Проблема эмансипации. В последнее время все более тревожный и зловещий оттенок приобретает проблема эмансипации, под которой понимается освобождение от зависимости, угнетения и предрассудков. Красивые слова, скрывающиеся под выложенным в «Википедии» определением, несут за собой не такой уж и позитивный смысл, как это представляется с первого взгляда.

Проведем небольшой исторический экскурс. Проблема эмансипации возникла на волне реального угнетения и эксплуатации людей, которые были лишены многих социальных, экономических и политических прав. Карл Маркс объявил в своё время наиболее угнетённой группой пролетариат, противопоставив его респектабельным и изнеженным буржуа. Достигнутое в ходе рабочего движения «освобождение» пролетариата сняло проблему с повестки дня, после чего классический марксизм начал стремительно утрачивать свою актуальность.

Конец идеологиям угнетённых! С освобождением пролетариата логика классовой борьбы была перенесена на борьбу полов. Возник феминизм, а для обозначения различия между полами стали использовать новый термин — гендер.

По сути, феминистки ставили целью добиться равенства прав мужчин и женщин. Упаковавшись социальными и политическими правами, феминистки в разы радикализировались. Кажется, с этого времени была утрачена и жизнеспособность идеологии угнетённых в целом. Она стала «работать» на государства, которые находятся за пределами Запада, либо на всяческих антиглобалистов, которые реализуют свои амбиции в поле социальной активности, благо, Запад предоставляет им соответствующие возможности.

«Новые угнетённые». Что осталось на Западе? Смысл категорий «угнетённые» и «эмансипация» постепенно был подменен. Права стали заявлять не люди, которые подвергаются эксплуатации, а все те, чьи свободы каким-то образом ограничиваются.

Западная свобода — это индивидуализм. Среди прочего он предполагает распоряжение по своему усмотрению собственным телом, но только, если это не входит в противоречие со свободами других. Отсюда предельно телесный характер требований, который выдвигает класс «новых угнетённых». У этой телесности два аспекта.
 

Первый — сексуальный. На право угнетённых претендуют лица, совершающие сексуальные действия, которые большинство не одобряет. Они любят называть себя размытым и неконкретизированным термином, скрывающим истинное их лицо — «сексуальные меньшинства». Думаю, не стоит уточнять, какое оно, это лицо. Сюда же можно отнести и проституток, периодически бунтующих, например, во Франции, и требующих легализации своей деятельности.

Второй аспект связан с теми, кто влияют на тело ради изменения сознания. Сюда относится целый спектр деятелей постмодернистской эпохи. Ими могут быть или вполне безобидные культуристы, йоги, вегетарианцы, или менее безобидные сектанты, накладывающие на самих себя разного рода ограничения, или явно социально опасные элементы — наркоманы, алкоголики, самоубийцы и прочие фрики. Все они считают посягательством на собственную свободу любые попытки вразумить их и ограничить их действия.
 

Дискурс эмансипаторов. Прежний дискурс, который «опускал» желающих эмансипироваться, явно их не устраивает. Нападением на свои свободы «новые угнетённые» объявили не только реальные ограничения, но и созданный вокруг этих свобод негативный дискурс.

Поэтому эмансипаторы активно приступили к формированию нового языка о себе — гламурного новояза, воспевающего разного рода перверсии и отклонения. Словно поглощенное разными невзгодами и житейскими проблемами, общество предпочитает не замечать, что изменение языка влечет за собой пропаганду и навязывание соответствующих деструктивных идей. Не каждая семья будет рада, если их дети начнут подражать тому, что ежедневно видят в средствах массовой информации.

Массовая культура. Демонстрация того, как эмансипируются всякие фрики, выполняет важную функцию — внимание общественности уводится в сторону от реальных проблем. Экзальтированные акции «новых угнетённых» становятся изумительным реалити-шоу, развлекая уставший от нудной повседневности люд. Внедряемые через массовую культуру новые ценности мгновенно разрушают любые конструктивные идеи.

На фоне поставляемых западными политтехнологами и маркетологами красочных шоу, воспевающих свободу без ответственности и обязательств, любая позитивная вещь превращается в скучную банальность, а апелляции к разумному, доброму, вечному утопают в карнавале новых идей.

Констатируя современное положение дел, следует признать, что вряд ли в ближайшее время появится та сила, которая грамотно и толково противопоставит себя «новым угнетённым» и сохранит или сформулирует новые, но позитивные ценности.