ЕВРАЗИЯ
03.09.2021
Алексей Дзермант
Председатель.BY
Остерегайтесь подделок!
о евразийстве подлинном и мнимом
-
Участники дискуссии:
22 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Если внимательно посмотреть вокруг, то термины «Евразия», «евразийский» распространены в нашем пространстве довольно широко: их использует множество коммерческих и некоммерческих организаций, банки, фестивали и даже сеть ресторанов. И вроде бы ничего плохого в этом нет, если вспомнить аналогию со всевозможными брендами с использованием определений «европейский» или «американский». Но есть одно отличие: Европейский союз и Соединенные Штаты Америки – это геополитические реальности, проекты идентичности, воплотившиеся наяву и проецирующие свою силу и идентичность вовне, в том числе на наше евразийское пространство, стремясь постепенно его подчинить и переварить.
Столетие первой манифестации евразийской идеи, отмеченной в 1921 году сборником «Исход к Востоку», проходит пока без всенародных торжеств и гуляний. Хотя внутренняя глубокая работа идёт: прошла Московская конференция, Тюменский съезд и готовится Алтайский съезд движения «Новая Евразия». А вот официальные евразийские структуры (Евразийская экономическая комиссия, Евразийский банк развития и другие) юбилея как бы не замечают, поскольку, видимо, считают, что их функционал ограничен сугубо хозяйственными и финансовыми вопросами. Хотя смею предположить, что без первых евразийцев, без Петра Савицкого, Николая Трубецкого и других не было бы приставки «евразийский» в названии этих органов. Да и самих органов не было бы.
Если внимательно посмотреть вокруг, то термины «Евразия», «евразийский» распространены в нашем пространстве довольно широко: их использует множество коммерческих и некоммерческих организаций, банки, фестивали и даже сеть ресторанов. И вроде бы ничего плохого в этом нет, если вспомнить аналогию со всевозможными брендами с использованием определений «европейский» или «американский». Но есть одно отличие: Европейский союз и Соединенные Штаты Америки – это геополитические реальности, проекты идентичности, воплотившиеся наяву и проецирующие свою силу и идентичность вовне, в том числе на наше евразийское пространство, стремясь постепенно его подчинить и переварить.
Как один из способов подчинения, растворения этого пространства и нейтрализации потенциала евразийской идеи стоит рассматривать и превращение её в симулякры, подмену понятий. Например, в Белоруссии работал фонд «Новая Евразия» – НКО, занимающаяся продвижением западных интересов на средства Агентства США по международному развитию (USAID). И только сейчас, после прошлогоднего мятежа белорусские власти занялись санацией сферы НКО и поставили вопрос о ликвидации этого фонда. Очень вовремя, учитывая стремительный рост нашего истинно евразийского, патриотического движения «Новая Евразия».
Американцы, британцы не зря охотно использую «евразийские» обозначения – они как бы присваивают себе эти термины или создают на их основе новые, наполняя выгодным себе смыслом. Как в случае с изобретенной ими «Центральной Азией», которая должна заменить якобы «устаревшие» термины «Туркестан» и «Средняя Азия». «Центральная Азия» в понимании англосаксов есть образ ментальной географии, который должен разрушить образ Средней Азии как единого региона, связанного с Россией, путём добавления к нему Афганистана и Пакистана. Тем самым бывшая советская Средняя Азия в региональном и интеграционном смысле прилепляется к Южной Азии с минимизацией логистики и кооперации, завязанных на Россию и Китай.
Евразия для американцев и британцев – не географическое понятие, а пространство колонизации и силовой конкуренции с геополитическими соперниками, поэтому они стараются сделать так, чтобы Евразия была не интегрированной, а раздробленной, с множеством внутренних конфликтов и войн, истощающих внутренние ресурсы.
