---

Меня уже чуть больше месяца целый ряд личностей называют сталинистом. Все из-за того, что я посмел отстаивать свою позицию на предмет того, что организованные группы людей не должны мешать проезжающим гражданам во время своих протестов. И уж тем более подставлять граждан под административную ответственность путем бросания своих же тушек под колеса автомобилей (об этом читайте здесь). Ну вот убежден я в этом — и ничего с этим поделать не могу.
 

---

 

И вот эти самые убеждения, по совершенно непонятной мне причине, делают из меня сталиниста.

Не могу сказать, что видел что-то обидное в этом термине, тем более что просто не могу понять, каким образом отстаивание своих законных прав и интересов, причем исключительно в правовом и информационном поле, делает из меня сторонника политического деятеля прошлого столетия.

В целом решил себе мозги этими загадками не забивать и просто оставить всё как есть. Ну, хочется кому-то меня сталинистом считать, так, собственно, и на здоровье, не расстреливать же его за это…

И тут буквально позавчера приснился мне презанятнейший сон.
 
Снится мне, что иду я летним вечером по кленовой аллее, а мне навстречу идут два человека. Вокруг никого нет, тишина, а мы все идем друг другу навстречу. И тут я понимаю, что мне навстречу идут Ленин и Сталин… Офигеть! Хотел мимо проскочить, но они сами ко мне подошли. Ленин почему-то был одет в вышиванку, спортивные штаны и курил электронную сигарету. А Сталин был в черном шелковом мофуку с красным силуэтом СССР. Курил он, что характерно, классическую трубку.

Ленин сказал: «Прывитанне», достал из-под вышиванки mp3-плейер, вставил в уши капельки наушников и легонько задергал головой, видимо, попадая в одному ему слышный ритм. Сталин же затянулся, выдохнул дым и без всякого акцента сказал: «Разговор есть».

Я как-то слегка растерялся — и лучшего ответа, чем «Какая у вас трубочка зачётная, Иосиф Виссарионович», не придумал.

Сталин усмехнулся и ответил: «Ага, зачетная, «Савинелли», модель 606, мне бы по имиджу, конечно, три шестерки подошли лучше, но таких моделей нет, а эта — самая идеологически близкая. И давай, наверное, на ты, к чему нам сейчас официоз?»

Тут я, прямо скажем, сильно задумался — уж не сплю ли я?.. И даже сам себя ущипнул. Не помогло, хоть на самом деле и спал.

— Ладно, раз уж ты теперь сталинист, я, как первоисточник термина, пришел тебе немножко подсобить.

— Слушай, Сталин, ну какой же я сталинист? При всем уважении я и с биографией твоей исключительно в самых общих чертах знаком. Да и в целом политические, и особенно экономические взгляды не то чтобы разделял. Я вообще-то за рыночную экономику и демократию.

Сталин грустно вздохнул, глубоко затянулся и сказал:

— Понимаешь, Юра, какая штука. Мы для людей те, кем они нас считают. Я вот вместе с этим, в вышиванке, власть у совершенно бестолкового временного правительства забрал, страну через страшную гражданскую войну провел. Потом уже сам как-то экономику начал налаживать, промышленность поставил...

— Подожди, а почему Ленин в вышиванке и по-белорусски говорит?

— А это ты завтра поймешь. Так вот, военно-промышленный комплекс создал на пустом месте. Страну электрифицировал. Образование всеобщее ввел. Стандарты строительства и коммунальных коммуникаций задал на почти столетие вперед. С Гитлером, конечно, нехорошо получилось, но и тут справился. Ядерное оружие стране дал, и напоследок космическую программу успел запустить, да так, что вам наработок еще на 50 лет хватило. Что-то, конечно, подсмотрели, что-то перекупили, но главное — результат был. А остался — кровавым тираном. Ветер истории, конечно, развеивает потихоньку, но не так быстро, как хотелось бы. Понимаешь, к чему я клоню?

— Слушай, ну а чего ты ждал-то? Репрессии были же, все об этом знают. Народу сколько положили при тебе, до сих пор, вон, подсчитать не могут. Интеллигенцию под нож пустил, по всем бывшим республикам. Да и в конце концов, царя убили. Вот царь-то чем помешал?

— Так по царю это вообще не ко мне вопрос. Вот у меломана этого спрашивай, чем царь не угодил.

— Ладно, хрен с ним, с царем. Это я так, до кучи. По репрессиям что скажешь? Расстреливал ведь?

