Я встретил его в моле, а точнее, не я его, а меня кто-то окликнул по имени и я обернулся на голос.
Тут я понял, что он просто тактично напомнил мне своё имя, но если по честному , то даже не смог вспомнить о каком Марике идёт речь.

Он был из детства,а точнее, из юности. 

Из того счастливого времени, когда нам всем очень хотелось стать старше и поскорее включиться в неведомую нам взрослую жизнь со всеми её радостями и наслаждениями. 

Кто ж из нас предполагал тогда, что в основном жизнь состоит из забот, подчас не очень приятных, которые тяжелым бременем ложатся на плечи тех, кто повзрослел. 

Так вот он был оттуда.
 

У нас была разношерстная компания, в основном состоящая из молодёжи, жившей недалеко от центра города и любившей тусоваться в Старой Риге, Старушке, как мы её называли. 

Здесь ещё не было того обилия кафе, которое появилось после 91-го, но нам хватало места летом на террасе в кафе Пилс , где нынче располагается резиденция президента страны, с видом на набережную Даугавы, а в прочие времена года, в Домчике, кафе Около Домской площади , или в 13 стульев на другой стороне площади. 

Так вот Юзик был из того времени. 

Он не часто ходил в кафе потому, что жила его семья небогато и даже на чашку кофе за 20 копеек не всегда хватало. 

Мы не были близки, хотя было много общих друзей, количество которых уменьшалось в зависимости от получения вызовов из земли обетованной и разрешения на выезд. 
 

Это было время когда мы, воодушевленные победой Израиля в Шестидневной войне, стали посещать синагогу, но не для того,чтобы молиться ,а самоутверждаться и чувствовать себя единым народом. 

Он тоже ходил туда на праздники, где мы в одной толпе и познакомились. 

И вот,после того, как прошло 50 лет, мы встретились. 

Я помнил его правильным еврейским мальчиком , в отличие от нас, разгильдяев , куривших,пивших дешёвый портвейн и часто дравшихся просто ради того, чтобы не показать себя слабаком, а сейчас передо мной стоял пожилой , с редкими седыми волосами на сморщенной голове , с опущенным животиком , невысокого роста , совершено чужой мне человек, с нездоровым цветом лица. 

Я даже не знал о чем с ним говорить , но он начал первым и так получилось,что это был тридцатиминутный монолог, который мне довелось слушать.
 
Видишь, она вон там у витрины рассматривает что-то.

Я повернул голову туда ,куда он показывал и увидел очаровательное создание лет, максимум сорока, но не более того, потом повернулся и посмотрел на Юзика и в глазах моих был такой явно выраженный вопрос в перемежку с такими удивлением,восхищением и завистью, что он сразу понял все. 
Я конечно постарался опровергнуть его, но это было совсем не убедительно и он это понял. 
 
Я стоял и слушал его, даже не пытаясь прервать, потому что понимал, нельзя прерывать человека, пытающегося исповедоваться, а это была именно исповедь счастливого человека. 

И подумалось, что вот стою я перед ним, судя по мешкам под глазами и склеротическим прожилкам на усталом лице, больным пожилым человеком, такой весь из себя спортивный и успешный, и дико завидую его счастью. 

В этот момент женщина подошла к нам и я ,не скрывая интереса ,стал разглядывать её 
 
Они стояли рядом, такие совершенно несовместимые на мой субъективный взгляд и на лице была та улыбка, о которой упоминал Юзик. 

Нам пора, засуетился Юзик и мы попрощались так, как будто не виделись всего несколько дней, а не больше пятидесяти лет.

На прощание даже не отменявшись телефонными номерами как будто знали их или понимали,что навряд ли встретимся ещё.

С той нашей встречи прошло около года когда я снова встретил Ольгу. Она сидела в уличном кафе в Старом городе ,по всей видимости одна и на лице её была та же улыбка, которую я увидел при нашей первой встрече. 

Я поздоровался, но она посмотрела на меня так, как будто увидела в первый раз. Пришлось напомнить ей о встрече в Моле вместе с Юзиком. 
 
Да,я вас вспомнила. 
 
После небольшой паузы она как-то отстранённо посмотрела на меня и сказала: 
 
Вырвалось у меня, хотя на ты мы не переходили. 
Странно, подумалось мне, умер человек с которым она прожила какое-то время, а рассказывая о том,что он умер, она улыбается. 

Скорее всего ,догадавшись о чем я подумал, Ольга прояснила. 
 
Я смотрел на эту волшебную женщину, в очередной раз потерявшую все и понимал, что никогда у меня не будет такого, чтобы кто-то улыбался мне отсюда когда придёт мой черёд уйти, и тогда я сам стал смотреть на небо и улыбаться тем, кто уже ушёл.
 

---

---