Прямых схем финансирования «частный капитал — партия» в Беларуси не существует. Причина в том, что госсобственность в РБ, по разным оценкам, составляет 70-80% основных средств.

В приватизированной Украине, к примеру, партии выступают агентами влияния олигархических структур, и эффективно «осваивают» средства на местных выборах.

Смешанная или пропорциональная избирательная система, при которой население голосует за политпартии, предоставляет широкий маневр для политической торговли: места в партийном списке формируются на усмотрение партии, а в парламент и муниципалитеты в итоге приходят серьезные дяди с бандитским прошлым, родственники и жены.
 

Еще один источник финансирования — партийные взносы. Однако, чтобы их взимать, партии необходима действующая структура, массовый актив и дисциплина.

Но за вывеской «политической партии», как правило, скрывается структура из 1—1,5 тысячи «адраджэнцаў», которые не в состоянии стабильно оплачивать даже аренду помещений.

Такая ситуация, т.е. балансирование на грани регистрационного минимума Минюста, является повсеместной. Известная либеральная партия, которая козыряет своей большой численностью (более 45 тысяч), по нашим сведениям, взносы со своих членов не собирает.

Соответственно, количество «сторонников» подсчету не поддается — можно годами состоять на учете в партийной организации и не принимать никакого участия в жизни партии.
 

Современные западные партии (как и подавляющее большинство белорусских), функционируют по принципу «избирательной шарашки», т. е. деятельность ведется только в период выборов. Более того, упрощенный порядок регистрации позволяет белорусским партиям выставлять забор из кандидатов и создавать некоторую массовость в местных и парламентских кампаниях.

Люди, неискушенные в белорусской политике, всерьез пытаются рассматривать партии как ступеньку для избрания, скажем, в Палату представителей.

(В практике функционирования КПБ был любопытный случай. Ушлый мужик сначала пытался выдвинуться от компартии, но доверия не получил, поэтому быстренько побежал выдвигаться от ЛДП, проиграл выборы, а через полгода оказался под следствием за экономические преступления).
 

Поэтому каждые выборы — это пир духа для сбитых летчиков белорусской политики, «правозащитных организаций», «экспертных сообществ», интернет-колумнистов и прочих аналитиков с дивана.

Специфика всей «королевской рати» — в существовании на западные дотации. Бюджет «гражданского общества» — примерно 5,5 млн евро (принимается на трехлетку).

В приоритете у спонсоров не политики, а СМИ и различные информационные проекты. Оппозиционные сайты весьма популярны в Беларуси, главным образом из-за тенденциозной, «жареной» тематики публикаций.

За 20 лет оппозиция медленно, но верно создала свое информационное пространство в интернете, чем очень гордится. Активисты даже ведут на "Фейсбуке" нешуточные баталии с режимом, которые освещают желтоватые интернет-СМИ.

Против лома пока нет приема, потому что это никому не нужно. Впрочем, по слухам, в Совете Безопасности есть некий мистический рубильник, который выключает по всей республике интернет. ALL YOUR INTERNETS BELONG TO US.

Вторичное следствие существования грантовой системы — рост популярности культурных инициатив, проектов и неформальных площадок, ориентированных на молодежь. Как правило, такие тусовки деполитизированы.

 

Справка
 
Минюстом РБ зарегистрировано 15 политпартий; в выборах-2015 приняли участие 8 (из них 4 оппозиционные Лукашенко). Общая численность всех сформированных участковых комиссий ­— 67 185 человек. Общая численность партийцев составляет всего 2936 человек (4,4%).
 
Остальные партии практически не функционируют. Отдельные структуры государственной регистрации не имеют, действуют на правах оргкомитетов; существуют также «движения» с правами общественных объединений и фонды.

 
В белорусских партиях сложилось некое подобие клановости.

За 20-25 лет существования оппозиционные партии, в прошлом весьма массовые, превратились в кормушки с небольшим, но стабильным доходом. Масштабы, конечно, не сопоставимы с российскими или европейскими — к примеру, руководитель одной партии праволиберального толка за 14 лет председательства построил уютный коттедж в Узденском районе.

Руководитель другой правоконсервативной партии ежегодно отдыхает во Франции, где посещает авиасалон (самолеты не покупает, только фотографирует — хобби). В третьей партии либерального толка, костяк которой составляют бывшие силовики, официально руководят отец, сын и, видимо, скоро подключится святой дух.
 
До недавнего времени прозападная политическая оппозиция стабильно финансировалась американской конторой NDI/IRI, имеющей резидентуру в Вильнюсе. Бывали, правда, и исключения: например, российские деньги долго искали у Некляева с Федутой, и вроде бы даже нашли.
 
Грантовые средства выделяются на конкретные предвыборные мероприятия: оплату работы сброщиков подписей (3-5 тысяч рублей за штуку) или оплату «независимого наблюдения».