— Ну конечно, расстреливал. Такой ты вот смешной, в своем 2к18. Как на все готовенькое пришел, в школе и институтах, которые, к слову, я закладывал, на халяву поучился, так можно теперь и про гуманизм поговорить? А вот прикинь, как оно тогда было. Первая мировая закончилась, революция свершилась, гражданская война прошла… Ты вообще представляешь, какой контингент после этого всего в обществе растворился и в каких количествах? И что мне нужно было делать? Дать им всем печеньку и попросить себя хорошо вести? Наивные вы все тут стали, просто до безумия.

— А почему и не поговорить-то про гуманизм? Тема широкая, интересная. Я, конечно, понимаю, что в светлое будущее, которое на поверку не таким уж и светлым оказалось, всех с собой взять никак не получалось… Но всё же с расстрелами ты сильно погорячился. Потомки вот до сих пор помнят и не прощают, и ветер истории пока не сильно помогает...

— Вот прямо я сам стоял и всех расстреливал. Я задачу поставил и законной базой обеспечил. Мне народ нужен был чистый, без всякого мусора и идейных атавизмов. У меня на носу вторая мировая уже вырисовывалась, совершенно явно и очевидно. Или мне надо было в армию «неперекованных» белогвардейцев брать? И оружие с военными секретами им доверить? И все, кто хотел уехать — уехали. Никто их тут после первой волны «красного террора» не держал, не нравится советская власть — звездуй в эмиграцию. А что до расстрелов, так кто по-твоему расстреливал? И где факты брали для тех самых расстрелов? Или думаешь, я к вам в Минск из Удмуртии расстрельные команды возил? Или из других республик доносы к вам в Беларусь присылали? Вот подожди, архивы откроют, тогда и посмотришь, кто расстреливал, кого и за что. Тогда и поговорим более предметно, и про расстрелы, и про доносы, и про совесть нации. Да что я тебе рассказываю, ты же сам как-то в молодости анонимки сортировал. Сто лет скоро пройдет, а люди не меняются. Вот как думаешь, если бы сейчас по анонимкам расстреливали, писали бы их люди или нет? А если писали, то больше или меньше, чем при мне? И ты учти, при мне писать еще уметь надо было — и отправлять по почте или лично носить. А сейчас у каждого дегенерата интернет в кармане, и писать все умеют, моими же стараниями…

— Ну да, разбор анонимок, и правда, мою веру в людей сильно подкосил, тут и не поспоришь особо. Пожалуй, что сейчас еще больше писали бы, особенно если бы по ним расстреливали...

— Вот видишь, а еще подумай, сколько было бы жертв и что со страной случилось бы, если бы я всю эту накипь не снял и ложку, которой накипь снимал, не помыл потом. Сам понимаешь, если у человека 500 исполненных приговоров на руках, его в светлое будущее никак… Не все просто это понимали.

— Слушай, ну а сам-то что? У тебя-то на руках побольше пятисот будет, как ни крути. Если с каждой жертвы, особенно невиновной, по одному проценту вины на тебя возложить, так совершенно астрономическая циферка получится. Сам-то как собирался в светлое будущее?..

— А я и не собирался. Ну понятно же было, что не доживу. Это я для вас, для потомков, руки запачкал. Нашему поколению такая уж доля выпала — три войны и революция, вся планета кровью умывалась. Тут уж если голову поднимешь, так или иначе забрызгает, а если еще и против ветра пойдешь, всего зальет, никуда не денешься. Вот родители ваши уже совсем по-другому жили, да и на вашу молодость задела хватило. А вот как дети жить будут, это уже от вас зависит, тут я уже не помогу, самим справляться придется.

— Ну, оправдываться после косяков мы все мастаки. А цвет нации ты нам всё же загубил, и именем нарицательным стать умудрился, четыре поколения уже сменилось, а ты всё крайний, во всех бедах...

— Да хватит глупости говорить! Я тебе уже сказал — архивы откроют, тогда и поговорим предметно, про цвет нации. Их при вашем поколении откроют. Ладно, спойлер: это вы сами всё и сделали, вы доносы писали и вы же расстреливали. Я дал механизм для уничтожения реальных врагов народа. А каждый идиот посчитал своим долгом туда соседа забросить, или кредитора, или конкурента, ну или кого-то, кто просто ему не нравился. А потом и его самого кто-то из ближних туда отправлял, и так далее. Моя ошибка в том, что я сильно людей переоценил, молодой еще был, наивный. Я-то думал, что люди сознательно к делу подойдут, помогут общество от шлаков почистить, а оно вон как повернулось. Если берешь в руки бензопилу, ей надо пилить с соблюдением техники безопасности, между прочим. А когда ты ей жонглировать начал, не удивляйся, если она тебе голову отхреначит. А что до цвета нации, так они там в первых рядах стояли, и всех, кто их чем-то не устраивал, в мясорубку спихнуть пытались, а потом задние ряды надавили, вот и результат. Впрочем, этот «цвет нации» и у вас там отличается, ничему их история не учит. Да что я тебе рассказываю, сам же вот столкнулся. Напомнить, как тебя сталинистом сделали и во всех грехах, которые я на себя взял, обвинили?

