ЕВРАЗИЯ
03.09.2021
Алексей Дзермант
Председатель.BY
Остерегайтесь подделок!
о евразийстве подлинном и мнимом
-
Участники дискуссии:
22 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Если внимательно посмотреть вокруг, то термины «Евразия», «евразийский» распространены в нашем пространстве довольно широко: их использует множество коммерческих и некоммерческих организаций, банки, фестивали и даже сеть ресторанов. И вроде бы ничего плохого в этом нет, если вспомнить аналогию со всевозможными брендами с использованием определений «европейский» или «американский». Но есть одно отличие: Европейский союз и Соединенные Штаты Америки – это геополитические реальности, проекты идентичности, воплотившиеся наяву и проецирующие свою силу и идентичность вовне, в том числе на наше евразийское пространство, стремясь постепенно его подчинить и переварить.
Столетие первой манифестации евразийской идеи, отмеченной в 1921 году сборником «Исход к Востоку», проходит пока без всенародных торжеств и гуляний. Хотя внутренняя глубокая работа идёт: прошла Московская конференция, Тюменский съезд и готовится Алтайский съезд движения «Новая Евразия». А вот официальные евразийские структуры (Евразийская экономическая комиссия, Евразийский банк развития и другие) юбилея как бы не замечают, поскольку, видимо, считают, что их функционал ограничен сугубо хозяйственными и финансовыми вопросами. Хотя смею предположить, что без первых евразийцев, без Петра Савицкого, Николая Трубецкого и других не было бы приставки «евразийский» в названии этих органов. Да и самих органов не было бы.
Если внимательно посмотреть вокруг, то термины «Евразия», «евразийский» распространены в нашем пространстве довольно широко: их использует множество коммерческих и некоммерческих организаций, банки, фестивали и даже сеть ресторанов. И вроде бы ничего плохого в этом нет, если вспомнить аналогию со всевозможными брендами с использованием определений «европейский» или «американский». Но есть одно отличие: Европейский союз и Соединенные Штаты Америки – это геополитические реальности, проекты идентичности, воплотившиеся наяву и проецирующие свою силу и идентичность вовне, в том числе на наше евразийское пространство, стремясь постепенно его подчинить и переварить.
Как один из способов подчинения, растворения этого пространства и нейтрализации потенциала евразийской идеи стоит рассматривать и превращение её в симулякры, подмену понятий. Например, в Белоруссии работал фонд «Новая Евразия» – НКО, занимающаяся продвижением западных интересов на средства Агентства США по международному развитию (USAID). И только сейчас, после прошлогоднего мятежа белорусские власти занялись санацией сферы НКО и поставили вопрос о ликвидации этого фонда. Очень вовремя, учитывая стремительный рост нашего истинно евразийского, патриотического движения «Новая Евразия».
Американцы, британцы не зря охотно использую «евразийские» обозначения – они как бы присваивают себе эти термины или создают на их основе новые, наполняя выгодным себе смыслом. Как в случае с изобретенной ими «Центральной Азией», которая должна заменить якобы «устаревшие» термины «Туркестан» и «Средняя Азия». «Центральная Азия» в понимании англосаксов есть образ ментальной географии, который должен разрушить образ Средней Азии как единого региона, связанного с Россией, путём добавления к нему Афганистана и Пакистана. Тем самым бывшая советская Средняя Азия в региональном и интеграционном смысле прилепляется к Южной Азии с минимизацией логистики и кооперации, завязанных на Россию и Китай.
Евразия для американцев и британцев – не географическое понятие, а пространство колонизации и силовой конкуренции с геополитическими соперниками, поэтому они стараются сделать так, чтобы Евразия была не интегрированной, а раздробленной, с множеством внутренних конфликтов и войн, истощающих внутренние ресурсы.
Одним из самых ярких «евразийских» брендов, подающих большие надежды, был Евразийский национальный университет имени Л. Н. Гумилёва, созданный в Казахстане в 1996 году. Казалось бы, вот он – интеллектуальный центр евразийства, евразийская «фабрика мысли», которая должна объединять учёных, аналитиков, молодёжь из разных стран в рамках евразийского мировоззрения, готовить кадры для евразийской интеграции. А по факту получилось, что даже на сайте университета раздел «ЕНУ – центр евразийской мысли» не открывается ни на одном из трёх заявленных языков.
В России некогда известный деятель Александр Дугин всё ещё позиционирует себя как лидер «Международного евразийского движения». При всём уважении к Александру Гельевичу за его заслуги в деле популяризации евразийства в 90-е и начале 2000-х, нужно честно признать, что никакого «Международного евразийского движения» не существует, его ещё предстоит создать и, видимо, уже другим людям. А сам Дугин давно проповедует взгляды, ничего общего с евразийством не имеющие. Таких примеров, когда «евразийское» вроде бы и есть, но на самом деле его нет или под ним понимается что-то противоположное, можно приводить множество. Почему так получается?
