17 сентября с каждым годом становится все более забытой датой в календаре простого белоруса. Однако еще несколько десятилетий тому в памяти большинства белорусов этот день ассоциировался с важнейшей вехой в истории собственного народа.

В этот день несправедливые условия рижского мирного договора 1921 г., по которому белорусский народ был разделен на две части, были отменены и две части Беларуси стали жить в одном государстве.

Наиболее ярко события 17 сентября оказались запечатлены в художественных, идеологических формах: в кадрах кино и мультфильмов, в стихах, газетных статьях, политических выступлениях.

Наверное, чтобы понять весь символизм событий 17 сентября, следует обратиться к материалам, иллюстрирующим образ Западной Беларуси под властью Польши.

Уже с первых дней пребывания белорусских земель в составе Польши, в центральных газетах новой Речи Посполитой начал создаваться целостный образ белоруса — крестьянина «всходних крэсов». В частности центральная польская газета «Rzeczpospolita» от 2 октября 1925 года отмечала:

 

«На наших окраинах положение фатально: если на протяжении нескольких лет не произойдут изменения, будет одно общее вооруженное восстание. Если мы не потопим его в крови, оно отторгнет от нас несколько провинций. Необходимо сейчас же ликвидировать все банды. Необходимо определить, где им помогает местное население, и со всем этим хулиганством быстро и без стеснения расправиться. Ответ на восстание один — виселица и больше ничего. Необходимо все тамошнее белорусское население сверху донизу подвергнуть такому террору, чтобы в его жилах застыла кровь».

 



Подобные многочисленные жесткие заявления на счет белорусского этнического населения создавало у простого польского «обывателя» образ белоруса как отсталого бандита, ненавидящего все польское и готового любой ценой изменить польскому государству, отделиться от него. Полякам давался образ варвара, неспособного к культурной жизни, извечного врага польского народа.

Другой орган центральной польской прессы «Gazeta Warszawska» №155 в том же 1925 году сравнивала Западную Беларусь с индийскими джунглями:

 

«Тот факт, что в ХХ в. могут существовать в культурном государстве обширные местности, представляющие собой как бы индийские джунгли, спокойный оазис для всяких банд, прячущихся и издевающихся над всей полицией, принуждает сильно беспокоится о судьбе нашей власти. Десятки людей, прячущихся в лесах, заявляют, что они ведут политическую борьбу с целью уничтожения польской оккупации белорусского края, распространяют соответствующие прокламации, женщины носят им в лес еду. Очевидно, что полиция не справляется с этим движением. Остается один выход — занять эти местности войсками».

Еще более «дружелюбные» заявления в адрес белорусов звучали из уст многих польских чиновников. Некоторые из них были настолько яркими и бескомпромиссными, что стали хрестоматийными уже после 1939 г. В число таких заявлений попало и выступление министра народного просвещения Польши Скульского, который заявил:

«Заверяю вас, что через 10 лет в Польше даже со свечкой не найдете ни одного белоруса».

Министр иностранных дел Польши, полковник Бек и вовсе признал белорусов за отсталых дикарей:

«Мы закрываем в Западной Беларуси белорусские школы и заменяем их польскими потому, что белорусы вообще отсталый, дикий народ, белорусский язык — язык отсталый, приносящий мало пользы тем, кто им владеет и кто на нем обучается».

Множество из цитат польских чиновников уже после 17 сентября 1939 г. попадет в речи и выступления белорусских политических деятелей. В частности удостоится цитирования самим руководителем Советской Беларуси Пантелеймоном Понамаренко воевода Белостокского воеводства Осташевский. Его докладная записка министру внутренних дел Польши от 23 июля 1939 г. попадет в Совнарком БССР.

В 1940 г. Пономаренко для своей программной речи из этой записки белостокского воеводы возьмет вот эту «сочную» и красноречивую цитату:

 

«…наши отношения к белорусам могут быть выражены так, что мы желаем одного, настойчиво требуем, чтобы это национальное меньшинство думало по-польски, ничего ему взамен этого не давать и ничего не делать в другом направлении. Желая, однако, этот процесс ускорить, иначе это может повести до появления различного рода непониманий, мы должны победить древнюю белорусскую культуру».

