Для того, чтобы определиться с тем типом экономики, который лучше всего подошёл бы для Латвии, бросим беглый взгляд в историю. Начнём краткий обзор развития латвийской экономики, как и положено, с глубокой древности.

Активная экономическая жизнь на той территории, которая сегодня называется Латвией, зародилась с возникновением великого торгового пути из варяг в греки. Двинское ответвление этого пути при впадении в Варяжское море вынуждало купцов-воинов останавливаться, выгружать товары, меняя речные суда на морские и обратно, а заодно и торговлишку вести и всякие прочие необходимые делишки обделывать. Эта деловая активность требовала материального обеспечения и привлекала самые разные ремёсла, искусства и население окрестных земель. А всему этому богатству требуется защита от завистливых глаз соседей. Так под крышей ливонских рыцарей и возник наш прекрасный город, названный по имени сегодня уже не существующей речушки. 

Вскоре Рига с окрестными городами вступила в Ганзейский союз и торговля потекла по установленным законам и правилам. На запад шли меха, воск, лён и пенька, на восток – серебро, ткани, соль, сельдь. К XV веку переход на трёхполье добавил в экспортный товар и зерно. 

Но со временем надёжная крыша Ливонского ордена раздобрела на жирных местных харчах, обленилась и морально разложилась.  Добрые соседи не преминули этим тут же воспользоваться. И вот вскоре земли будущей Латвии уже поделены между тремя монархами, предоставляя нам уникальную возможность сравнить экономики практически одного народа в схожих условиях, но при различных экономических подходах.

Хуже всех пришлось Польским Инфлянтам – нынешней Латгалии. Отдалённая бедная провинция Речи Посполитой рассматривалась Варшавой не как соединяющую страну с Россией, а как разделяющую их, не в качестве приграничного торговой области, а в качестве пограничного предполья. Так бедной и отсталой она и оставалась при правлении Речи Посполитой

Лучше были дела у Шведской Лифляндии. Стокгольму достались земли с налаженными торговыми путями и их жемчужиной – Ригой, которая по количеству населения превосходила столицу метрополии. Но у шведского короля в это время были большие амбиции и мало золотого запаса. Поэтому на рижскую торговлю была наложена новая таможенная пошлина – лицента, которая полностью уходила в шведскую казну. Половина старой пошлины – портория, также начала изыматься в том же направлении. А вскоре подоспела и королевская надбавка, само название которой говорит о её конечном бенефициаре. Рижские купцы кряхтели, плевались, теряли барыши, но платили и пытались продолжать торговлю. С лифляндского дворянства шведский король тоже не преминул получить долю. Называлось это «редукция». Суть проста: не можешь документально и убедительно подтвердить законность владения поместьем – поместье переходит в собственность короля, а ты на нём становишься арендатором. И платишь арендную плату, естественно. В общем, шведы эксплуатировали свою заморскую провинцию по колониальному принципу.

А вот у герцогов Курляндии с экономикой дела шли не в пример веселее. Хотя они и числились вассалами польского короля, но были обязаны ему только личной службой, а все доходы с герцогства оставляли себе. На этой основе знаменитый герцог Якоб, усвоивший передовую тогда теорию меркантилизма, и развернул бурную хозяйственную деятельность. Из фортов в Гамбии корабли герцога везли рабов в колонию на острове Тобаго, оттуда – сахар и табак в Европу.

В Африку корабли возвращались, нагруженные стеклянными бусами для покупки рабов и новыми колонистами на замену умершим от тропических болезней. Этот самый передовой бизнес того времени приносил огромную прибыль. В Курляндии тысячи крепостных валили лес, строили корабли, лили для них пушки и якоря, изготовляли канаты и парусину. Дела шли не в пример эффективнее, чем у соседей.

Всё подкосил такой печальный фактор, как размер страны, который, как оказалось, имеет значение не только в рекламе и сексе.