Евразийская интеграция была заявлена лидерами России, Казахстана и Беларуси в 2011 году и с тех пор идёт, хоть и не без заминок. Однако её концептуальное и практическое наполнение постоянно меняется. В установочных статьях президентов чётко прослеживалась мысль о том, что Евразийский союз будет частью Большой Европы и должен сопрягаться с Европейским Союзом (и до сих пор наши лидеры иногда говорят про «Европу от Владивостока до Лиссабона»), но по факту получается иначе, ведь ЕС рассматривает наш интеграционный проект не как партнера, а как конкурента.
Евразийский союз задумывался как экономический, с перспективой выхода на социальную, гуманитарную и политическую интеграцию, но элиты входящих в него государств (России в том числе) крайне настороженно относятся к такой перспективе, боясь передавать часть национального суверенитета наднациональным органам. Да и с экономикой не все гладко: провозглашённый «союз нефти и газа» пока не состоялся. Ощущение такое, что мы взялись строить общий дом без предварительного архитектурного плана и постоянно переделываем его чертежи по ходу строительства. В итоге получается совсем не то, что изначально планировалось.
К этому стоит добавить и наличие влиятельной оппозиции, противников евразийской интеграции. В России это сторонники изоляционизма, национализма и либералы, мечтающие вернуться в европейскую «семью», в Белоруссии – западники-«змагары», а в Казахстане – этнонационалисты и пантюркисты. В этой связи нужно понимать, что евразийство и его геополитическое воплощение – Евразийский Союз или Евразийская Федерация – это проект «вдолгую», стратегический план и его последовательная реализация.
А чтобы эта стратегия была, чтобы она стала руководством к действию для лиц, принимающих решения, понималась и разделялась большинством населения, евразийскому проекту необходима структура и целеполагание.
Цель предельно ясна – мы создаём Союз 2.0; это не возрождение Советского Союза, потому что нельзя дважды войти в одну и ту же реку, но многое полезное мы можем почерпнуть из советского прошлого: технологический суверенитет, промышленную кооперацию и индустриализацию на основе разумного планирования, высокие социальные стандарты, логистическую связанность большого пространства, дружбу народов и формирование новой наднациональной (евразийской) идентичности на основе русского языка и культуры.
Новый Союз, Новая Евразия нам необходимы для того, чтобы выстоять между Западом и Китаем, не растворившись в них. Чтобы мы не просто сохранились в будущем в качестве самостоятельного субъекта, но и стали полюсом силы, одной из ключевых цивилизаций, определяющих прогресс и развитие человечества.
Евразийству, в отличие, скажем, от марксизма, не нужна одна-единственная политическая партия как эксклюзивный носитель мировоззрения и проекта. Евразийство лучше понимать как обширную идентичность, охватывающую представителей разных партий, государств, народов и классов. Важнейшим для евразийского проекта на данном этапе должно быть не наличие бюрократических структур, хотя они тоже нужны и важны, но инфраструктуры «культурной гегемонии», то есть своих «фабрик мысли», культурной интеллигенции, средств массовой информации, образовательных платформ. Это и будет движением в рамках осознанного проекта к заявленным целям.
За сто лет своего существования евразийство в не самых благоприятных условиях доказало свою жизнеспособность. Его дальнейшая судьба зависит от способности приверженцев этой идеи чётко сформулировать для себя и для других проект и его цели, быть гибкими в достижении этих целей, не превращать идею и движение в закостеневшую догму или именную секту очередного гуру. Можно и нужно смело экспериментировать, например, сочетая евразийство в геополитическом и этнокультурном измерении с марксистской политэкономией. И здесь обязательно нужно внимательно изучить ошибки Советского Союза и путь к успеху красного Китая.
Евразийцем, приверженцем евразийского проекта быть легко и сложно одновременно. Легко потому, что история и география уже подготовили почву для нашей общности, русский язык и русская культура стали универсальным кодом нашего мышления и общения, а сложно потому, что в условиях потери прежних идеалов, жёсткой конкуренции идей, дезориентирующей полифонии и информационного шума очень трудно пробиваться к сознанию элит и масс.
Евразийский проект и движение, его реализующее, безусловно, нуждаются в союзниках, попутчиках, самом широком фронте общественной поддержки, и все основания для этого есть. На сегодняшний день никакой другой проект в наших странах не может показать народам новые горизонты.
Просоветский коммунизм живёт ностальгией и инерцией, замыкается в тесных партийных структурах или в схоластической кружковщине, ему не хватает геополитического измерения и внимания к этнокультурной специфике. Прозападный либерализм и этнический национализм за последние 30 лет убедительно доказали свою несостоятельность, приводя государства к экономическому краху, разрухе, войнам и подчинению внешним силам. Религиозный фундаментализм и консерватизм очень часто реакционны, вторичны по отношению к Западу и не имеют позитивной повестки развития.