(Цыт. па артыкулу Панамарэнка П. Уз’еднанне беларускага народа // Партыйнае будаўніцтва № 2, 1940)

Белорусские подпольные издания также не отставали. Один из центральных органов белорусского сопротивления КПЗБ «Большевик» в 1933 г. опубликовал письмо крестьян одной из деревень Гродненского района:

«Мы крестьяне д. Лаша, собравшиеся 29 ноября 1932 г. на массовку в количестве 60 человек, энергично протестуем против кулацкой кровавой камасации в д. Бараново… Мы крестьяне, молодежь и старики, требуем прекращения карательных экспедиций. Долой карательную экспедицию из д. Бараново. Пусть живет союз рабочих и крестьян Западной Белоруссии и всей Польши! Мы, крестьяне д. Лаша, энергично требуем освобождения Западной Белоруссии из-под панского чебота» (Большевик №1 (46) орган ЦК КПЗБ, Вильна, 1933).

Наиболее эмоционально старались описывать жизнь в Западной Беларуси депутаты-белорусы в польском сейме. Многие из них производили мониторинг на местах и собирали красноречивые факты национального угнетения белорусов. В частности распространения получили описания насилия в отношении детей белорусов со стороны польских учителей:

 «22 ноября этого года в субботу была избита девочка 8 лет Марья Бухавец, вначале линейкой, после головой об стену, в конце концов учитель ударил ее об землю, налег ей на голову и бил кулаками по спине, пока ребенок не почернел» (Запыты беларускіх паслоў у польскі сейм с. 140)





Так цитировали депутаты-белорусы польского сейма мать потерпевшей от рук учителя Горбачевского в деревне Крышаловщина, Жухавитской волости, Несвижского повета.

Далее депутаты-белорусы продолжают:

«В деревне Лядино Рогатенской волости Слонимского повета учитель Биль избил 8-летнего ученика Петра Жигалика цепью. Директор школы в местечке Иоды Дисненского повета Франциск Бажик поколечил 13-летнего мальчика. Врач местной больницы выдал такое свидетельство; «Этим удостоверяется, что у Иосифа Коваленко, 13 лет, из местечка Иоды имеется разрыв барабанной перепонки в правом ухе. Ухо гноится. Повреждение относится к разряду тяжелых».

Об этом же Франциске Бажике сообщается в запросе белорусских депутатов, что он «практически до смерти избил детей еще у нескольких родителей: Ксаверия Толкини, Виктора Мицкевича и др. Чтобы родители не жаловались на учителя, пан Бажик старался также терроризировать и их, при этом имея всегда при себе револьвер и угрожая крестьянам стрелять в том случае, если кто выступит против него».

Как видно, образ отсталых дикарей белорусов в польской прессе дополнялся образом кровожадных колонизаторов и расистов поляков. Польские чиновники всех мастей в белорусской прессе, а также из-под пера белорусских депутатов изображались как культурные расисты, ксенофобы и колонизаторы, с презрением относившиеся к местному коренному населению.

Подобный накал можно объяснить реальными конфликтами между белорусами и поляками межвоенного периода. Наэлектризованность отношений не могла не привести к тому, что сегодня принято называть Днем белорусского национального единства — 17 сентября 1939 г.

Польское государство своей этноцентрической односторонней политикой фактически нарушило самой же подписанные Рижские мирные соглашения, где брало на себя обязательство:

«Статья VII. 1. Польша предоставляет лицам русской, украинской и белорусской национальности, находящимся в Польше, на основе равноправия национальностей, все права, обеспечивающие свободное развитие культуры, языка и выполнения религиозных обрядов. Взаимно Россия и Украина обеспечивают лицам польской национальности, находящимся в России, Украине и Белоруссии, все те же права. Лица русской, украинской и белорусской национальности в Польше имеют право, в пределах внутреннего законодательства, культивировать свой родной язык, организовывать и поддерживать свои школы, развивать свою культуру и образовывать с этой целью общества и союзы».

 



К 1939 г. в Западной Беларуси не осталось белорусских школ, за исключением Виленской белорусской гимназии, функционирующей во многом благодаря материальной помощи БССР. Общество белорусской школы и многие другие общественные организации были ликвидированы. Политические партии уничтожены. Лукишская тюрьма в Вильно становилась символом удержания политзаключенных белорусов.

При этом в странах СССР образом врага выступал не поляк. Польский народ в агитационных материалах изображался как народ порабощенный «паном» — эксплуататором, которому все равно на национальность. Главной целью пана выступает максимальное использование трудовых ресурсов для обеспечения максимальной прибыли. «Мы воюем с панским родом, а не с польским трудовым народом!» — гласит один из плакатов.





Другой плакат делает акцент на образ Польского государства как «служанки капиталистических западных стран в борьбе против мировой социалистической революции». «Ясновельможная» Польша в образе жирной свиньи выступает антиподом трудового государства.




