армий «Центр» сконцентрировало основную массу войск и боевой техники в первом оперативном эшелоне, который включал 28 дивизий, в том числе 22 пехотных, 4 танковых, 1 кавалерийскую, 1 охранную. На участках прорыва обороны была создана высокая оперативная плотность войск (средняя оперативная плотность составляла около 10 км на дивизию, а на направлении главного удара — до 5-6 км). Это позволило противнику достичь значительного превосходства в силах и средствах над советскими войсками на направлении главного удара. Превосходство в живой силе было в 6,5 раза, по количеству танков — в 1,8 раза, по количеству орудий и минометов в 3,3 раза.
При этом части в Брестской крепости не были развернуты по-боевому и не занимали позиций на пограничных рубежах. Некоторые части или их подразделения находились в лагерях, на полигонах, на строительстве укрепрайона. К моменту нападения в крепости было от 7 до 8 тыс. советских воинов, здесь же жили 300 семей военнослужащих.
Штурмовала Брестскую крепость немецкая 45-я пехотная дивизия (около 17 тыс. солдат и офицеров) во взаимодействии с 31-й и 34-й пехотными дивизиями 12-го армейского корпуса 4-й немецкой армии, а также 2 танковые дивизии 2-й танковой группы Гудериана, при активной поддержке авиации и частей усиления, имевших на вооружении тяжелые артиллерийские системы.
В первые минуты войны в бой с противником вступили пограничники на Тереспольском укреплении, красноармейцы и курсанты полковых школ 84-го и 125-го стрелковых полков, находившихся у границы, на Волынском и Кобринском укреплениях. Их упорное сопротивление позволило утром 22 июня выйти из крепости примерно половине личного состава, вывести несколько пушек и легких танков в районы сосредоточения своих частей, эвакуировать первых раненых. В крепости осталось 3,5-4 тыс. советских воинов. Противник имел почти 10-кратное превосходство в силах, а не «дивизия против половины дивизии», как пишет «Радио Свобода». Но даже это за героизм не считается.
Перед началом штурма противник в течение получаса вел ураганный прицельный артобстрел крепости, передвигая шквал артогня каждые 4 минуты на 100 м вглубь крепости. Следом шли ударные штурмовые группы врага, которые согласно планам немецкого командования должны были к 12 часам дня 22 июня захватить укрепления.
В результате артобстрела и пожаров большинство складов и материальная часть были уничтожены или разрушены, перестал действовать водопровод, прервалась связь. Значительная часть бойцов и командиров была выведена из строя, гарнизон крепости расчленен на отдельные группы.
Поздно вечером немецкое командование решило оттянуть из крепостных укреплений свою пехоту, создать за внешними валами блокадную линию, чтобы утром 23 июня вновь с артобстрела и бомбардировки начать штурм крепости. Бои в крепости приняли ожесточенный, затяжной характер, которого враг никак не ожидал. На территории каждого крепостного укрепления немецко-фашистские захватчики встречали упорное героическое сопротивление советских воинов.
Ход обороны требовал объединения всех сил защитников крепости. 24 июня в Цитадели состоялось совещание командиров и политработников, где решался вопрос о создании сводной боевой группы, формировании подразделений из воинов разных частей, утверждении их командиров, выделившихся в ходе боевых действий. Был отдан Приказ №1, согласно которому командование группой возлагалось на капитана Зубачева, его заместителем назначен полковой комиссар Фомин. Практически они смогли возглавить оборону только в Цитадели. Хотя командованию сводной группы не удалось объединить руководство боями на всей территории крепости, штаб сыграл большую роль в активизации боевых действий.
По решению командования сводной группы были предприняты попытки прорвать кольцо окружения. 26 июня пошел на прорыв отряд из 120 человек во главе с лейтенантом Виноградовым. За восточную черту крепости удалось прорваться 13 воинам, но они были схвачены врагом. Безуспешными оказались и другие попытки массового прорыва из осажденной крепости, пробиться смогли только отдельные малочисленные группы. Оставшийся маленький гарнизон советских войск продолжал сражаться с необыкновенной стойкостью и упорством.
Гитлеровцы методически целую неделю атаковали крепость. Советским воинам приходилось отбивать по 6-8 атак в день. Рядом с бойцами были женщины и дети. Они помогали раненым, подносили патроны, участвовали в боевых действиях. Фашисты пустили в ход танки, огнеметы, газы, поджигали и скатывали с внешних валов бочки с горючей смесью.
