Абсурдность современной латвийской политики в отношении столицы страны становится особенно очевидной, если попробовать представить аналогии в дружественных нам странах.

Можем ли мы вообразить, что в Великобритании не только есть министр регионального развития, но он еще и отстраняет от должности мэра Лондона?

Что из командировки в Россию возвращаются мэр Гамбурга и вице-мэр Берлина, и их при всем честном народе в зале прилета тщательно обыскивает современный аналог гестапо или штази — интересно, как он называется, никогда о таком не слышал.

Что федеральный министр внутренних дел США запрещает движение машин по Бруклинскому мосту в Нью-Йорке, хотя мэрия города божится, что никакой угрозы нет.

Что у высокопоставленного сотрудника парижского городского совета в кабинете проводит обыск политическая полиция — проверить, не имеет ли он отношения к нахальной карикатуре из «Шарли Эбдо».

Дикость, не правда ли? А вот в Латвии, давно и прочно вступившей во все международные организации, где присутствуют и вышеупомянутые державы, подобные казусы воспринимаются как вполне естественные. Давайте разберемся, в чем мы так сильно отличаемся от своих союзников.

В цивилизованных странах четко разграничена сфера ответственности государственной власти и и местного самоуправления. Вмешательство одной в действия другого совершенно невозможно, а если коллизия и возникает, то решается в судебном порядке.
 

У нас же Рижская дума воспринимается властью, как некая враждебная сила, к которой надо относиться то ли как к мафиозной группировке, то ли как к иностранному захватчику.

Простейшие объяснения, которые лежат на поверхности, на самом деле ничего не объясняют. Да, власть в столице принадлежит одной партии, а в стране — другой. Но на Западе такое бывает через раз, и ничего — мирно сотрудничают. Да, рижская власть коррумпирована — но и государственная не без греха. Руководители «Ригас Сатиксме» баловались откатами точно так же, как руководители «Латвэнерго» или «Латвияс Дзелзцельш» — но в последних случаях все ограничивалось преследованием конкретных виновников без привлечения службы госбезопасности.
 
Самое простое объяснение здесь тоже не работает — дескать, Донецк захвачен страшными террористами-сепаратистами. Это неприятно, но случается. Почему-то греки-киприоты не убивают отделившихся от них турок. И Молдавия не стреляет по Приднестровью.

Разница здесь в событиях недавнего прошлого. Тогда Донецк был не гнездом сепаратистов, а фактической столицей страны. У власти была партия Регионов — детище Донбасса. Президентом был дончанин Виктор Янукович, на большинство важных постов в государстве назначались люди, сформировавшиеся в Донбассе.

Украина же, как и Латвия, — государство двухобщинное. В нем вплоть до 2014 года постоянно боролись за власть Запад и Восток. Представители Востока обычно побеждали на выборах. Но до поры до времени работал некий баланс, позволявший западным украинцам навязывать стране свою идеологию.
 

При Януковиче этот баланс рухнул. И на половине страны люди чувствовали себя под чужой властью. Вопрос не в том, что эта власть была особенно коррумпирована, воровать умеют в обеих частях страны. Она была неприемлема, потому что ее осуществляли чужаки в сотрудничестве с местными жуликами, воспринимавшимися как коллаборационисты.

Именно поэтому, когда нарыв взорвался на Майдане, восстание сразу прибегло к насилию. Компромисса можно искать со своими, но не с оккупантами. По той же причине Донбасс после поражения Януковича захотел отделиться — слишком сильны в стране были реваншистские настроения.

Поэтому и сегодня украинские военные не стесняются применять силу против сограждан. Характерно, что врага не называют сепаратистами или предателями — по официальной версии война идет с российскими захватчиками. А то, что гибнут почти исключительно граждане Украины, позволяет считать погибших с обеих сторон жертвами российской агрессии.

Таким образом противник дегуманизируется, и официальная идеология не представляет себе другого выхода из конфликта, кроме как «добить гадину в ее логове». Очень печальная ситуация.
 

Мы в Латвии, к счастью, находимся на полпути к подобной трагедии. В последние годы, в том числе и под влиянием российско-украинского конфликта, правящие элиты стали воспринимать рижскую власть как враждебную.

Характерный признак этого — не только стремление государства регулировать те стороны жизни, которыми по всем законам должно заниматься самоуправление, но и нарочитое желание не столько разрешить проблему, сколько унизить рижскую власть. Только таким сладострастием можно объяснить обыски у Баранника и Росликова, заодно с попавшим под горячую руку даугавпилсским мэром Элксниньшем.

Любое действие власти против мэрии несет в первую очередь именно это стремление. Закон позволяет распустить ненавистный орган власти, и Рижская дума дает к этому поводы. Процедура роспуска сложна, но если бы ее начали после громкого скандала в «Ригас Сатиксме», то за 8 — 10 месяцев ситуацию можно было бы довести до новых выборов.

Однако правительству страны важно не наладить управление городом, а продемонстрировать беспомощность популярного мэра Ушакова. Поэтому принимается решение о его отстранении, которое ничего не меняет в системе управления, но льстит чувствам людей, страдающих от враждебной власти.

Характерно, что сами люди готовы нести урон от таких решений, жертвуя своими удобствами в борьбе с ненавистным врагом. Вот идет телевизионный репортаж из 22-го троллейбуса — уже известно, что назавтра Деглавский мост закроют. «Это ужас, до чего довели город — говорят противники мэрии. — По мосту страшно ехать, вот-вот рухнет».

Страшно, но едут — троллейбус как раз пересекает злополучный путепровод. Казалось бы, почему бы в индивидуальном порядке не выбрать другую дорогу? Ведь мост по официальной версии не годен уже сейчас. Потому что на самом деле не так уж страшно, но очень хочется завтра посильнее ругать думу за пробки.
 

При этом совершенно не имеет значения, что среди козлов отпущения не только русские Ушаков, Баранник, Росликов, но и латыши Бемхенс, Якринс, Америкс. Последних воспринимают, как изменников, продавшихся оккупантам.

Насколько дума виновата в создавшейся ситуации? Ведь Ушаков все годы у власти старательно избегал решений, которые можно было бы воспринять как русофильские — например, так и не переименовал улицу Дудаева и не установил памятник Петру I. Рижское чиновничество остается в основном латышским.

Конечно, последние годы большинство в Рижской думе ведет себя особенно бесцеремонно. Оппозиции демонстрируется ее ничтожество и вечерними внеочередными собраниями, и отказом ознакомиться с документами, и назначением своих людей на множество синекур в муниципальных предприятиях без всякого учета их квалификации. И когда после этого оппозиционный депутат Пуце становится министром, надзирающим за думой, то его мстительность хорошо объяснима.
 
Но важно понимать и другое. Что бы ни делала мэрия под руководством Ушакова, рано или поздно результат был бы таким же. На референдуме за русский язык в Риге проголосовало 38% избирателей. Значит, среди рижан-граждан Латвии примерно такой процент русскоязычных.

И отсюда следующий вывод: в Риге большинство в 62% находится под управлением меньшинства в 38%. А для большинства это категорически неприемлемо, даже если такое не оглашается. Так что если бы Ушаков не был гением пиара, то он проиграл бы выборы еще в 2013 году. Или просто был бы свергнут, как Янукович.
 

А теперь самое главное. Для меньшинства крайне опасно приходить к власти, даже если демократическая процедура это позволила. Потому что внутренне большинство с таким исходом примириться не может. И тогда конфликт в обществе быстро выходит за цивилизованные рамки. Как это произошло на Украине с трагическими последствиями. И как происходит в Риге — пока только с трагикомическими.