Одним из самых ярких «евразийских» брендов, подающих большие надежды, был Евразийский национальный университет имени Л. Н. Гумилёва, созданный в Казахстане в 1996 году. Казалось бы, вот он – интеллектуальный центр евразийства, евразийская «фабрика мысли», которая должна объединять учёных, аналитиков, молодёжь из разных стран в рамках евразийского мировоззрения, готовить кадры для евразийской интеграции. А по факту получилось, что даже на сайте университета раздел «ЕНУ – центр евразийской мысли» не открывается ни на одном из трёх заявленных языков.
В России некогда известный деятель Александр Дугин всё ещё позиционирует себя как лидер «Международного евразийского движения». При всём уважении к Александру Гельевичу за его заслуги в деле популяризации евразийства в 90-е и начале 2000-х, нужно честно признать, что никакого «Международного евразийского движения» не существует, его ещё предстоит создать и, видимо, уже другим людям. А сам Дугин давно проповедует взгляды, ничего общего с евразийством не имеющие. Таких примеров, когда «евразийское» вроде бы и есть, но на самом деле его нет или под ним понимается что-то противоположное, можно приводить множество. Почему так получается?
Евразийская интеграция была заявлена лидерами России, Казахстана и Беларуси в 2011 году и с тех пор идёт, хоть и не без заминок. Однако её концептуальное и практическое наполнение постоянно меняется. В установочных статьях президентов чётко прослеживалась мысль о том, что Евразийский союз будет частью Большой Европы и должен сопрягаться с Европейским Союзом (и до сих пор наши лидеры иногда говорят про «Европу от Владивостока до Лиссабона»), но по факту получается иначе, ведь ЕС рассматривает наш интеграционный проект не как партнера, а как конкурента.
Евразийский союз задумывался как экономический, с перспективой выхода на социальную, гуманитарную и политическую интеграцию, но элиты входящих в него государств (России в том числе) крайне настороженно относятся к такой перспективе, боясь передавать часть национального суверенитета наднациональным органам. Да и с экономикой не все гладко: провозглашённый «союз нефти и газа» пока не состоялся. Ощущение такое, что мы взялись строить общий дом без предварительного архитектурного плана и постоянно переделываем его чертежи по ходу строительства. В итоге получается совсем не то, что изначально планировалось.
К этому стоит добавить и наличие влиятельной оппозиции, противников евразийской интеграции. В России это сторонники изоляционизма, национализма и либералы, мечтающие вернуться в европейскую «семью», в Белоруссии – западники-«змагары», а в Казахстане – этнонационалисты и пантюркисты. В этой связи нужно понимать, что евразийство и его геополитическое воплощение – Евразийский Союз или Евразийская Федерация – это проект «вдолгую», стратегический план и его последовательная реализация.
А чтобы эта стратегия была, чтобы она стала руководством к действию для лиц, принимающих решения, понималась и разделялась большинством населения, евразийскому проекту необходима структура и целеполагание.
Цель предельно ясна – мы создаём Союз 2.0; это не возрождение Советского Союза, потому что нельзя дважды войти в одну и ту же реку, но многое полезное мы можем почерпнуть из советского прошлого: технологический суверенитет, промышленную кооперацию и индустриализацию на основе разумного планирования, высокие социальные стандарты, логистическую связанность большого пространства, дружбу народов и формирование новой наднациональной (евразийской) идентичности на основе русского языка и культуры.
Новый Союз, Новая Евразия нам необходимы для того, чтобы выстоять между Западом и Китаем, не растворившись в них. Чтобы мы не просто сохранились в будущем в качестве самостоятельного субъекта, но и стали полюсом силы, одной из ключевых цивилизаций, определяющих прогресс и развитие человечества.
Евразийству, в отличие, скажем, от марксизма, не нужна одна-единственная политическая партия как эксклюзивный носитель мировоззрения и проекта. Евразийство лучше понимать как обширную идентичность, охватывающую представителей разных партий, государств, народов и классов. Важнейшим для евразийского проекта на данном этапе должно быть не наличие бюрократических структур, хотя они тоже нужны и важны, но инфраструктуры «культурной гегемонии», то есть своих «фабрик мысли», культурной интеллигенции, средств массовой информации, образовательных платформ. Это и будет движением в рамках осознанного проекта к заявленным целям.