— Не скажу, что убедил, но свечку я не держал, и без архивов говорить, и правда, не о чем. Скажи, а церкви зачем грабили, это уж совсем нехорошо получилось...

— Ну да, нехорошо. Но врать не буду, просто деньги очень были нужны. Надо было ГЭСы строить, БАМ, фабрики, заводы, технологии покупать, да и вообще, скажу я тебе, индустриализация — предельно дорогое удовольствие. Но, замечу, мы, как только на ноги поднялись, церковь сразу поддерживать начали. А в самом начале, когда народ с голоду умирал, золото стране нужнее было. Да и согласись, Бог он в сердце, а не в здании. Здание только символ и повод, а если в душе Бога нет, никакая церковь не поможет. А когда Бог есть у человека, можно какое-то время и без церкви потерпеть. Теперь-то я это точно знаю. И вот еще что, мы с Владимиром Ильичом по Москве иногда гуляем, смотрим, чего вообще получилось… Вижу я, как сейчас церковь живет и на чём священники к храмам подъезжают. И этих история ничему не научила, грустно.

— Слушай, ну а от меня-то чего надо? Зачем вы с Лениным ко мне пришли?

— Это я к тебе пришел. Ленин просто в нагрузку, поэтому и молчит. Так надо, потом поймешь. И это не от тебя надо, а тебе. Как я уже в начале сказал, мы для людей те, кем они нас видят. И раз уж в тебе увидели сталиниста, никуда ты от этого не денешься. Так сложилось, подарок у меня тебе на день рождения имеется. У меня сейчас не так много возможностей подарки людям делать, и такую оказию я упустить никак не могу. Да и неловко мне как-то за такого, с позволения сказать, «сталиниста», ты же ни одну мою статью или речь не читал, да и в истории, прямо скажем, сильно плаваешь. Нехорошо.

В это время в воздухе, плавно нарастая и убывая, появилась некая вибрация, совершенно всепоглощающая и как будто разрушающая все бытие вокруг, совершенно не затрагивая меня. В этот самый момент я совершенно четко осознал, что сплю, и все происходящее — не более чем сон.

— Я понял, я же просто сплю, и ты мне снишься!

— Да. Ты уже почти проснулся. Поэтому и понимаешь, что это сон. Слышишь этот звук? Это твой телефон, тебе уже звонят друзья поздравлять с днем рождения. Пока только вибрация, но сейчас включится звук, и ты окончательно проснешься. Времени у меня осталось совсем мало, так что слушай внимательно и не перебивай. У тебя на даче, между твоей детской комнатой и крышей, сложены старые доски, ты туда в детстве постоянно лазил и делал там секретный штаб. Достань доски, пролезь вдоль крыши до самого конца. Там будут лежать подшивки старых газет, под ними — засыпанная стекловатой большая плоская коробка. В этой коробке мой тебе подарок, там и основные тезисы уже отмечены. Ну всё, время, мне пора, при случае еще поболтаем...

Ленин снял наушники, повернулся ко мне, и уже открывая глаза и нащупывая телефон, я услышал далекое: «Да пабачэння...»
 
 
Всем иногда сны странные снятся. Бывает. Правда, этот отчего-то очень хорошо запомнился, практически дословно. Ну да ладно, поехал я по своим делам, но дурацкий сон всё никак не лез из головы. И вечером, приехав на дачу, решил я всё же проверить указанное место, дабы окончательно бредовый сон из головы выбросить. Пролез за доски, разгреб старые газеты и стекловату, и под ней действительно лежала старая большая коробка. Тут меня прошиб холодный пот, но раз уж нашел — открывать надо…
 
В коробке оказалось собрание сочинений Ленина в 39 томах на белорусском языке! Не обманул товарищ Сталин, и правда, всё понятно стало. И почему Вовочка в вышиванке был, и по какой причине на белорусском языке разговаривал…

А еще в коробке обнаружилось собрание сочинений Сталина в тринадцати томах… С вкладышами фотографий, переложенными папиросной бумагой, и автографом. И там действительно, карандашиком в оглавлении и тексте нужные тезисы уже отмечены…

Ну что же, раз сам автор тексты мне передал, пожалуй, ознакомлюсь на досуге. Может, и прав Сталин, и наши убеждения имеют значение только для нас, а для других людей мы являемся теми, кого они в нас видят. Если и так, в следующий раз, когда меня назовут сталинистом, мне, по крайней мере, будет чем ответить.