Редкий ушан долетит до середины Уханя, редкий писатель на клавиатуре удержится, чтобы не написать про всесокрушающий и всеужасающий ковид-девятнадцать. В могучем рокоте коллективного неистовства вокруг коронованного вируса не слышны никакие другие новости. И ведь поднятая волна ещё не дошла до своего пика.

Конечно, многим изрекающим биологические и медицинские пророчества, бравирующим беспечностью или наводящим панику, лучше бы попросту помолчать. Во всех этих истерических и безграмотных камланиях теряются голоса тех, кто по роду занятий, опыту и профилю мог бы сообщить нечто действительно полезное и информативное.

Поговорим не о вирусе, а о том, что происходит вокруг вируса, о том, что он порождает в общественном сознании.

Один вывод, собственно, уже сделан: налицо крах специалиста, как ключевой фигуры двадцатого века, объявленной ещё стариком Ортегой-и-Гассетом.

Совсем недавно для того, чтобы к вам прислушалась, затаив дыхание, общественность, для того, чтобы она поверила вам, — следовало предъявить соответствующий диплом, обрядиться в белый халат, нацепить очки и неспешно вещать с телеэкрана взвешенные и малопонятные вещи.
 

Сегодня достаточно завести блог с несколькими тысячами подписчиков. Вы легко поднимете на смех любого компетентного вещуна, обратив внимание публики на его нелепый галстук или бородавку на носу.

А если ещё и противопоставить его бубнежу по-настоящему увлекательное и разоблачительное альтернативное объяснение вроде козней семьи Виндзоров или заговора рептилоидов, — никто этого зануду и вовсе слушать не станет.

Экспертами же при этом будете называться вы оба.

Ибо отныне публика не нуждается в авторитетах. Ещё меньше она нуждается в том, чтобы напрягаться над новостями, осмысливая их. Новости не должны быть непонятными и сложными, они должны быть драйвовыми. Отныне никакого узкопрофессионального занудства, а вот пресловутый хайп всегда будет пользоваться спросом.
 

А предчувствие апокалипсиса у человечества в крови. И значит, и спрос на апокалипсис неискореним. А потому апокалиптические настроения будут нарастать, как снежный ком.

Я вот помню ещё, как, когда генеральным секретарём стал Михал Сергеич Горбачёв, бабки во дворе объявили, что в библии написано, что, когда у нас ко власти придёт человек с пятном на лбу, настанет конец света. Эх, не было у бабок интернета, годную волну разогнали бы.

Заметьте, человечество и теперь не очень-то удивилось концу света. Всё — от эсхатологии отцов церкви до головокружительных прыжков Миллы Йовович в саге «Обитель зла», от язвительных эскапад рыжеволосого Трампа до трогательных предостережений малютки Тунберг — сделало потребителей исключительно подготовленными к Армагеддону.

Последний уже сейчас меняет нашу среду обитания. Похоже, что после того, как в конце двадцатого века разделались с пролетариями, оставив лишь небольшие заповедники, героические (Куба) или комические (Северная Корея), — пришла очередь мелких буржуа.

Слишком непокорные, слишком автономные, слишком разнородные владельцы мелких магазинчиков, парикмахерских, забегаловок неизбежно должны были стать следующими жертвами корпоратократии.
 
Всем сохранившимся — работать, работать и работать. На благо крупных корпораций, которые, имея достаточную прослойку жира, выйдут из кризиса ещё более влиятельными, отряхнув экономику от мелюзги.

Люди-винтики неизбежно попадают теперь под закономерно усилившийся надзор Большого Брата. Ужесточённые правила существования в обществе, повсеместный контроль и учёт. Видеокамеры, чипы, полицейские — живые и электронные.

Тоталитаризация социума, отчуждение друг от друга государств и граждан.
 

Ковид ставит шах Шенгену и подобным прогрессивным глобальным проектам, — и очень возможно, что поставит мат.

То же на человеческом уровне: homo homini вирус est. Отныне перед тем, как просто протянуть человеку руку, вы хорошенько подумаете; а уж облобызать его, как Брежнев Хонеккера при встрече, будет просто немыслимым.

Интересную эволюцию проделают в этом смысле отношения полов. Тут целое исследование нужно, чтобы описать, как повлияют на них нынешние события.

Говорят, что вирус заточен прежде всего на то, чтобы уничтожить стариков. Старики наши, однако, видели и пережили слишком многое, чтобы сбрасывать их со счетов. Выживание у них в крови; дай им бог и теперь остаться такими же сильными и неизбывно живучими.
 
На самом деле, очень жаль, в этом поколении были свои драгоценные и симпатичные ростки новых, незамутнённых смыслов существования. Но оно, существование, в своей первозданной жестокости всегда сильнее любых поколенческих фетишей.

Не нужно искать в происходящем чьих-то коварных замыслов и хитрых многоходовок. У истории собственные планы, собственные законы и собственный сценарий, не очень понятный нам, чьё появление на сцене столь кратковременно.

Отметим только, что, вопреки всегдашней государственной практике, значительная часть власть имущих вовсе не стремится погасить панику, но, скорее, сознательно раздувает её. Чего стоит одно заявление Бориса Джонсона о том, что «многие теперь потеряют своих близких».

Кстати, этот Борис сам объявил на днях, что инфицирован, ну, вы и без меня знаете.

О степени судьбоносности и радикальности грядущих изменений судить пока рано; авось и не настолько страшным всё будет, как представляется. Может быть, всё, о чём я сказал ранее, проявится самую малость, лишь чуть-чуть.
 

Так или иначе, в новую эру мы войдём более разобщёнными, обедневшими и подчинёнными социуму.

Хотелось бы надеяться, что и поумневшими; что, к примеру, ни от одного приверженца сломавшейся невидимой руки рынка мы больше не услышим о необходимости сокращения числа больничных коек, а врачи наконец будут вознаграждены обществом за своё служение по достоинству.

Будут, непременно будут и у этой беды свои позитивные последствия, пусть и не перекроют они негативных.

Будьте здоровы.