За сто лет своего существования евразийство в не самых благоприятных условиях доказало свою жизнеспособность. Его дальнейшая судьба зависит от способности приверженцев этой идеи чётко сформулировать для себя и для других проект и его цели, быть гибкими в достижении этих целей, не превращать идею и движение в закостеневшую догму или именную секту очередного гуру. Можно и нужно смело экспериментировать, например, сочетая евразийство в геополитическом и этнокультурном измерении с марксистской политэкономией. И здесь обязательно нужно внимательно изучить ошибки Советского Союза и путь к успеху красного Китая.
Евразийцем, приверженцем евразийского проекта быть легко и сложно одновременно. Легко потому, что история и география уже подготовили почву для нашей общности, русский язык и русская культура стали универсальным кодом нашего мышления и общения, а сложно потому, что в условиях потери прежних идеалов, жёсткой конкуренции идей, дезориентирующей полифонии и информационного шума очень трудно пробиваться к сознанию элит и масс.
Евразийский проект и движение, его реализующее, безусловно, нуждаются в союзниках, попутчиках, самом широком фронте общественной поддержки, и все основания для этого есть. На сегодняшний день никакой другой проект в наших странах не может показать народам новые горизонты.
Просоветский коммунизм живёт ностальгией и инерцией, замыкается в тесных партийных структурах или в схоластической кружковщине, ему не хватает геополитического измерения и внимания к этнокультурной специфике. Прозападный либерализм и этнический национализм за последние 30 лет убедительно доказали свою несостоятельность, приводя государства к экономическому краху, разрухе, войнам и подчинению внешним силам. Религиозный фундаментализм и консерватизм очень часто реакционны, вторичны по отношению к Западу и не имеют позитивной повестки развития.
Евразийский проект открыт, масштабен, нов, интеллектуален, не обременён прошлыми неудачами, и это делает его одним из основных претендентов на определение будущего наших стран. Но чтобы потенциал проекта раскрылся и реализовался, нам нужна активная и дееспособная структура. Время имитаций и симулирования, поэтических грёз и фантастических образов прошло. Наша Новая Евразия должна стать плотной реальностью.
Если внимательно посмотреть вокруг, то термины «Евразия», «евразийский» распространены в нашем пространстве довольно широко: их использует множество коммерческих и некоммерческих организаций, банки, фестивали и даже сеть ресторанов. И вроде бы ничего плохого в этом нет, если вспомнить аналогию со всевозможными брендами с использованием определений «европейский» или «американский». Но есть одно отличие: Европейский союз и Соединенные Штаты Америки – это геополитические реальности, проекты идентичности, воплотившиеся наяву и проецирующие свою силу и идентичность вовне, в том числе на наше евразийское пространство, стремясь постепенно его подчинить и переварить.
Как один из способов подчинения, растворения этого пространства и нейтрализации потенциала евразийской идеи стоит рассматривать и превращение её в симулякры, подмену понятий. Например, в Белоруссии работал фонд «Новая Евразия» – НКО, занимающаяся продвижением западных интересов на средства Агентства США по международному развитию (USAID). И только сейчас, после прошлогоднего мятежа белорусские власти занялись санацией сферы НКО и поставили вопрос о ликвидации этого фонда. Очень вовремя, учитывая стремительный рост нашего истинно евразийского, патриотического движения «Новая Евразия».
Американцы, британцы не зря охотно использую «евразийские» обозначения – они как бы присваивают себе эти термины или создают на их основе новые, наполняя выгодным себе смыслом. Как в случае с изобретенной ими «Центральной Азией», которая должна заменить якобы «устаревшие» термины «Туркестан» и «Средняя Азия». «Центральная Азия» в понимании англосаксов есть образ ментальной географии, который должен разрушить образ Средней Азии как единого региона, связанного с Россией, путём добавления к нему Афганистана и Пакистана. Тем самым бывшая советская Средняя Азия в региональном и интеграционном смысле прилепляется к Южной Азии с минимизацией логистики и кооперации, завязанных на Россию и Китай.