Евразийский проект открыт, масштабен, нов, интеллектуален, не обременён прошлыми неудачами, и это делает его одним из основных претендентов на определение будущего наших стран. Но чтобы потенциал проекта раскрылся и реализовался, нам нужна активная и дееспособная структура. Время имитаций и симулирования, поэтических грёз и фантастических образов прошло. Наша Новая Евразия должна стать плотной реальностью.
Если внимательно посмотреть вокруг, то термины «Евразия», «евразийский» распространены в нашем пространстве довольно широко: их использует множество коммерческих и некоммерческих организаций, банки, фестивали и даже сеть ресторанов. И вроде бы ничего плохого в этом нет, если вспомнить аналогию со всевозможными брендами с использованием определений «европейский» или «американский». Но есть одно отличие: Европейский союз и Соединенные Штаты Америки – это геополитические реальности, проекты идентичности, воплотившиеся наяву и проецирующие свою силу и идентичность вовне, в том числе на наше евразийское пространство, стремясь постепенно его подчинить и переварить.
Как один из способов подчинения, растворения этого пространства и нейтрализации потенциала евразийской идеи стоит рассматривать и превращение её в симулякры, подмену понятий. Например, в Белоруссии работал фонд «Новая Евразия» – НКО, занимающаяся продвижением западных интересов на средства Агентства США по международному развитию (USAID). И только сейчас, после прошлогоднего мятежа белорусские власти занялись санацией сферы НКО и поставили вопрос о ликвидации этого фонда. Очень вовремя, учитывая стремительный рост нашего истинно евразийского, патриотического движения «Новая Евразия».
Американцы, британцы не зря охотно использую «евразийские» обозначения – они как бы присваивают себе эти термины или создают на их основе новые, наполняя выгодным себе смыслом. Как в случае с изобретенной ими «Центральной Азией», которая должна заменить якобы «устаревшие» термины «Туркестан» и «Средняя Азия». «Центральная Азия» в понимании англосаксов есть образ ментальной географии, который должен разрушить образ Средней Азии как единого региона, связанного с Россией, путём добавления к нему Афганистана и Пакистана. Тем самым бывшая советская Средняя Азия в региональном и интеграционном смысле прилепляется к Южной Азии с минимизацией логистики и кооперации, завязанных на Россию и Китай.
Евразия для американцев и британцев – не географическое понятие, а пространство колонизации и силовой конкуренции с геополитическими соперниками, поэтому они стараются сделать так, чтобы Евразия была не интегрированной, а раздробленной, с множеством внутренних конфликтов и войн, истощающих внутренние ресурсы.
Одним из самых ярких «евразийских» брендов, подающих большие надежды, был Евразийский национальный университет имени Л. Н. Гумилёва, созданный в Казахстане в 1996 году. Казалось бы, вот он – интеллектуальный центр евразийства, евразийская «фабрика мысли», которая должна объединять учёных, аналитиков, молодёжь из разных стран в рамках евразийского мировоззрения, готовить кадры для евразийской интеграции. А по факту получилось, что даже на сайте университета раздел «ЕНУ – центр евразийской мысли» не открывается ни на одном из трёх заявленных языков.
В России некогда известный деятель Александр Дугин всё ещё позиционирует себя как лидер «Международного евразийского движения». При всём уважении к Александру Гельевичу за его заслуги в деле популяризации евразийства в 90-е и начале 2000-х, нужно честно признать, что никакого «Международного евразийского движения» не существует, его ещё предстоит создать и, видимо, уже другим людям. А сам Дугин давно проповедует взгляды, ничего общего с евразийством не имеющие. Таких примеров, когда «евразийское» вроде бы и есть, но на самом деле его нет или под ним понимается что-то противоположное, можно приводить множество. Почему так получается?
Евразийская интеграция была заявлена лидерами России, Казахстана и Беларуси в 2011 году и с тех пор идёт, хоть и не без заминок. Однако её концептуальное и практическое наполнение постоянно меняется. В установочных статьях президентов чётко прослеживалась мысль о том, что Евразийский союз будет частью Большой Европы и должен сопрягаться с Европейским Союзом (и до сих пор наши лидеры иногда говорят про «Европу от Владивостока до Лиссабона»), но по факту получается иначе, ведь ЕС рассматривает наш интеграционный проект не как партнера, а как конкурента.