Однако украинские события скорректировали донорскую помощь: денег на заваривание каши в 2015-м не дали, а финансирование под сбор подписей получила лишь одна структура, да и то в размере 20 000 у.е. (капля в море: бюджет избирательных кампаний 2010 года у отдельных кандидатов доходил до ста тысяч — А.Л.).

Остальным аксакалам не дали ни копейки, и теперь обиженные старожилы в отместку нелогично называют более удачливых коллег «креатурой КГБ» и «пособниками режима».

 
Отметим, что для реального сбора ста тысяч подписей требуется инициативная группа в размере 3-3,5 тысяч человек.

На сегодняшний момент ни одна из зарегистрированных оппозиционных партий по отдельности не может выставить столько штыков. Поэтому в ход идет обмен подписными листами, воспроизводство старых подписей и просто грубая фальсификация (у кандидата Т. одна и та же фамилия с паспортными данными, например, была скопирована подряд на многих подписных листах и в таком виде сдана в ЦИК). Facepalm.
 
Соответственно, оппозиция яростно обвиняет друг друга в фальсификации подписей.

Одному из кандидатов БНФ даже предложил провести «общественную» проверку собранных листов. Жест красивый, но на практике невозможный: во-первых, подписные листы содержат персональные данные избирателей, внесеннные в регистр населения, которые охраняются Законом об информации, информатизации и защите информации, а во-вторых, здесь можно усмотреть нарушение законодательства о выборах (ст. 9.10 КоАП).

Поэтому никакой общественной проверки не будет; соответственно, остается простор для взаимных обвинений и маневров. Впрочем, потуги правдоискателей вызывают улыбку: в 2010 «подписных» разборок не было, несмотря на регистрацию малопонятных кандидатов вроде Дмитрия Усса (который, кстати, еще и финансировал Статкевича).
 

После недавнего освобождения «политзаключенных» в стане оппозиции снова началось брожение.

За Статкевича, как за последнюю соломинку, ухватились Лебедько, Некляев и Северинец. Причина одна — поиск хоть какого-то финансирования. Николай Статкевич — своеобразный «переходящий вымпел», который может выманить у спонсоров новую грантовую помощь (у ОГП не было денег даже на избирательную кампанию бессменного лидера Лебедько; у Некляева нет ни собственной структуры, ни средств; а христианские демократы в лице Северинца не имеют регистрации Минюста).

В итоге аутсайдеры собрались вокруг Статкевича, но тот оказался перед дилеммой: под радикальные призывы спонсоры, наученные Украиной, денег не дадут; но, в то же время, надо хоть как-то отмежеваться от остальной, типа «продажной» оппозиции. Драма разворачивается, интернет-эксперты кидаются калом со дна своих ям, а индифферентные белорусские избиратели тем временем копают картошку.
 

Главный дестабилизирующий фактор нынешней кампании — не Статкевич, а Украина.

Среди украинских радикалов наверняка найдутся желающие поиграть в «экспорт революции». Белорусские нацистские и анархистские группировки поддерживают с украинцами тесный контакт. Более того, в августе даже был пресечен украинский канал вербовки.

Напомним, что белорусы, как иностранцы, не могут служить в частях ВСУ, МВД и Нацгвардии. Поэтому белорусских добровольцев отправляют в радикальный «Правый сектор», который не включен в структуры вооруженных сил. По некоторой информации, обучение проходит на тренировочной базе «Азова» под Киевом.

Отметим, что белорусы — потенциальные фигуранты уголовных дел, поскольку Украина так и не предоставила им обещанного гражданства. Из всей массы белорусских добровольцев украинский паспорт был выдан только одному человеку — зато какому: разведчику «Азова», соратнику Максима Тесака, руководителю «Национал-социалистического общества» Сергею Коротких.

Если таков весь контингент белорусских добровольцев, то неудивительно, что украинцы не торопятся с натурализацей.
 
 

Кратко подведем итоги

— В перспективе в обществе по-прежнему будет сохраняться деполитизация, недоверие к партиям и доминирующая консервативная установка.

— По мнению Александра Лукашенко, гражданское общество включает в себя только женские, ветеранские и молодежные организации. Вадим Гигин, главный редактор «Белорусской думки», называл политическую систему, действующую в Беларуси, апартийной.

— Тем не менее, партийная система все-таки есть, пусть и в крайне неприглядном виде. Единой «оппозиции» не существует, это клише СМИ. По факту действуют разнородные, конфликтующие между собой организации, жестко конкурирующие за финансирование. Структуры действуют в автономном медийном пространстве, ориентируются на «независимые» СМИ и их аудиторию. За крохотное место под солнцем идет постоянная внутренняя борьба.

— Партии, как правило, не имеют внятных программ. Занимают «общую» проевропейскую, антироссийскую позицию, критикуют правительство и главу государства, выступают за приватизацию госсобственности и поддерживают режим санкций. Деятельность сводится к попыткам отбить «правый» и «левый» электорат у Лукашенко, сорвать международное признание выборов. Ориентация на либеральные ценности и иностранные интересы ведет к маргинальности, низкой поддержке и непредставительности партий.