Евразия для американцев и британцев – не географическое понятие, а пространство колонизации и силовой конкуренции с геополитическими соперниками, поэтому они стараются сделать так, чтобы Евразия была не интегрированной, а раздробленной, с множеством внутренних конфликтов и войн, истощающих внутренние ресурсы.
Одним из самых ярких «евразийских» брендов, подающих большие надежды, был Евразийский национальный университет имени Л. Н. Гумилёва, созданный в Казахстане в 1996 году. Казалось бы, вот он – интеллектуальный центр евразийства, евразийская «фабрика мысли», которая должна объединять учёных, аналитиков, молодёжь из разных стран в рамках евразийского мировоззрения, готовить кадры для евразийской интеграции. А по факту получилось, что даже на сайте университета раздел «ЕНУ – центр евразийской мысли» не открывается ни на одном из трёх заявленных языков.
В России некогда известный деятель Александр Дугин всё ещё позиционирует себя как лидер «Международного евразийского движения». При всём уважении к Александру Гельевичу за его заслуги в деле популяризации евразийства в 90-е и начале 2000-х, нужно честно признать, что никакого «Международного евразийского движения» не существует, его ещё предстоит создать и, видимо, уже другим людям. А сам Дугин давно проповедует взгляды, ничего общего с евразийством не имеющие. Таких примеров, когда «евразийское» вроде бы и есть, но на самом деле его нет или под ним понимается что-то противоположное, можно приводить множество. Почему так получается?
Евразийская интеграция была заявлена лидерами России, Казахстана и Беларуси в 2011 году и с тех пор идёт, хоть и не без заминок. Однако её концептуальное и практическое наполнение постоянно меняется. В установочных статьях президентов чётко прослеживалась мысль о том, что Евразийский союз будет частью Большой Европы и должен сопрягаться с Европейским Союзом (и до сих пор наши лидеры иногда говорят про «Европу от Владивостока до Лиссабона»), но по факту получается иначе, ведь ЕС рассматривает наш интеграционный проект не как партнера, а как конкурента.
Евразийский союз задумывался как экономический, с перспективой выхода на социальную, гуманитарную и политическую интеграцию, но элиты входящих в него государств (России в том числе) крайне настороженно относятся к такой перспективе, боясь передавать часть национального суверенитета наднациональным органам. Да и с экономикой не все гладко: провозглашённый «союз нефти и газа» пока не состоялся. Ощущение такое, что мы взялись строить общий дом без предварительного архитектурного плана и постоянно переделываем его чертежи по ходу строительства. В итоге получается совсем не то, что изначально планировалось.
К этому стоит добавить и наличие влиятельной оппозиции, противников евразийской интеграции. В России это сторонники изоляционизма, национализма и либералы, мечтающие вернуться в европейскую «семью», в Белоруссии – западники-«змагары», а в Казахстане – этнонационалисты и пантюркисты. В этой связи нужно понимать, что евразийство и его геополитическое воплощение – Евразийский Союз или Евразийская Федерация – это проект «вдолгую», стратегический план и его последовательная реализация.
А чтобы эта стратегия была, чтобы она стала руководством к действию для лиц, принимающих решения, понималась и разделялась большинством населения, евразийскому проекту необходима структура и целеполагание.
Цель предельно ясна – мы создаём Союз 2.0; это не возрождение Советского Союза, потому что нельзя дважды войти в одну и ту же реку, но многое полезное мы можем почерпнуть из советского прошлого: технологический суверенитет, промышленную кооперацию и индустриализацию на основе разумного планирования, высокие социальные стандарты, логистическую связанность большого пространства, дружбу народов и формирование новой наднациональной (евразийской) идентичности на основе русского языка и культуры.