 
Однако все изменилось 17 сентября. Уже на протяжении более чем года Советское правительство с настороженностью воспринимало действия Польши. С одной стороны Польское государство нарушило свои обязательства Рижского мирного договора 1921 г. С другой, де факто участвовало в Мюнхенском сговоре 1938 г. вместе с Германией против Чехословакии, оккупировав ее Тешинскую область.

Согласно Договору от 23 августа 1939 г. между Молотовым и Риббентропом СССР начал сразу же подготовку к освобождению Западной Беларуси и Украины. В 3:00 17 сентября заместитель наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкин зачитал польскому послу в Москве В. Гжибовскому ноту:

 

«Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства. В течение десяти дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава, как столица Польши, не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам.

Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными.

Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

Примите, господин посол, уверения в совершенном к Вам почтении. Народный Комиссар Иностранных дел СССР В. Молотов».

Молотов в своем радиовыступлении уже через несколько часов объявлял на всю страну:

 

«Товарищи! Граждане и гражданки нашей великой страны!

События, вызванные польско-германской войной, показали внутреннюю несостоятельность и явную недееспособность польского государства. Польские правящие круги обанкротились. Все это произошло за самый короткий срок.

Прошло каких-нибудь две недели, а Польша уже потеряла все свои промышленные очаги, потеряла большую часть крупных городов и культурных центров. Нет больше и Варшавы как столицы польского государства. Никто не знает о местопребывании польского правительства. Население Польши брошено его незадачливыми руководителями на произвол судьбы. Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. В силу такого положения заключенные между Советским Союзом и Польшей договора прекратили свое действие.

В Польше создалось положение, требующее со стороны Советского правительства особой заботы в отношении безопасности своего государства. Польша стала удобным полем для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Советское правительство до последнего времени оставалось нейтральным. Но оно в силу указанных обстоятельств не может больше нейтрально относиться к создавшемуся положению.

От советского правительства нельзя также требовать безразличного отношения к судьбе единокровных украинцев и белоруссов, проживающих в Польше и раньше находившихся на положении бесправных наций, а теперь и вовсе брошенных на волю случая. Советское правительство считает своей священной обязанностью подать руку помощи своим братьям-украинцам и братьям-белоруссам, населяющим Польшу.

Ввиду всего этого правительство СССР вручило сегодня утром ноту польскому послу в Москве, в которой заявило, что советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

Советское правительство заявило также в этой ноте, что одновременно оно намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

В первых числах сентября, когда проводился частичный призыв в Красную армию на Украине, в Белоруссии и еще в четырех военных округах, положение в Польше было неясным и этот призыв проводился как мера предосторожности. Никто не мог думать, что польское государство обнаружит такое бессилие и такой быстрый развал, какой теперь уже имеет место во всей Польше. Поскольку, однако, этот развал налицо, а польские деятели полностью обанкротились и не способны изменить положение в Польше, наша Красная армия, получив крупное пополнение по последнему призыву запасных, должна с честью выполнить поставленную перед ней почетную задачу.

Правительство выражает твердую уверенность, что наша Рабоче-Крестьянская Красная армия покажет, и на этот раз свою боевую мощь, сознательность и дисциплину, что выполнение своей великой освободительной задачи она покроет новыми подвигами, героизмом и славой…»

Заявление совпало со временем, когда все польское правительство бежало на территорию Румынии.

Главнокомандующий польской армией Рыдз-Смиглы вечером 17 сентября по радио отдал приказ следующего содержания:

«Приказываю осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей».


Уже с первых дней операции в советской прессе стали появляться публикации, в которых жители Западной Беларуси рассказывали о своей участи на «крэсах».

Комсомольская правда 28 сентября 1939 г. писала про жизнь крестьянина Данилы Бусюка из деревни Вселюб:

«Нельзя и посчитать количество налогов, которые платили крестьяне. С мужика драли в Польше семь шкур. Даже, когда ходили собирать грибы, следовало платить злотые. Прошла корова через панскую усадьбу — опять плати штраф».

Двумя днями ранее советское агентство ТАСС уже цитировало белорусскую виленскую интеллигенцию:

«Здесь состоялось общегородское собрание интеллигенции. Оно прошло с большим подъемом. Все выступавшие говорили о своей благодарности советскому правительству и товарищу Сталину за освобождение от социального и национального гнета.

Директор музея Луцкевич рассказал о том, как польские власти пытались уничтожить белорусскую культуру. За малейший протест против панского издевательства крестьян сотнями бросали в тюрьмы.

