---

Четыреста сорок лет назад в Люблине верховные руководители Великого княжества Литовского, Русского и жамойтского подписали документ о вхождении их государства в состав Речи Посполитой — новообразованного федеративного государства, второй частью которого стала Польша.
 

---

С августа 1569 года Речь Посполитая (состоящая из Короны и Княжества) стала крупнейшим государством Европы по территории, превосходя своей площадью и Англию, и Францию, и Австрию, и Испанию — не говоря уж о крошечных германских княжествах и столь же мизерных итальянских герцогствах.





Де-юре Речь Посполитая должна была состоять из двух равноправных частей, каждая из которых имела собственное законодательство, финансы, армию и судебную систему; общим был монарх, внешняя политика (единый Сенат, сейм и государственная печать) и налоговая система.

Де-факто Польша, используя катастрофическое положение княжества, продиктовала его нобилитету свои собственные условия Унии — которые в реальности делали Литву младшим партнером Короны.

Как и почему это произошло? Отчего успешное и жизнеспособное государство в одночасье лишилось всего — и вынуждено было идти «под руку» польских магнатов?


В 1557 году Жигимонт Август (великий князь литовский и, по совместительству, король Польши) решил сделать наместником рижского архиепископа своего племянника Криштофа (то бишь, де-факто подчинить себе Ливонский орден).

Желание понятное и объяснимое. Ливония в эти годы — жалкое захолустье Европы, ее лучшие годы — далеко в прошлом. Пять «вроде бы государств» — Ливонский орден, Рижское архиепископство, Дерптское, Эзельское и Курляндское епископства — образуют некую конфедерацию, в которой порядка не больше, чем в публичном доме во время пожара.

Богатые портовые города — Рига (куда очень уж хотел пристроить племянничка Жигимонт Август), Нарва, Мемель и Ревель — гнули свою политику, склоняясь к шведским единоверцам-протестантам и вообще стараясь не иметь ничего общего ни с католической Польшей, ни с ещё более сомнительной с конфессиональной точки зрения Литвой.

Ливонские рыцари же, имеющие замки в Земгалии — склонны были, наоборот, принять главенство какого-нибудь приличного католического монарха — например, Великого князя Литовского и короля Польского; определенные ливонские круги (из латгальских владетельных баронов, чьи земли были на востоке орденской территории) ничего не имели против суверена в лице Великого князя Московского.

Одним словом, Орден пребывал в это время в состоянии агонии и полного политического раздрая.

Жигимонт Август настоял на своем требовании — и даже более того, угрожая войной, он настоял, чтобы Ливония попросила мира и заключила союз с Великим княжеством против Московии.

А Ливония, между прочим — ДАННИК МОСКВЫ. То есть состоит с ней в отношениях вассалитета.

Иными словами, действия Жигимонта Августа — прямой вызов Москве со стороны Риги, перчатка, брошенная ливонскими рыцарями в лицо лично Ивану Грозному.

И русский царь эту перчатку поднимает — в 1558 году, использовав в качестве предлога нарушение договора о вассалитете со стороны Риги, он начинает войну с Ливонией.

11 мая 1559 года русские берут Нарву, 19 июня — Тарту, 2 августа остатки орденского ополчения во главе с магистром Фюрстенбергом попадают в плен под Феллином.

Ливония де-факто прекращает свое существование.


Новоизбранный ливонский магистр Готкард Кеттлер в отчаянии обратился за помощью к Жигимонту Августу, как к великому князю литовскому (в конце концов, есть же союзный договор!), обещая за содействие в борьбе с Москвой передать Княжеству часть Ливонии.

Жигимонт пожал плечами и потребовал ВСЮ Ливонию — каковую и получил 31 августа 1559 года, когда в Вильно Кеттлер подписал с ним договор, по которому магистр передал Орден под опеку великого князя. К договору присоединился и архиепископ рижский.

В июне 1561 года литвинское войско вошло в Ливонию. Одновременно на Ливонию напала Швеция и захватила Ревель — поэтому между Литвой и Рижским архиепископством был заключен договор о переходе под власть Жигимонта Августа Риги.

На сейме в Вильно литовский нобилитет согласился с желанием «земли Лифлянтское з иншыми паньствы нашыми за ровню статися».

28 ноября 1561 года ливонские послы и Жигимонт Август поклялись в исполнении договора, а 5 марта 1562 года Орден был распущен.

Его война стала войной Княжества...

Как выяснилось уже через две недели — Литва очень погорячилась, приняв к себе ливонские земли и вступив в войну с Москвой.

В апреле 1562 года московские войска вторглись в пределы Княжества и разорили предместья Витебска, Дубровно, Орши, Копыля и Шклова, осадили Полоцк — твердыню Княжества на северо-востоке.

31 января 1563 года, после сокрушительного артиллерийского удара, спасаясь от пожаров, полочане сдались на милость московского великого князя.

Милость, правда, была своеобразной — царь раздал полочан в неволю своим боярам, а евреев, отказавшихся принять святое причастие, утопил в Двине. Правда, таких фанатов иудаизма оказалось немного — Хроника Быховца насчитывает оных около двухсот человек.


Новость о захвате Полоцка Жигимонт Август получил на сейме в Вильно; там было решено созвать «посполитое рушэнне» (всеобщее ополчение шляхты Княжества) и обсуждены предварительные условия унии с Польшей, ибо все руководители страны понимали, что с грозящим нашествием в одиночку Княжество не справится.

Правда, грядущую Унию заседающие в Вильно вожди видели несколько своеобразной.

Литвины хотели равноправия — общий для короны и княжества правитель, выбираемый совместно поляками и литвинами, на общих сеймах решаются дела, которые касаются двух государств, внутренние вопросы рассматриваются на своих, все прежние структуры сохраняются.

Но поляки, естественно, от такого взгляда на унию отказались — Литва должна была признать себя владением Польши.

Для чего польские магнаты сделали исключительный по эффективности (и столь же бесчестный) ход — они предложили сеймикам Восточной Галиции (Западную со Львовом и Перемышлем они захватили ещё в 1344 году), Волыни, Киевского и Брацлавского воеводств (то есть ВСЕМ землям ВКЛ южнее Припяти, на которых проживало две трети всего населения княжества) принять польское подданство, гарантируя тамошней шляхте все вольности, что к этому времени господствующий слой имеет в Польше.

То есть вместо номинального права избирать великого князя и тяжелой обязанности участвовать в войне — украинской шляхте (в подавляющем большинстве тогда — православной) предлагается получить массу льгот и привилегий за пустяк — измену своему суверену.

ВСЕ сеймики юга княжества принимают решение отойти к Польше!

12 марта Жигимонт Август выдал универсал о переходе к Польше Волыни и Подолии. Игра была сыграна — без украинских воеводств (без их продовольственных, оружейных и людских ресурсов) война одного Великого княжества с Москвой превращалась в заведомое избиение младенцев — посему литовская делегация, сжав зубы, направилась в Люблин, в свою Каноссу.

27 июня 1569 года была заключена уния.


Акт Люблинской унии


Ян Ходкевич, выступавший от имени литвинской делегации, горько сказал, обращаясь к своему князю: «Мы уступаем, но мы уступаем не какому-нибудь декрету, а воле вашей королевской милости, как исполнителя законов и общего государя, которому мы все присягали».

Но это была уже просто попытка «сохранить лицо» — по факту Литва соглашалась с грядущим переходом на роль младшего партнера...

 

---

Окончание — завтра

---