Тема коррупции периодически всплывает в белорусских СМИ, в то время как телезрители, особо не утруждающие себя разбором явлений, описываемых иностранными словами, недоумевают: как так — борются, борются, а одолеть не могут?

Вглядимся в это явление попристальнее и попытаемся найти ответ на вопрос: что общество может реально противопоставить коррупции? Возможно ли в принципе искоренить это явление или хотя бы обуздать до приемлемого уровня?

Слово коррупция происходит от латинского corruptio — подкуп, порча, а его производное corrumpere — растлевать.

Обозначает обычно использование должностным лицом своих властных полномочий и доверенных ему прав, а также связанных с этим официальным статусом авторитета, возможностей, связей в целях личной выгоды, противоречащее закону и моральным установкам.

Многие виды коррупции аналогичны мошенничеству, совершаемому должностным лицом, и относятся к категории преступлений против государственной власти. Коррупции может быть подвержено любое должностное лицо, обладающее властью в сфере распределения не принадлежащих ему ресурсов, по своему усмотрению.

Главным стимулом коррупции является возможность получения экономической прибыли (мзды), связанной с использованием властных полномочий, а главным сдерживающим фактором — риск разоблачения и наказания. Коррупция наносит существенный ущерб и препятствует экономическому росту и развитию в интересах общества в целом.


Итак, с одной стороны, мы имеем интересы общества в целом и государства (как его производного) в частности, с другой — интересы конкретного лица (лиц), «волею судьбы» распределяющего блага, ему не принадлежащие.

Коррупция — явление с богатой историей. Говорят, что сколько существует общество, столько существовала и коррупция.

Общество со своей стороны не оставалось безучастным, борясь с этим явлением различными способами. Государства, в которых коррупция одерживала верх, ожидала печальная участь: либо свершалась революция, либо в стране вводилось внешнее управление.

И в первом, и во втором случае подавляющая часть жителей безучастно смотрела «как свершается возмездие чужими руками». Безучастие вполне объяснимо тем, что подданные уже не отождествляли себя с государством как выразителем их взглядов, ценностей и надежд.

Наша страна находится в состоянии неустойчивого равновесия и пока не ясно, в какую сторону качнется маятник истории.


Посмотрим на вводные... Согласитесь, одно дело, когда коррупционер — явление в государственной структуре единичное, и совсем другое — когда это целая разветвленная система, в работе которой заинтересовано множество.

Такие рассуждения наводят на мысль, что и подходы к проблеме, имеющей разные стадии развития, должны кардинально различаться.

В самом деле, с точки зрения правоохранительной системы есть различие в борьбе с одинокими «джентльменами удачи» и организованной преступностью. Да и врачи прекрасно знают, что радикально меняются объем и методы вмешательства в живой организм на ранних и поздних стадиях злокачественных новообразований.

Справедливости ради стоит отметить, что в Беларуси идет реальная работа по выявлению коррупционных схем и заинтересованных лиц. Камеры в специальных тюрьмах становятся долговременным приютом для тысяч должностных лиц.

С другой стороны, в этой борьбе конца края пока не просматривается. Некоторые, впадая в отчаяние, приходят к выводу, что борьба с коррупцией сродни схватке с ветряными мельницами.

Это наводит на мысль, что нужно что-то менять в принципе. Но что именно?


Попытаемся немного пофантазировать.

Представим себе некое отвлеченное царство-государство, уровень коррупции в котором достиг апогея. Верхи уже не хотят, низы пока еще не могут. В воздухе все заметнее пахнет революцией.

И вот происходит самое обыкновенное чудо — пред светлый лик государя является Иван (в классическом варианте — дурак). Остаются они с Царем-батюшкой наедине...

Вот царь и спрашивает:

— Как думаешь, Ванюша, что делать, чтобы Царство наше вновь стало прекрасным аки перо Жар-птицы? Бояре у меня есть, но вот что-то не выходит у них, понимашь (тут акцент Б.Н.Ельцина)? Борются с коррупцией, а побороть никак не могут.

— Трудно это, царь-государь, тут с одним лишь умным видом каши не сваришь...

— Ой, Ванюша, награжу тебя! Все, что хочешь проси — до пол-Царства не пожалею!