Новый Союз, Новая Евразия нам необходимы для того, чтобы выстоять между Западом и Китаем, не растворившись в них. Чтобы мы не просто сохранились в будущем в качестве самостоятельного субъекта, но и стали полюсом силы, одной из ключевых цивилизаций, определяющих прогресс и развитие человечества.
Евразийству, в отличие, скажем, от марксизма, не нужна одна-единственная политическая партия как эксклюзивный носитель мировоззрения и проекта. Евразийство лучше понимать как обширную идентичность, охватывающую представителей разных партий, государств, народов и классов. Важнейшим для евразийского проекта на данном этапе должно быть не наличие бюрократических структур, хотя они тоже нужны и важны, но инфраструктуры «культурной гегемонии», то есть своих «фабрик мысли», культурной интеллигенции, средств массовой информации, образовательных платформ. Это и будет движением в рамках осознанного проекта к заявленным целям.
За сто лет своего существования евразийство в не самых благоприятных условиях доказало свою жизнеспособность. Его дальнейшая судьба зависит от способности приверженцев этой идеи чётко сформулировать для себя и для других проект и его цели, быть гибкими в достижении этих целей, не превращать идею и движение в закостеневшую догму или именную секту очередного гуру. Можно и нужно смело экспериментировать, например, сочетая евразийство в геополитическом и этнокультурном измерении с марксистской политэкономией. И здесь обязательно нужно внимательно изучить ошибки Советского Союза и путь к успеху красного Китая.
Евразийцем, приверженцем евразийского проекта быть легко и сложно одновременно. Легко потому, что история и география уже подготовили почву для нашей общности, русский язык и русская культура стали универсальным кодом нашего мышления и общения, а сложно потому, что в условиях потери прежних идеалов, жёсткой конкуренции идей, дезориентирующей полифонии и информационного шума очень трудно пробиваться к сознанию элит и масс.
Евразийский проект и движение, его реализующее, безусловно, нуждаются в союзниках, попутчиках, самом широком фронте общественной поддержки, и все основания для этого есть. На сегодняшний день никакой другой проект в наших странах не может показать народам новые горизонты.
Просоветский коммунизм живёт ностальгией и инерцией, замыкается в тесных партийных структурах или в схоластической кружковщине, ему не хватает геополитического измерения и внимания к этнокультурной специфике. Прозападный либерализм и этнический национализм за последние 30 лет убедительно доказали свою несостоятельность, приводя государства к экономическому краху, разрухе, войнам и подчинению внешним силам. Религиозный фундаментализм и консерватизм очень часто реакционны, вторичны по отношению к Западу и не имеют позитивной повестки развития.
Евразийский проект открыт, масштабен, нов, интеллектуален, не обременён прошлыми неудачами, и это делает его одним из основных претендентов на определение будущего наших стран. Но чтобы потенциал проекта раскрылся и реализовался, нам нужна активная и дееспособная структура. Время имитаций и симулирования, поэтических грёз и фантастических образов прошло. Наша Новая Евразия должна стать плотной реальностью.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Алексей Дзермант
Председатель.BY
Мы не европейцы, не западники, мы – другие
о Дне народного единства и борьбе с западной гегемонией
Алексей Дзермант
Председатель.BY
ИСТОКИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ
Карта на выходные
Алексей Дзермант
Председатель.BY
Новая якутская идентичность
Алексей Дзермант
Председатель.BY
Евразийство: за традицию или прогресс?
ОБЫКНОВЕННЫЙ НАЦИЗМ
КАК СОЗДАТЕЛИ RAIL BALTICA ПЫТАЛИСЬ ОБМАНУТЬ ГЕОГРАФИЮ
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КРИТИКА
Это Вы как нерусский рассуждаете? Или Вы как русский знаете лучше, как жилось нерусским?
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО СЕРГЕЯ СИДОРОВА
Из разговора врачей(англоязычных):Ну, коллега, будем лечить или она сама загнется?!