Как ни желал Якоб остаться нейтральным в очередной польско-шведской войне, а всё же его страну оккупировали, а самому ему с семейством пришлось провести пару лет в плену. Тем временем благородные торговые партнёры прибрали к рукам его колонии и весь этот доходный бизнес.

Освободившись, Якоб пытался восстановить своё дело, но прежнего процветания уже не достиг. Впрочем, множество подобных историй знакомы нам по благословенным 90-м годам прошлого века.

Скоро сказка сказывается, да не скоро бизнес складывается.

Очередной резкий подъём местной экономики начался с постройкой Петербуржско-Варшавской железной дороги, прошедшей через Двинск.  К ней тут же пристраивается железная дорога до Риги, а затем этот передовой вид транспорта быстро связывает все портовые города прибалтийских губерний. Он значительно активизирует торговлю и вызывает буквально взрывной по историческим меркам рост промышленности региона. Вагоны и велосипеды, сеялки и электроагрегаты, ткани и галоши – всё это и многое другое поглощает необъятный российский рынок, поставляя уголь, металлы, хлопок и прочее сырьё. Растёт транзит, богатеет промышленная и торговая буржуазия, кое-какие крохи перепадают и народу. 

После экономического коллапса Первой мировой войны всё приходится начинать сначала, с производства простых потребительских товаров, развития пищевой промышленности, деревообработки. Хорошую службу для экономики Первой Латвийсой Республики сыграла в это время экономическая политика стран Антанты по отношению к СССР.

Оживление экономики распространялось на всё более передовые отрасли, притягивало иностранные инвестиции. Росла и зависимость латвийской экономики от иностранного капитала. 

В кризис хорошо растут только спекулянты и фюреры. И в Латвии в это время вырос свой вадонис. Для экономики это означает закручивание гаек, скупку государством банкротящихся производств и разрастание госмонополий. Не успели выправить положение драконовскими мерами, как грянул очередной кризис 1938 года.

Но мы об экономике, а не о политике, хотя вторая и является концентрированным выражением первой.

Рассказывать о послевоенных экономических достижениях Латвийской ССР и «истории успеха» Второй Латвийской Республики – это выступать в роли знаменитого капитана Очевидность. Позволю себе лишь пунктирно очертить судьбы нескольких крупных отраслей и предприятий.

Металлургия.

Гидроэнергетика.

Сахарное производство.

Пора делать выводы и обобщения из краткого взгляда на долгий исторический путь развития экономики той территории, на которой мы с вами имеем счастье жить. Из него  явствует, что:

1. Экономика росла и крепла, когда эффективно использовала перемещение товаров, услуг, капиталов, людей между Западом и Востоком.

2. Экономика росла и крепла, когда функционировала в составе более крупной экономики.

3. Эта крупная экономика должна быть заинтересована в развитии нашего региона, а не являться его конкурентом.

4. Экономика Латвии росла и крепла, когда у её руля стоял активный, грамотный и самостоятельный руководитель. 

Каков же взгляд на этот предмет нашего правительства?

Прямо противоположный.
Наш любимый президент считает, что «покупать, продавать,  везти» — это «транзитное мышление», от которого надо отказаться.

Особенно ярко высказался президент Банка Латвии:

Латвию до сих пор представляют в качестве моста между Востоком и Западом — для грузов, людей и денег. Но эта модель, сформировавшаяся в 1990-х годах, давно себя исчерпала, и пора менять представление.

Уважаемому эксперту хорошо бы знать, что успешная модель торгового посредника между Востоком и Западом сформировалась здесь ещё до начала нашей эры и успешно действовала, когда таковой являлась. Если же вы не строите мост между двумя крупными экономиками, то вы создаёте тупик, забор, зону отчуждения. Видимо, именно в такой роли видят Латвию наши власти сегодня. Дураки и дороги были метко обозначены двумя российскими бедами. Похоже, мы умудрились соединить их воедино. Нынешнее тупиковое экономическое мышление органически включает в себя неумных людей, прерывающих торговые пути.