— Не нужны мне твои пол-Царства, — скромничает Иван, — а отдай ты лучше за меня замуж дочку твою, Марью-искусницу (Иван тот еще перец был — знал, что претендовать на пол-Царства лучше в его одушевленном варианте). А коли совет мой сгодится, то и дочь твоя, и Царство твое при тебе останутся (в дипломатическом корпусе Иван не состоял).

— Ну, не тяни, Ванюша, скажи слово твое.

И молвил Иван человеческим голосом (с утра у него был именно такой голос):

— Вот что сделай, государь-надежа. Объяви ты закон новый, по которому коррупция в нашем Царстве отменяется как системное явление. Во как! Нет больше у тебя в Царстве коррупции, и все тут...

— Да как же так, мил человек, нет ее, коли вон она из-за косяка выглядывает? (Тотчас чья-то борода скрылась в дверном проеме.)

— А так, Царь-батюшка... Коли б у тебя один мздоимец был — ты б его в клетку посадил и людям на потеху показывал. Но тут дело посурьезней будет. Спелась свита твоя и на собственные интересы замкнула потоки государственные. Один ты остался, благодетель, в думах своих о счастье народном. Кто ж поддержит тебя?

— Да уж... А и вправь, кто, Ванюш?

— А свита твоя и поддержит. Ты ее собирал, кормил, растил, тебе с ней и щи хлебать. Ты же не собираешься от нас на воздушном шаре туды-ть?

Указующий перст Ивана почему-то показывал вниз, а не на потолок или в сторону Запада, как некоторым могло показаться. Царь это тоже приметил, но спрашивать о сокровенном не стал, ибо по опыту знал: спросишь лишнего, Иван в раж войдет, потом хрен остановишь.

— Так вот, государь. Новым законом своим легализуй ты коррупцию, то бишь введи ее в правовое поле, так сказать.

Во-первых, свиту свою по большей части удастся сохранить.

Во-вторых, им спокойней спать будет. А крепкий сон, сам знаешь, залог здоровья и невиданной доселе удали молодецкой (трудоспособности по-нашему).

В-третьих, серый финансовый сектор убелишь. А то у тебя, Царь, прости душу грешную, вечная борьба с тенью получается.

— Да разве ж так можно Ванюш, где же это видано, чтобы сам Царь коррупцию возглавил?

— Помилуй, Царь-батюшка, какая коррупция?! Забудь ты слово это бранное. У тебя после издания нового закона появился новый вид инвестиций!

Вот приходит к боярину твоему человек от инвестора и говорит: могу в городе вашем терем построить высотой до небес (слово «небоскреб» тогда еще не знали). Денег вложить готов — три пуда золотом.

Боярин уже прикидывает фиксированный процент по откату (где-то в районе 3%) и все, что он на это купит.

Но закон же новый от тебя уже вышел, а по нему 75% того, что раньше называлось мздою, идет в новый государственный инвестфонд на развитие всяческих там инфраструктурных проектов, а 25% — боярину, которые называются таперича не «откат» (как будто бы мы тут с криминальным сленгом дружим), а премиальные за инвестиции.

— Ух ты, 25% процентов, а согласится-то боярин на них, когда раньше все 100% получал?

— Наш боярин, поди, не буржуй какой, конечно, согласится. Потому как раньше он был кто?..

— Кто?

— Вор и кровопиец, хоть и с деньгами. А таперича он, значит, кто?

— Кто?

— Таперича он — благодетель и кладоискатель. И опять же — при деньгах.

— Какой же он кладоискатель?

— А такой, 25% его — как будто клад нашел. Ты ж сам знаешь, народ у нас в этом плане чудной, что боярин, что крестьянин. Хлебом не корми — больно хочется клад найти. Они тебе, Царь-батюшка, столько нароют, что сам удивишься.

— Обожди, а как же зарплата казенная?

— А ты их перед выбором поставь: премиальные за инвестиции — или зарплата. Год пусть получают и то и другое, а потом определяются, что им выгоднее. Заодно и увидишь, по каким регионам у тебя есть радеющие за дело государево, а по каким худо (в оригинале Ванька сказал: бестолочь всякая).

Солнце уже клонилось к горизонту. Царь пожелал трапезничать. А Ванька смотрел куда-то вдаль, в ожидании, что скоро его осенит новая мысля...