— Белорусскую интеллигенцию, говорит Луцкевич, — не допускали на работу, всяческими мерами тормозили развитие белорусской культуры и науки. Теперь с панским игом покончено.

Оратор призывает белорусскую интеллигенцию энергичной работой обеспечить расцвет культуры, науки и искусства Западной Белоруссии».



 

В прессе создавался общий образ уже несуществующего государства. Польша изображалась как «тюрьма народов и лоскутное государство». Названия статей также иллюстрировали всю чужеродность и антагонизм польского государства. Чего стоит только одно название статьи «Освобождение от панского ига национального гнета». В нем можно усмотреть весь пафос социального и национального характера освобождения.




 
В то же время сам факт воссоединение авторами иллюстрировался как акт исторической справедливости. Уже 7 октября Якуб Колас пишет большое стихотворение «Радасная сустрэча», которое заканчивается следующими строками:

— Даволі пакуты!
Згінь панская мразь! —
І канфедэратку
Eн вобземлю — бразь!


Через месяц из-под пера Коласа выходит небольшая ода воссоединенному белорусскому народу, которая тем не менее дает напутствие на будущее воссоединенным братьям:

Дружна ж да працы, творчая воля,
Вольная сіла, ясная доля,
І новыя песні складай!
Многа работы, многа разгону.
Гэй жа, наперад, люд вызвалены,
Наперад, Савецкі мой край!


Не отставал от Коласа и Янка Купала. Великий белорусский «пясняр» в те сентябрьские дни пребывал в приподнятом радостным творческим вдохновением настроении. Наверное, тот сентябрь можно считать одним из самых плодовитых у поэта. Вначале Купала поблагодарил Красную Армию:

З-пад няволі панскае
Беларусь Заходнюю
Вывела ты, Армія,
На шляхі свабодныя.


После, вдохновленный освобождением от поляков своей малой родины, Купала написал стихотворение о дороге, которая сделала его «песняром»:

Еду я сягоння ў Вільню
Следам за Арміяй нашай, —
Царскім і польскім жандарам
Думак дарога не страша.

Сум недзе згінуў кашмарны,
Жудасць па хатах не бродзіць,
Кветкамі дзеці й дзяўчаты
Нас спатыкаюць праводзяць.


И напоследок Янка Купала при помощи космической символики воспел политическую волю советского руководства:

Засвяціла ясна зорка
Добраю навінай
Над Заходняй Беларусяй
І над Украінай.

Пад царамі, пад панамі
Мучыліся людзі, —
У нядолі, у няволі
Чахлі сохлі грудзі.

Песні сонцам не яснелі
Ў вясну, ў прадвесне,
Ночка цемная шумела
Ў паднявольных песнях.

Сталін-бацька знаў аб гэтым,
Ды чакаў здарэння,
Каб сваім братам панесці
Радасць вызвалення.





Уже через год появилась книга главного идеолога БССР Т.С. Горбунова «Год пад сцягам Саветаў. Да гадавіны вызвалення Заходняй Беларусі ад іга панскай Польшчы» [Год под флагом Советов. К годовщине освобождения Западной Беларуси от ига панской Польши]. В ней автор констатировал:

«На протяжении 20 лет территория Беларуси была искусственно разделена границей. Западная ее честь находилась под позорным и тяжелым ярмом польских панов. Народы этой части томились и стенали под тяжелым панским чеботом, были оторваны от своих единокровных братьев» (Гарбуноў Ц.С. Год пад сцягам Саветаў. Да гадавіны вызвалення Заходняй Беларусі ад іга панскай Польшчы. — Мн.: Дзярж. выд-ва БССР, 1940, с. 4)

Фон польского ига жестко контрастировал с теми итогами первого года жизни единого белорусского государства. Автор констатировал:

«Сейчас БССР по занимаемой площади намного больше, чем такие государства, как Дания, Бельгия, Швейцария, Голландия, Болгария, Греция. Население Советской Беларуси после вхождения в ее состав Западной Беларуси увеличилось с 6 млн. практически до 11 млн. человек. Эта цифра превышает население Швеции, Норвегии, Финляндии, Греции, Венгрии, Болгарии, Португалии». (Гарбуноў Ц.С. Год пад сцягам Саветаў. Да гадавіны вызвалення Заходняй Беларусі ад іга панскай Польшчы. — Мн.: Дзярж. выд-ва БССР, 1940, с. 27).