Только за первые 9 дней боев защитники крепости вывели из строя около 1,5 тыс. солдат и офицеров противника. К концу июня враг захватил большую часть крепости, 29 и З0 июня гитлеровцы предприняли непрерывный двухсуточный штурм крепости с использованием мощных авиабомб.
29 июня погиб, прикрывая с несколькими бойцами группу прорыва, Андрей Митрофанович Кижеватов. В Цитадели 30 июня гитлеровцы схватили тяжелораненых и контуженых капитана Зубачева и полкового комиссара Фомина, которого фашисты расстреляли недалеко от Холмских ворот. 30 июня после длительного обстрела и бомбежки, завершившихся ожесточенной атакой, гитлеровцы овладели большой частью сооружений Восточного форта, захватили в плен раненых.
В результате кровопролитных боев и понесенных потерь оборона крепости распалась на ряд изолированных очагов сопротивления. До 12 июля в Восточном форте продолжала сражаться небольшая группа бойцов во главе с Петром Михайловичем Гавриловым, пока он, тяжело раненный, вместе с секретарем комсомольского бюро 98-го отдельного противотанкового артиллерийского дивизиона, заместителем политрука Г.Д.Деревянко 23 июля не попали в плен.
Все эти факты сегодня подаются немцами как «не доказанные», «не исследованные», «записанные по устным свидетельствам», «преувеличенные», «придуманные». Для немцев все это действительно выглядит фантастикой.
Последние дни борьбы овеяны легендами. К этим июльским дням относятся надписи, оставленные на стенах крепости ее защитниками: «Умрем, но из крепости не уйдем», «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина. 20.07.41 г.». Ни одно из знамен воинских частей, сражавшихся в крепости, не досталось врагу, хотя «Радио Свобода» рассказывает о массовой сдаче в плен 2/3 гарнизона.
Широко известна надпись «1941. Июнь. Нас было пятеро. Мы умрем за Сталина».
Год единства с полицаями
Константину Симонову принадлежат слова: «Когда говорят о мужестве, вспоминают Брест, когда говорят об испытаниях, вспоминают Брест, когда говорят о жизнях, отданных за нашу землю, вспоминают Брест. Это общее для нас начало войны, символ этого начала — трагического и героического. И когда мы говорим «Брест», ведь это мы думаем не только о защитниках Бреста, мы думаем вообще о том, как мы выстояли, как мы остановили врага, как мы разрушили его планы, как немцы не дошли за 6 недель до Москвы, как рухнул блицкриг, как они проигрывали войну».
Но если ты проиграл войну, надо хотя бы рассказать потомкам победителей, что они морально неполноценные и травмированные пропагандой, что их предки воевали не так и не за то, и что за убиенных лесных братьев надо каяться, а с руководителями оккупационных структур и полицаями – примириться и почтить минутой молчания в день скорби 9 мая.
В тактическом плане очевидно, какую линию заняла оппозиция в год Народного единства. Мы уже говорили о том, что никакого примирения с радикальными идеологиями не возможно, а публикации такого рода являются отличным предлогом для ликвидации всей легальной деятельности оппозиции, корпунктов СМИ, «инициатив», «аналитических центров» и прочего. Всем несогласным можно просто показывать эту писанину о Брестской крепости – и тогда против закона о реабилитации нацизма не выскажется вообще никто. Так что, без всяких шуток, говорим большое спасибо нашим чешским друзьям.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Мечислав Юркевич
Программист
ФАНТОМНЫЕ БОЛИ ПРОШЛОГО
Какие цели преследует Польша на белорусском направлении?
Мечислав Юркевич
Программист
ПОЧЕМУ КАЛИНИНГРАД ПРИСОЕДИНИЛИ К РОССИИ
А не к Беларуси или Литве
Юрий Алексеев
Отец-основатель
КТО И КОГДА ПРАЗДНУЕТ РАСПАД СССР?
(таблетка памяти)
Алексей Дзермант
Председатель.BY
СПЕЦИФИКА БЕЛОРУССКОЙ ИДЕИ
Особенность белорусской национальной идентичности в том, что она фронтирная, пограничная.