Евразийский союз задумывался как экономический, с перспективой выхода на социальную, гуманитарную и политическую интеграцию, но элиты входящих в него государств (России в том числе) крайне настороженно относятся к такой перспективе, боясь передавать часть национального суверенитета наднациональным органам. Да и с экономикой не все гладко: провозглашённый «союз нефти и газа» пока не состоялся. Ощущение такое, что мы взялись строить общий дом без предварительного архитектурного плана и постоянно переделываем его чертежи по ходу строительства. В итоге получается совсем не то, что изначально планировалось.
К этому стоит добавить и наличие влиятельной оппозиции, противников евразийской интеграции. В России это сторонники изоляционизма, национализма и либералы, мечтающие вернуться в европейскую «семью», в Белоруссии – западники-«змагары», а в Казахстане – этнонационалисты и пантюркисты. В этой связи нужно понимать, что евразийство и его геополитическое воплощение – Евразийский Союз или Евразийская Федерация – это проект «вдолгую», стратегический план и его последовательная реализация.
А чтобы эта стратегия была, чтобы она стала руководством к действию для лиц, принимающих решения, понималась и разделялась большинством населения, евразийскому проекту необходима структура и целеполагание.
Цель предельно ясна – мы создаём Союз 2.0; это не возрождение Советского Союза, потому что нельзя дважды войти в одну и ту же реку, но многое полезное мы можем почерпнуть из советского прошлого: технологический суверенитет, промышленную кооперацию и индустриализацию на основе разумного планирования, высокие социальные стандарты, логистическую связанность большого пространства, дружбу народов и формирование новой наднациональной (евразийской) идентичности на основе русского языка и культуры.
Новый Союз, Новая Евразия нам необходимы для того, чтобы выстоять между Западом и Китаем, не растворившись в них. Чтобы мы не просто сохранились в будущем в качестве самостоятельного субъекта, но и стали полюсом силы, одной из ключевых цивилизаций, определяющих прогресс и развитие человечества.
Евразийству, в отличие, скажем, от марксизма, не нужна одна-единственная политическая партия как эксклюзивный носитель мировоззрения и проекта. Евразийство лучше понимать как обширную идентичность, охватывающую представителей разных партий, государств, народов и классов. Важнейшим для евразийского проекта на данном этапе должно быть не наличие бюрократических структур, хотя они тоже нужны и важны, но инфраструктуры «культурной гегемонии», то есть своих «фабрик мысли», культурной интеллигенции, средств массовой информации, образовательных платформ. Это и будет движением в рамках осознанного проекта к заявленным целям.
За сто лет своего существования евразийство в не самых благоприятных условиях доказало свою жизнеспособность. Его дальнейшая судьба зависит от способности приверженцев этой идеи чётко сформулировать для себя и для других проект и его цели, быть гибкими в достижении этих целей, не превращать идею и движение в закостеневшую догму или именную секту очередного гуру. Можно и нужно смело экспериментировать, например, сочетая евразийство в геополитическом и этнокультурном измерении с марксистской политэкономией. И здесь обязательно нужно внимательно изучить ошибки Советского Союза и путь к успеху красного Китая.
Евразийцем, приверженцем евразийского проекта быть легко и сложно одновременно. Легко потому, что история и география уже подготовили почву для нашей общности, русский язык и русская культура стали универсальным кодом нашего мышления и общения, а сложно потому, что в условиях потери прежних идеалов, жёсткой конкуренции идей, дезориентирующей полифонии и информационного шума очень трудно пробиваться к сознанию элит и масс.
Евразийский проект и движение, его реализующее, безусловно, нуждаются в союзниках, попутчиках, самом широком фронте общественной поддержки, и все основания для этого есть. На сегодняшний день никакой другой проект в наших странах не может показать народам новые горизонты.
Просоветский коммунизм живёт ностальгией и инерцией, замыкается в тесных партийных структурах или в схоластической кружковщине, ему не хватает геополитического измерения и внимания к этнокультурной специфике. Прозападный либерализм и этнический национализм за последние 30 лет убедительно доказали свою несостоятельность, приводя государства к экономическому краху, разрухе, войнам и подчинению внешним силам. Религиозный фундаментализм и консерватизм очень часто реакционны, вторичны по отношению к Западу и не имеют позитивной повестки развития.
Евразийский проект открыт, масштабен, нов, интеллектуален, не обременён прошлыми неудачами, и это делает его одним из основных претендентов на определение будущего наших стран. Но чтобы потенциал проекта раскрылся и реализовался, нам нужна активная и дееспособная структура. Время имитаций и симулирования, поэтических грёз и фантастических образов прошло. Наша Новая Евразия должна стать плотной реальностью.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Алексей Дзермант
Председатель.BY
Мы не европейцы, не западники, мы – другие
о Дне народного единства и борьбе с западной гегемонией
Алексей Дзермант
Председатель.BY
ИСТОКИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ
Карта на выходные
Алексей Дзермант
Председатель.BY
Нужны ли нам литовские языческие секты?
Алексей Дзермант
Председатель.BY