Горбунов констатировал и фундаментальные изменения в жизни простых людей:

«За год советской власти в Белостоке проведена по настоящему гигантская работа. Текстильные предприятия реконструированы и твердо стоят на ногах. В первом полугодии текстильная промышленность Белостока уже дала 5 млн. 18 тыс. метров ткани, столько же, сколько вся текстильная промышленность Белостока дала продукции в 1938 г… Сейчас в Белостоке создана 28 социалистических предприятий, из них 11 суконных комбинатов, один ткацко-обрабатывающий комбинат, 12 прядильно-ткацких фабрик и другие». Гарбуноў Ц.С. Год пад сцягам Саветаў. Да гадавіны вызвалення Заходняй Беларусі ад іга панскай Польшчы. — Мн.: Дзярж. выд-ва БССР, 1940, с.33)

«Десятки сотен бывших безработных инженеров, техников, квалифицированных рабочих получили работу и заняли ответственные должности на производстве — стали начальниками цехов, мастерами, бригадирами. На Ломжинском заводе сельско-хозяйственных машин техническим руководителем завода работает товарищ Турлевский, избранный депутатом Верховного Совета СССР. На руководящую профсоюзную работу здесь же избраны рабочие тт. Лукаш, Петриковский и другие» (Гарбуноў Ц.С. Год пад сцягам Саветаў. Да гадавіны вызвалення Заходняй Беларусі ад іга панскай Польшчы. — Мн.: Дзярж. выд-ва БССР, 1940, с.35)


Новинкой для Западной Беларуси стали многочисленные шествия, демонстрации и парады:

«Красивые, стройные первомайские колонны физкультурников своим появлением взбудоражили в этом году Белосток. Ничего подобного ни в Белостоке, ни во всей Польше не бывало» (Гарбуноў Ц.С. Год пад сцягам Саветаў. Да гадавіны вызвалення Заходняй Беларусі ад іга панскай Польшчы. — Мн.: Дзярж. выд-ва БССР, 1940 с. 52).

В конце Горбунов подытоживает значение 17 сентября 1939 года в судьбе белорусов:

«Пройдут столетия, но из поколения в поколение, от отца к сыну, от деда до внука и правнука, как чарующая песнь, будет проходить волнительный рассказ о тех днях, когда впервые народы Западной Беларуси сами решили свою судьбу» (Гарбуноў Ц.С. Год пад сцягам Саветаў. Да гадавіны вызвалення Заходняй Беларусі ад іга панскай Польшчы / Ц. Гарбуноў. — Мн.: Дзярж. выд-ва БССР, 1940, с.21)

Не меньше было выпущено визуальных материалов, посвященных воссоединению Западной Беларуси и Украины. Это и обыкновенные плакаты, где изнеможденные западные белорусы приветствовали красноармейцев.

Интересной может представляться серия марок. В отличие от плакатов, на них изображены толпы ликующих жителей, встречающих Красную Армию на улицах и площадях белорусских городов.


Практически забытой и неизвестной широкому кругу людей остается кинематограф, изображающий воссоединение.

Наверное, самым известным является снятая украинским режиссером Довженко документальная одноименная картина по следам самих событий. К этому следует добавить исторические кадры народных собраний Западной Беларуси и Украины, запечатлевшие бывшего польского политзаключенного, борца с польским режимом, члена КПЗБ Сергея Притыцкого.





Картина «Освобождение» наиболее полно отражает события 17 сентября.

Отдельно про воссоединение Западной Беларуси повествует мультипликационный фильм «Ивась» (1940). Мультфильм рассказывает о приключениях в белопанской Польше белорусского парня Ивася, которого рекрутировали в польское войско. Помочь молодому белорусу пришли красноармейцы.

Польский режим изображается мультипликаторами практически как рабовладельческий. Белорус выступает в роли хлопа без прав. Его роль — обслуживать польское государство в виде рабской силы. Поляки же, в свою очередь, показываются ясновельможными снобами, презирающими белорусов как низший по сравнению с ними народ. При этом польские паны страдают алкоголизмом и имеют склонность к воровству. В конце концов это приводит польских панов к бегству от Красной Армии.





В десятую годовщину воссоединения белорусского народа Тимофей Горбунов подытожил:

«Западная Беларусь была самым отсталым аграрным краем, колонией польского империализма. Польские руководящие круги рассматривали Западную Беларусь как аграрно-сырьевой придаток к центральных промышленных районам Польши, как источник дешевого сырья, рабочей силы, как рынок сбыта для продукции польской промышленности» (Гарбуноў, Ц.С. Уз’яднанне беларускага народа ў адзінай савецкай сацыялістычнай дзяржаве. — Мн.: Дзярж. выд-ва БССР, 1949, с. 63).